Лунатик исчезает в полночь - Донцова Дарья. Страница 48

Владелица «Уютного уголка» опустила взгляд.

– Когда я переделывала свой дом под пансион, подумала: жильцы будут везде шастать, полезут в холодильник, съедят мои продукты. Поэтому пришлось отделить небольшую… э… комнату. Неразумно выставлять скудную провизию, которую купила на копейки, на всеобщее обозрение.

Мне стало еще веселей.

– Скудной провизией вы называете банки с крабами, окорок хамона, икру, пирожные из самой дорогой кондитерской? Похоже, ваши копейки не медные, а золотые.

– У нас в доме есть такая еда? – заморгала Юлия. – Мама, мы же утром, днем и вечером давимся геркулесом или макаронами, даже кетчуп к пасте бывает только по праздникам! Я не знаю ни про чулан, ни про жратву, ни про шмотки!

Берта Борисовна закатила глаза:

– Я страдаю малокровием, поэтому вынуждена, подчеркиваю, вынуждена покупать некоторые продукты. Икра и крабы повышают гемоглобин. Я бы никогда не тратила деньги, да у меня их и нет, но для здоровья приходится облегчать кошелек.

– С ума сойти! – всплеснула руками Юля. – Мама, ты потихоньку ночью жрешь деликатесы? И откуда в твоем тайнике вещи? Я ведь в самом деле больше не ворую. Да, признаюсь, я хожу по ночам по проволоке между пансионом и офисным зданием. Так ведь только ради адреналина!

– Вот уж идиотское занятие, – не удержалась я. – Отчего бы тебе, если ты так любишь высоту, не пойти работать промышленным альпинистом? И страсть свою утолишь, и неплохо заработаешь. Или наймись в приличное шапито, там, где работают нормальные артисты, а не воры.

Юля усмехнулась:

– Тебе этого не понять. Висеть на внешней стене небоскреба неинтересно. Это разрешено, нет тайны, драйва, просто такая работа. И ходить под куполом цирка по проволоке меня не впечатляет. Ну, поаплодируют зрители, и все. А где риск? Я хочу острых ощущений, когда желудок трясется, будто под током. Поэтому и выхожу по ночам из окна четвертого номера. Вдруг постоялица проснется? Застукает меня? На улице может оказаться прохожий, задерет голову, а там я иду между домами. В тот день, когда ты впервые меня заметила, крюк плохо за подоконник чердака офиса зацепился, я пошла, а он стал сползать. Это было супер! Проволока под ногами потеряла упругость, я поняла: сейчас упаду. Да, у меня есть плащ-крылья, но вдруг он не раскроется? Невероятное ощущение! Полный кайф! Вот это мне и надо. А что у альпинистов и профессиональных циркачей? Там сто раз страховку проверят, все карабины-костыли перещупают, риск к минимуму сведут.

– Ты сумасшедшая, – вынесла я диагноз.

– Нет, – обиделась Юлия, – я больна адреналиновым голоданием.

– Такой болезни нет, – отрезала я, – ее недоучка-психолог придумал.

– Есть! – топнула ногой Юлия. – Давно ею страдаю!

– А откуда у тебя костюм Бэтмена и приспособление с крюком? – запоздало удивилась я.

Юля села в стоявшее рядом с окном кресло.

– Так меня же в нем задержали, крюк полицейские сняли. А потом, когда я уходила, мне все отдали. Дознаватель документы о приводе уничтожил и вернул мое оборудование. Я снова стала тут жить. Целый год по проволоке не ходила, а потом поняла: больше не могу! Только мама никогда бы мне не разрешила по канату бегать. И знаешь, когда «добро» на это дают, совсем не тот восторг, вроде как в кино сходить попросилась. В общем, я придумала, как решить проблему. Четвертый номер единственный для моей цели подходил, поэтому я иногда постояльцам конфетки подбрасывала.

– Иногда? – переспросила я. – Мне они каждый день доставались.

– В последнее время я сильно нервничала, надо было успокоиться, – поморщилась Юля. – Сто раз уже повторяла, я больна. Адреналиновое голодание резко обостряется от стресса.

– Ладно, – согласилась я, – у тебя редкая болезнь. У твоей матери тоже нелады со здоровьем, требующие лопать под одеялом втайне от дочери сэндвичи с икрой. Но откуда в чулане дорогие вещи?

Берта Борисовна откашлялась:

– Они там из-за моей неуемной доброты. Некоторые постоялицы проживут месяц-другой, потом у них деньги заканчиваются, девчонка уехать хочет, но за ней должок. Я всегда в таком случае иду навстречу, предлагаю: «Нет налички? Готова взять шубку, которую тебе любовник подарил, или сумку, туфли». Я очень хорошо цены знаю и беру только новые дорогие вещи.

– Продав соболиный полушубок из вашего чулана, можно пару лет жить припеваючи, – рассердилась я. – Вы обманываете глупышек.

– Вовсе нет, милый дружочек, – пропела Нечаева. – Предупреждаю их: «Тулупчик в залоге. Найдешь за месяц деньги, принесешь их мне, плюс штраф за просрочку оплаты, тогда заберешь шмотку». Кое-кто выкупает вещи, другие не возвращаются, но это их выбор. Многие девушки безалаберны, соглашаются жить с женатым человеком. Тот им комнату снимает, подарки делает, а потом говорит: «Ты мне надоела, до свидания, живи дальше как хочешь». И тогда они мне шубки и цацки отдают. О таком повороте сюжета всегда нужно помнить, если к чужому мужу в койку прыгаешь.

Мне вдруг стало тревожно.

– У вас живут только женщины?

– Теперь да, – подтвердила хозяйка пансиона. – Вскоре после побега Юли я пустила парня, который показался мне очень приличным, а он запил и разбил окно. С тех пор только девочки! От мужчин сплошные проблемы. Курят, пьют, скандалят…

– Девочки тоже встречаются разные, – пробормотала я. – Значит, сегодня вы поняли, что дочь зашла в четвертый номер, и застигли ее здесь.

– Не поняла, а подстерегла, – поправила Нечаева. – Когда ты ночью шум подняла, закричала: «Нетопырь! Он под кроватью детеныша оставил!» – я сразу догадалась, что к тебе заходила Юлия. И подумала, что негодяйка снова по чужим комнатам лазит…

– Ты теперь всегда будешь меня воровкой считать? – с горечью спросила дочь.

Берта Борисовна не сочла нужным ответить, продолжала:

– Правду я тебе, Степанида, рассказать тогда не могла, ушла к себе. Сначала хотела Юлии в лицо высказать, что о ней думаю, но потом сообразила, та ведь будет все отрицать, заявит, мол, постоялице это приснилось, она чушь несет. И я решила так. Если моя красавица за старое взялась, то одним походом не ограничится, надо ее поймать. Утром дочь спросила: «Что за шум ночью был?» Я спокойно ответила: «Козлова нашла под кроватью плюшевую игрушку, приняла ее за крысу, перепугалась». Юля успокоилась, решила, что я ни о чем не догадываюсь, а я за ней присматривать стала. И сегодня услышала, как в районе часа ночи дверь ее спальни заскрипела. Подождала минут пять, пошла в твой номер. Смотрю – она уже у окна стоит. Я ей шепотком: «Немедленно уходи». А Юлия, не подумав, где находится, заспорила…

Нечаева махнула рукой.

– Вот и получилось черт-те что.

– Ясненько, – протянула я. – Теперь обе коротко и честно отвечайте на мои вопросы. Берта Борисовна, почему вы берете с меня за проживание меньше, чем с остальных?

Нечаева стиснула виски ладонями.

– Некоторое время назад мне позвонила женщина, явно немолодая, голос дребезжащий, и сказала: «Если не выполните мои просьбы, все желтая пресса напечатает рассказ о том, что Юлия была членом цыганской банды, совершила во время ограбления убийство, а вы выкупили дочь, и она осталась безнаказанной». Я испугалась, но ответила: «Вранье, все не так было, та тетка сама умерла». Незнакомка будто и не слышала меня, продолжала: «Юлю арестуют, вас тоже за решетку посадят, как взяткодательницу. Рухнет ваш гостиничный бизнес. Никто не захочет у преступниц жить, лишитесь дохода».

Берта Борисовна всхлипнула, мне на секунду стало жаль ее.

– И вы согласились. Что потребовала незнакомка? Как она назвалась?

Берта потерла лоб.

– Сюзанной, но я сразу поняла, что это ненастоящее имя. Она велела взять постоялицами двух женщин: Светлану Кузнецову и Людмилу Потемкину. Притом поселить их в доме бесплатно. Бесплатно!

– И вы не спросили, зачем это надо и сколько времени проведут в «Уютном уголке» постоялицы? – уточнила я.

Из груди Нечаевой вырвался стон.

– Нет, я была ужасно испугана. Потом ломала голову, кто и откуда мог узнать про дела Юли, но так и не поняла, как такое могло случиться. Пансион был полон, пришлось выгнать двух девочек, которые жили в третьей и четвертой комнатах. Светлана и Людмила приехали порознь, документов у них я, по приказу Сюзанны, не спрашивала. Кузнецова оказалась нормальной, правда, необщительной, но хоть здоровалась, лица не прятала. А Потемкина без бейсболки и темных очков не показывалась, проходила мимо всех, задрав голову и не здороваясь. Светлана работала с животными, она по профессии ветеринар-психолог. Как поселилась, сказала мне: «Если у кого-то из ваших знакомых нелады с домашними питомцами, они плохо себя ведут, отказываются от еды, дайте им мой телефон. Беру недорого». Чем занималась Людмила, я понятия не имею. Потемкина по утрам уходила, одевшись по-офисному, часов в семь возвращалась, шикарно наряжалась и уезжала, иногда до двух-трех ночи пропадала. Может, оказывала эскорт-услуги. Людмила в «Уютном уголке» прожила три дня, потом исчезла, просто не пришла ночевать. Наутро мне вновь звякнула Сюзанна и велела комнату Потемкиной не занимать, ждать ее распоряжений. Больше недели номер пустовал, затем шантажистка объявилась с новым приказом. Мне следовало поселить Степаниду Козлову, но с нее нужно брать деньги за постой, одну треть цены. Если Степанида, побывав в пансионе, откажется в нем жить, статья про Юлию выйдет в тот же день. «Не хочешь позора? Убеди Козлову поселиться в отеле», – заявила она.