Матрешка в перьях - Донцова Дарья. Страница 7

Володя скрипнул зубами. Но ведь клиент всегда прав! Поэтому мой друг вызвал в кабинет трех сотрудниц слабого пола и улыбнулся:

– Выбирайте, все красавицы.

– Спора нет, ваши сотрудницы прелестны, – галантно заметил Подольский. – Именно поэтому они и не подходят. Одна слишком молода, по виду студентка, другая явно спортсменка, у нее специфическая осанки, а бицепсы видны сквозь кофту, третья, извините, азиатской внешности, жильцы будут возражать против гастарбайтерши. Других дам нет?

– Можно позвать Евлампию, – в недобрый час предложила одна из отвергнутых. – Она, возможно, вам понравится. Если Романова оденется соответственно, будет то, что надо.

– Нет, – возразил Володя.

– Почему? – удивился Подольский. – Позовите женщину с необычным именем.

Костину пришлось вызвать меня. Едва я вошла в кабинет, как Подольский воскликнул:

– Да, да, да! Стопроцентное попадание в точку. Верный типаж. Я сразу правильно оцениваю человека, у меня дар мгновенно видеть суть личности, я никогда не ошибаюсь. Вам надо повесить в подъезде объявление: «Лифтер Игорь Сергеевич заболел, у нас временно работает его родственница». Консьерж, повторяю, бывший военный, с ним можно договориться, он не трепач, получит деньги за услугу и никому ничего не расскажет.

Сидеть за столом в холле жилого дома и потихоньку делать снимки шпионским аппаратом совсем не та работа, о которой я мечтала. Но Вовка так умолял, что мои нервы не выдержали. И я, скромно одевшись, обосновалась в подъезде, так и не поняв, почему согласилась на это приключение.

Уже на второй день мне стало ясно, что малооплачиваемая служба крайне хлопотная, да еще и пыльная в прямом смысле этого слова.

Здание, где живет Подольский, не многоэтажная башня, а старый московский дом постройки начала пятидесятых годов прошлого века. Квартир в нем всего десять, по две на лестничной клетке. Лифта изначально не было, потом снаружи пристроили шахту, в которой ездит кабина размером чуть больше губки для мытья посуды. Утром в подъезд вваливается почтальон и, не здороваясь, швыряет на стол газеты, журналы, письма, рекламу. Я не успеваю лечь грудью на корреспонденцию, она падает на пол, и потом жильцы дружно ругают меня за грязные конверты и мятую прессу. Никто из входящих не желает вытирать ноги о коврик. Иванов из четвертой квартиры два раза в день, уходя на работу и возвращаясь с нее, требует, чтобы я велела Константинову из третьей перестать курить на лестнице. А тот, услышав мое замечание, ржет и специально дымит сильнее. Из-за старых труб в квартирах вечно случаются протечки, а сантехник никогда не появляется вовремя. Разносчики пиццы, которых постоянно вызывает к обеду жилец с четвертого этажа, традиционно звонят в квартиру на третьем, а там как раз в это время укладывают спать грудного ребенка…

Ну, не стану вас утомлять дальнейшими подробностями, отмечу лишь, что свое недовольство обитатели дома почему-то выливают на консьержку. Как будто именно я виновата во всем, даже в том, что жилец Севостьянов паркует джип прямо у дверей подъезда, а девочка Кирилловых играет по вечерам на фортепьяно.

Через неделю после начала работы, на личном опыте узнав, сколь обременительна должность дежурной по подъезду, я стала очень приветливой с лифтершей в собственном доме, принялась угощать Клавдию Петровну печеньем, конфетами. И делала это до тех пор, пока случайно не услышала, как та говорит дворнику:

– Неспокойно мне, Леша. Романова улыбается, словно гадость какую-то задумала, сладкое мне приносит. А раньше этого не делала. Ох, не к добру ее доброта!

– А ты, тетя Клава, подымись на ее этаж да позырь, чего баба в мусоропровод кидает, – посоветовал дворник. – Стопудово она втихаря строительный мусор спускает. От жильцов всегда жди подлянки, мы с ними по разные стороны баррикад.

Еще через десять дней я загрустила и стала теребить Костина, задавая ему один и тот же вопрос:

– Сколько мне еще тухнуть в том подъезде? Никто подозрительный в него не ходит.

– Сиди спокойно! – приказал Володя. – Подольский оплатил два месяца работы. Если ничего за это время не произойдет, снимем наблюдение.

И куда мне было деваться? Потянулись тоскливые рабочие смены, похожие друг на друга, как яйца. В прошлый четверг мне, уставшей от пустого времяпрепровождения, стало предельно ясно: даже если вдруг случится, что я буду умирать с голоду, никогда не наймусь консьержкой. Пусть мне предложат миллионный оклад, ни за что не соглашусь наблюдать за порядком в подъезде. И я зря потеряла уйму времени – никто из посторонних к двери Подольского не спешил, никакие странные личности в доме не появлялись. Все были либо жильцами, либо сотрудниками ДЭЗа, либо служащими разных фирм, привозившими белье из прачечной и вещи из химчистки, доставляли продукты, бутыли для кулеров и тому подобное. Я старательно фотографировала каждого, хотя никто никаких писем Вениамину не подбрасывал, о чем он нам бодро сообщал.

Но вчера в одиннадцать утра я заметила невысокого мужчину в кепке, козырек которой прикрывал глаза, прятавшиеся за очками в тяжелой оправе, к тому же его лицо украшали борода и усы. Низко опустив голову, он живо порулил к лифту.

– Вы куда? – бдительно поинтересовалась я.

– В восьмую, привез заказ из интернет-магазина, – вежливо ответил незнакомец и продемонстрировал туго набитую сумку.

Посетитель не хамил, не проявлял агрессии, от него не пахло алкоголем, но внешний вид его сразу меня насторожил. Было понятно, что он пытается скрыть свою внешность. Поэтому я, исподтишка запечатлев его, отослала снимок Костину.

Курьер не сел в лифт, пошел по лестнице. Звук шагов быстро стих, и я не смогла определить, на какой этаж подозрительный гражданин поднялся, на четвертый или выше. Долго в подъезде разносчик заказов не задержался, спустился через пять минут. Я, старательно изображая любительницу подымить, стояла с зажженной сигаретой в руке на улице у входной двери – хотела увидеть, в какую машину сядет усатый-бородатый, и записать ее номер. А тот оседлал прислоненный к стене здания старый велосипед и, бойко вертя педалями, исчез. Спустя час Вениамин, собравшийся уйти по делам, обнаружил очередное послание с сообщением «Сейчас умрешь». Конверт был заткнут за ручку двери.

Сегодня я отсидела в подъезде до четырнадцати часов, а потом ушла.

Лифтеру положен двухчасовой перерыв на обед, и если бы я не соблюдала график, жильцы непременно удивились бы. В связи с этим еще перед тем, как заменить настоящего лифтера, я сказала Костину:

– Понимаю, нельзя, чтобы у людей возникали вопросы. А вдруг мерзавец явится именно во время отсутствия консьержки? Думаю, он хорошо изучил порядки в доме, где живет Подольский. Я бы на его месте постаралась притащить письмо с угрозой в тот момент, когда дежурного нет.

– То же соображение пришло и мне в голову, – ответил приятель. – Но Вениамин, услышав его, сообщил: «Нет, послания появляются исключительно утром, до полудня. Я возвращаюсь домой поздно, около полуночи, и никогда никаких конвертов не было. Отправляюсь по делам в районе двенадцати дня, открываю дверь и – вижу письмо. Так что по поводу обеденного перерыва не беспокойся.

Поэтому я днем спокойно прибегаю домой. Сегодня сварила для Муси отвар, поговорила с Жанной, пообещала Эжени пойти с ней на день рождения Златовой и занервничала. Мне необходимо вернуться в подъезд, служба заканчивается в двадцать три ноль-ноль, раньше меня ночная дежурная не сменит. Убежать нельзя – жильцы мигом поднимут скандал. Но Эжени прочитала приглашение и готовится к встрече с суженым, который, по ее мнению, точно явится на тусовку. А теперь настало время задать любимый вопрос россиян: что делать? Две просьбы Вовки – помочь его свояченице и выследить обидчика Подольского – вступили в конфликт.

Я немного подумала, а затем соединилась с Костиным, переложив проблему на его плечи. Володя перезвонил мне спустя пятнадцать минут.

– Нашел тебе временную замену, с восемнадцати часов будешь свободна.