Перси Джексон и последнее пророчество - Риордан Рик. Страница 15

— Эй, постой! Я только хотел сказать… Кларисса, подожди!

Я проследил, как последние искорки Бекендорфова костра улетают в закатное небо, а потом направился на арену для фехтования. Мне нужно было передохнуть, и я хотел увидеть старого друга.

Глава пятая

Я загоняю свою собаку в дерево

Миссис О’Лири увидела меня раньше, чем я ее; отличная работа, если учесть ее размеры — примерно с мусоровоз. Я вышел на площадку — и стена темноты навалилась на меня.

— ГАВ-ГАВ!

Следующее, что я помню: я лежу на земле, на груди у меня стоит здоровенная лапа, и лицо мне лижет громадный язык — жесткий, как терка.

— Ой-ой-ой, — сказал я. — Привет, девочка. Рад тебя видеть.

Миссис О’Лири понадобилось несколько секунд, чтобы успокоиться и убраться с меня. К тому времени я был весь в собачьих слюнях. Ей хотелось поиграть, и я, подобрав бронзовый щит, швырнул его в угол площадки.

Кстати, Миссис О’Лири — единственная дружелюбная адская гончая в мире. Я вроде как получил ее в наследство, когда умер ее прежний владелец. Она жила в лагере, и Бекендорф… бедняга… если я отсутствовал, то заботился о ней Бекендорф. Это он выплавил бронзовую косточку, которую так полюбила Миссис О’Лири. Он выковал для нее ошейник с улыбающейся мордашкой и именную бирку в виде скрещенных костей. После меня лучшим ее другом был Бекендорф.

Вспомнив об этом, я снова загрустил, но все еще несколько раз забрасывал щит подальше, потому что Миссис О’Лири хотелось играть.

Вскоре она начала лаять. Лай ее был чуть громче артиллерийской канонады — так она обычно просила ее выгулять. Другие обитатели лагеря вовсе не находили забавным, если она забегала в уборную на площадке. Это, как правило, приводило к многочисленным падениям и ушибам. Поэтому я распахнул калитку, и Миссис О’Лири понеслась к лесу.

Я затрусил следом, не очень беспокоясь о том, что она убежала далеко вперед. В лесу Миссис О’Лири нечего опасаться. Даже драконы и гигантские скорпионы убегали при ее приближении.

Когда я наконец догнал ее, оказалось, что она вовсе не пользуется лесными удобствами. Она топталась на знакомой мне полянке, где когда-то Совет козлоногих старейшин подверг испытанию Гроувера. Вид у этого местечка стал не очень привлекательный. Трава пожелтела. С трех тронов из подстриженных кустов опали все листья. Но удивило меня не это. В середине этой прогалины стояла самая необычная троица, какую мне доводилось видеть: древесная нимфа Можжевелка, Нико ди Анджело и очень старый и очень толстый сатир.

Казалось, один Нико не испугался Миссис О’Лири. Вид у него был такой же, каким я видел его во сне, — в летной куртке, черных джинсах и футболке с танцующими на ней скелетами вроде тех, что видишь на картинках, изображающих День мертвецов. Меч стигийской стали висел у него на боку. Нико едва исполнилось двенадцать, но выглядел он гораздо старше и печальнее, чем обычно выглядят ребята в его возрасте.

Увидев меня, он кивнул, а потом снова принялся чесать за ухом у Миссис О’Лири. Она обнюхивала его ноги, словно он был самым интересным блюдом на свете после стейков на ребрышках. Как сын Аида, он, вероятно, путешествовал по разным местам, облюбованным адскими гончими.

Что касается старого сатира, то появление Миссис О’Лири его совсем не порадовало.

— Может, кто-нибудь… Что это существо из Царства мертвых делает в моем лесу?! — Он взмахнул руками и принялся перебирать копытами так, словно трава под ним загорелась. — Эй, Перси Джексон, это твоя зверюга?

— Извини, Леней, — сказал я. — Тебя ведь так зовут?

Сатир закатил глаза. Его сероватый мех весь пропылился, а между рогов сплел паутину паук. И вообще с таким животом он мог бы работать бампером для автомобиля.

— Конечно, меня зовут Леней! Только не говори мне, что так быстро забыл члена совета. А теперь убери отсюда эту псину!

— ГАВ! — довольно пролаяла Миссис О’Лири.

Старый сатир судорожно сглотнул.

— Пусть эта животина уберется отсюда, Можжевелка! В таких условиях я не буду вам помогать!

Можжевелка повернулась ко мне. Она была красива на дриадский манер — в фиолетовом платье из газовой ткани и с личиком эльфа, — но хлорофилл заволок ее глаза зеленовато-болотным цветом, наверное, она плакала.

— Перси, — шмыгнула носом Можжевелка, — я как раз спрашивала про Гроувера. Я знаю — что-то случилось. Он никогда не пропадал так надолго — я чувствую, он попал в беду. Я надеялась, что Леней…

— Я тебе сказал! — возразил сатир. — Без этого предателя вам же будет лучше.

Можжевелка топнула ногой.

— Никакой он не предатель! Он смелейший из сатиров, и я хочу знать, где он!

— Гав!

Колени Ленея затряслись.

— Я… я не буду отвечать на вопросы, пока эта адская собака нюхает мой хвост!

У Нико был такой вид, будто он с трудом сдерживается, чтобы не рассмеяться.

— Я пойду выгуляю собачку, — вызвался он.

Он свистнул, и Миссис О’Лири потрусила за ним в дальний конец рощи. Леней возмущенно засопел и стряхнул веточки с рубашки.

— Так вот, юная дама, я пытался объяснить, что ваш дружок не дает о себе знать, потому как мы проголосовали за его изгнание.

— Это ты пытался проголосовать за его изгнание, — поправил его я. — Хирон и Дионис пресекли это.

— Ну, они же только почетные члены совета. Это было неправильное голосование.

— Я сообщу Дионису, что ты это сказал.

— Я только имел в виду… — Леней побледнел. — Послушай меня, Джексон, тебя этот вопрос не касается.

— Гроувер — мой друг. Он не лгал тебе о смерти Пана. Я сам это видел. Ты был слишком испуган, чтобы принять правду.

Губы Ленея задрожали.

— Нет! Гроувер — лжец, и слава богам, что мы от него избавились. Без него нам лучше.

Я показал на завядшие троны.

— Если дела идут так хорошо, то где твои друзья? Похоже, твой совет в последнее время не собирался.

— Марон и Силен… Я… я уверен, что они вернутся, — сказал он, но в голосе его звучала паника. — Они просто взяли паузу, чтобы подумать. Год был очень тревожный.

— Он будет еще тревожнее, — пообещал я. — Леней, нам необходим Гроувер. Наверняка ты можешь его найти с помощью своего волшебства.

Веки старого сатира задергались.

— Я тебе говорю — я ничего не слышал. Возможно, он мертв.

Можжевелка едва сдержала рыдание.

— Он не мертв, — сказал я. — Уж это-то я точно чувствую.

— Эмпатическая связь, — с отвращением выдохнул Леней. — Очень ненадежная вещь.

— Тогда поспрашивай, — настаивал я. — Найди его. Надвигается война. Гроувер готовил духов природы.

— Без моего разрешения! И это не наша война.

Я схватил его за отвороты рубашки, что было на меня вовсе не похоже, но этот старый козел меня достал!

— Послушай, Леней, когда Кронос начнет атаку, он спустит с цепи целую свору адских гончих. Он будет уничтожать все, что попадется на его пути, — смертных, богов, полубогов. Ты думаешь, он не тронет сатиров? Ты считаешься вожаком. Так ВЕДИ! Выйди и посмотри, что происходит. Найди Гроувера и принеси какие-нибудь известия для Можжевелки. А теперь ИДИ!

Я толкнул его не очень сильно, но у него, кажется, сместился центр тяжести, и он рухнул на мохнатые ягодицы, потом поднялся на копыта и припустил прочь — его животик подпрыгивал на бегу.

— Гроувер никогда не будет принят! Он умрет изгнанником!

Он исчез в кустах. Можжевелка вытерла глаза.

— Извини, Перси, я не хотела тебя втягивать в это. Леней ведь все еще владыка чащи. Не хватало тебе в его лице заполучить врага.

— Ну, это не беда. У меня есть враги и похуже, чем растолстевшие сатиры.

Вернулся Нико.

— Отличная работа, Перси. Судя по следу козлиных шариков, я бы сказал: нагнал ты на него страху.

Я, к несчастью, догадывался, зачем здесь оказался Нико, но попытался выдавить улыбку.

— С возвращением. Ты заглянул, чтобы увидеться с Можжевелкой?

— Гм, нет. — Он зарделся. — Так случайно вышло. Я типа… ну, наткнулся на них во время разговора.