Дюна - Герберт Фрэнк Патрик. Страница 163

Да, еще кому-то, может быть, трудно расстаться с Оранжево-Католической Библией. Тут вот какая вышла история: «католический» – это в буквальном переводе «вселенский, всеобъемлющий». Оранжисты из Ирландии вряд ли имеют отношение к книге, над которой работали представители таких учений, как «буддислам» или «дзенсуннизм». Возможно, конечно, имелся в виду просто цвет обложки первого издания (типа «Белой» или «Красной» книг). Но я склонен предположить, что даже если так, речь шла не просто об оранжевом, а о шафранном цвете – цвете буддийских одеяний. Короче, я использовал прекрасное слово «экуменический», которое значит «вселенский» (например, о «соборе»). И экуменический перевод Библии уже когда-то был – это когда решено было сверить имевшиеся священные книги и привести их к единому знаменателю, результатом чего стала так называемая Септуагинта.

Еще один момент, к которому читатели, знакомые с предыдущими переводами «Дюны», могли привыкнуть – нелепые строки «древнего похоронного ритуала», которые произносит на оплакивании Джамиса Стилгар: «Има трава около, и коренья около». Сие в переводе должно означать: «Вот пепел, и вот корни». Читатель недоумевает, а дело в том, что автор, желая изобразить «древний язык», пользуется словарем русского языка (который он явно не знает). Нелепое «около» – перевод английского «Here is/are…» – что действительно значит «вот». С другой стороны, то же «here» можно перевести и как «около», и надо полагать, что это округлое, распевное слово чисто фонетически пришлось Герберту по душе. Вероятно, аналогичная история произошла и с «корнями» – увидев в словаре, что «roots» можно перевести как «корни» и «коренья», автор выбрал второй вариант как более подходящий по размеру и звучанию, оставшись при этом в неведении относительно разницы между корнями и тем, что кладут в суп – кореньями, всякой петрушкой и сельдереем. «Трава» же – результат явной ошибки, ну а «има» вставлено просто для благозвучия… Чтобы стих не звучал так нелепо, мне и пришлось перевести его на хиндустани – у Герберта, естественно, этого нет.

Вообще, вашему покорному слуге пришлось-таки повозиться с терминами и названиями. Спасибо коллегам, выпускникам Института стран Азии и Африки, которые помогли отследить «этимологию» придуманных Гербертом терминов (кстати говоря, я настаиваю на том, что он Герберт, а не Херберт какой-нибудь. Слава Богу, есть традиция транскрибирования – Герберт Уэллс, мальчик Герберт из «Таинственного острова»…). Особая благодарность Фариду Юнусову, который – почти везде! – сумел догадаться, какие арабские слова использовал автор (а арабизмов там большинство).

Кстати, о терминах. Должен признаться, что мне пришлось чуточку расширить составленный Гербертом глоссарий. Например, слово «асассин» для англоязычного читателя особых пояснений не требует… да и то, историческая справка, как мне кажется, не помешала бы и ему. А «друзы»! Конечно, Герберт мог предполагать, что читатель, встретив незнакомое слово, кинется к словарю. Но куда там, если даже переводчики не всегда считают это необходимым! Так, в одном из переводов «Дюны» Стилгар, указывая Паулю на показавшихся вдали фременов, [15] сообщает «Вот подлинные друзья!» – тогда как в тексте написано «druses». Да, «друзы» и «друзья» (если по-русски) звучит похоже – а разница таки есть, причем существенная. Назвав фрименов «друзами», Стилгар не только указывает, на происхождение их религии, но и как бы предсказывает роль Пауля в обществе жителей пустыни. Но чтобы понять это скрытое указание, следует сперва отыскать «друзов» в приличной энциклопедии… Еще одна проблема состоит в том, что язык Герберта не слишком прост, и порой собственные его объяснения требует расшифровки. Попытка перевести «наскоком» (как я подозреваю, даже не используя словарь – в гордыне ли, в спешке ли) приводит к совершенно дивным перлам. Первой была знаменитая в кругах любителей фантастики «малиновая Дюна» (фэны прозвали разные переводы «малиновой», «голубой», «синей», «бурой» «Дюнами» – по цвету обложек). В «малиновой» явно был взят так называемый системный «перевод» – это когда фантастика были в загоне переводчики-любители в меру способностей и знания языка оригинала и родного перетолмачивали зарубежную фантастику, причем часто используя как оригинал польские переводы; потом получившийся текст загонялся на носитель (магнитную ленту для древних ЭВМ) и жаждущие припасть ко кладезю западной НФ распечатывали его на слепых матричных принтерах и передавали из рук в трепещущие руки… Так вот, этот «системный» перевод так и загнали в печать безо всякой редактуры. А несколько последующих изданий использовали тот же текст, редактируя его опять-таки в меру способностей. И тут-то уместно произнести «увы»: поскольку способности эти были такими, какими были, отечественный читатель увидел прекрасного писателя Герберта в виде достаточно нелепом, чуть ли не Юрием Петуховым американского розлива. Чтобы не быть голословным, позволю себе процитировать несколько изящных «ляпов» – для начала из той самой «малиновой Дюны».

«Малиновая Дюна» вообще была гордостью моей коллекции, но ее взял для написания ругательной заметки в популярном среди фэнов издании «Фэн Гиль Дон» широко (в этих самых фэнских кругах, а теперь и как писатель) известный А. Свиридов, да так и не отдал: еще бы, не книга, а сплошной анекдот. [16] Так что мне придется сейчас ссылаться на его, свиридовские, выписки из этого дивного изданьица (Ереван, 1990). Итак: «Ночь была жаркой, но груда камней, служивших домом уже двадцати шести поколениям семьи Атридесов, дышала прохладой». Вот она, жизнь герцогская! Им даже не «груда камней» жилищем служит, а отдельные составляющие ее камни. Ну как тут не переехать на Арракис – в песке оно хоть помягче будет… Или: «В глазах морщинистого рта старухи мелькнула усмешка». «Это был выпуклый шар» (а я, грешным делом, не знал, что бывают еще шары плоские или вовсе «впуклые»). «Посмотрю, как ты будешь предлагать цену, когда рука каждого человека поднимется на тебя, чтобы вымолить свою жизнь и жизнь своего сына» (рука поднимается, чтобы вымолить свою жизнь…). «Дрожь пробежала по его багровому шраму». «Повесить ключи здесь была завершающая определенность». «Прыгающая рыба была вырезана из дерева с толстыми коричневыми плавниками» (дерево с плавниками – такая же новость в зоологии, как выпуклый шар – в стереометрии, и даже большая: в конце концов шары действительно все выпуклые, а вот деревья как-то по большей части обходятся без плавников, ног и прочих конечностей). «Отцы наши ели манку в пустыне», – поет Халлек. Правильно: а еще гречку, перловку и овсянку. Это ведь тоже беда – переводчики настолько фатально не знают Библии, что не узнают даже самые расхожие к ней отсылки; что уж говорить о точных цитатах, которых у Герберта пруд пруди (да и вообще англоязычные авторы любят библейские аллюзии). «Интересно, сколько здесь “же”? Как-то тяжеловато! – Девятнадцать по справочнику». (Уж что тяжеловато, так тяжеловато. 19g – значит, 19 нормальных (земных) сил тяжести, то есть при весе в 60 кг бедняга рабочий, прибывший на Арракис, вынужден тащить на себе дополнительный груз в 1080 кг!). Или, наконец, описание дистикомба-стилсьюта: «Два следующих слоя включают в себя волокна охлаждения солей. Соль регенерируется. Движения тела, особенно дыхания, и некоторые астматические действия обеспечиваются работой насоса. Вода проходит через тормозное устройство и подводится к зажиму у шеи. Моча и кал подвергаются процессу в бедренных корзинах». [17] Ну и так далее, от страницы к странице – ОТ трех (не менее!) фактических ошибок и ОТ восьми опечаток на страницу. Но это бы полбеды – оставайся все это безобразие в одной книжонке в бумажной анилиново-малиновой обложке на скрепках. Радость коллекционерам нелепиц, и все. Беда в том, что едва ли не все последующие «Дюны» использовали этот же самый перевод, более или менее отредактированный. Причем, увы, скорее менее, чем более. Обыкновенно, увидав на лотках очередную «Дюну», я открывал сразу первую страницу и если встречал знакомую фразу про камни, в которых ютились Атрейдесы, далее уже не смотрел. Тот же перевод, к примеру, только чуточку подредактированный, был использован в «голубой Дюне» издательства «Осирис». Правда, «выпуклый шар» стал «круглым шаром», что в общем-то ненамного лучше. (Или подчеркивается, что в отличие от большинства планет, которые по форме есть не шары, но геоиды, Арракис был-таки совсем-совсем круглым?) Тяготение на Арракисе у них не «19 же», а «19 единичек». Ну и по мелочи: возник, например, пистолет со «статистическими зарядами». Это значит – статическими.