Дюна - Герберт Фрэнк Патрик. Страница 64
Стоимость подобного предприятия едва могла бы покрыть доход Арракиса от продажи Пряности за полвека!
И то не наверняка.
«Я недооценил сумму, которую барон был готов истратить на эту войну, – горько подумал Хават. – Я обманул доверие моего герцога – и погубил его!»
И оставалось еще это предательство.
«Я сумею прожить еще достаточно, – думал он, стискивая кулаки, – чтобы увидеть, как ее удавят. Надо было убить ее, когда была еще возможность. Мог – и не убил!..» – Хават не сомневался, что их предала именно леди Джессика. Слишком хорошо вписывалась она в общую картину всех известных фактов.
– Ваш Гурни Халлек и часть его людей сейчас в безопасности – у наших друзей контрабандистов, – объявил вдруг фримен.
– Это хорошо.
Значит, Халлек сумеет унести ноги с этой адской планеты. Хоть кто-то спасется…
Хават оглянулся на свой маленький отряд. Горстка! Еще ночью у него было три сотни отборных бойцов. Теперь их осталось ровно двадцать – и половина из них ранены. Некоторые спали – стоя, опершись на скалу или раскинувшись на песке у ее подножия. Их последний орнитоптер – они использовали его как экраноплан для перевозки раненых – отказал уже перед самым рассветом. Они разрезали его лучеметами на куски и зарыли их, а затем сумели все же добрести до этого укрытия на краю котловины.
Лишь приблизительно мог Хават представить, где они находятся – километров двести к юго-востоку от Арракина, а основные пути между сиетчами Барьерной Стены лежали где-то южнее.
Фримен, сидевший напротив Хавата, откинул капюшон и шапочку дистикомба, открыв песчаного цвета шевелюру и бороду. Волосы были гладко зачесаны назад с высокого лба. Непроницаемо синие глаза – как и все фримены, он потреблял много меланжи. У левого угла рта усы и борода были словно запятнаны – здесь волосы свалялись, прижатые изогнутой трубкой, идущей от носовых фильтров.
Фримен вынул фильтры из ноздрей, поправил их, вставил на место и почесал шрам возле носа.
– Если собираетесь этой ночью пересечь впадину, – проговорил он, – не вздумайте включать щиты. Там, – он развернулся на пятках и махнул рукой на юг, – в Стене есть проход, а до самого эрга тянутся открытые пески. А щиты могут привлечь… – он заколебался, словно подыскивая слово, – червя. Они нечасто заходят сюда, но к работающему щиту червь придет наверняка.
«Он сказал “червь”, – отметил Хават. – А хотел сказать нечто другое. Но что? И что ему от нас нужно?»
Хават вздохнул.
Он даже и не помнил, когда ему приходилось так уставать. Мышцы были так измотаны, что никакие энергетические таблетки уже не помогали.
Проклятые сардаукары!
С горьким осознанием собственной вины, Халлек думал о воинах-фанатиках и интриге – да нет, настоящем предательстве Императора, воплотившемся в их вторжении. Впрочем, как ментат, он понимал, что у него практически нет шансов предстать с доказательствами этого предательства перед Высшим Советом Ландсраада – а больше никто и не мог бы восстановить закон и справедливость…
– Вы хотите попасть к контрабандистам? – спросил фримен.
– А это возможно?
– Путь долог…
«Фримены не любят говорить “нет”», – так сказал ему как-то Айдахо…
– Ты мне так и не сказал, – мрачно проговорил Хават, – помогут твои люди моим раненым или нет?
– Они – ранены…
Тот же проклятый ответ! Опять и опять!
– Да знаем мы, что они ранены! – вспылил Хават. – Это не…
– Успокойся, друг, – остерег фримен. – Что говорят сами раненые? Разве нету меж ними таких, кто понимает водную нужду племени?
– О воде мы не говорили, – сказал Хават. – Мы…
– Понимаю тебя, – кивнул фримен. – Понимаю, отчего ты не хочешь говорить об этом… Они твои друзья и соплеменники. Но есть ли у вас вода?
– Недостаточно…
Фримен показал на мундир Хавата – сквозь прорехи виднелась опаленная кожа, – сказал:
– Вижу я, вас захватили врасплох в вашем сиетче – без дистикомбов. Значит, тебе, друг, теперь принимать Водяное решение…
– Можем мы заплатить за вашу помощь?
– У вас нет воды, – пожал плечами фримен. Он оглядел небольшую группу за спиной Хавата. – Сколькими ранеными вы можете пожертвовать?
Хават замолчал. Будучи ментатом, он чувствовал, что они, похоже, просто не понимают друг друга. Слова соединялись во фразы – но смысл ускользал. Что-то тут было не так.
– Я – Суфир Хават, – проговорил он, – и имею право говорить от имени моего герцога. Я могу дать тебе обязательство об уплате за твою помощь. И мне нужна небольшая помощь – всего-то чтобы мои люди уцелели достаточно долго, чтобы убить изменницу, полагающую ныне, что она за пределами правосудия…
– Так ты хочешь, чтобы мы приняли твою сторону в вендетте?
– С вендеттой я справлюсь и сам. Все, что мне надо, – это избавиться от ответственности за раненых, чтобы заняться этой вендеттой…
Фримен нахмурился:
– Как ты можешь отвечать за своих раненых? Они сами за себя отвечают. Ведь речь – о воде, Суфир Хават. Или хочешь ты, чтоб я сам, без тебя, принял то Водяное решение?
И фримен положил руку на скрытое под его плащом оружие.
Хават напрягся. Измена?..
– Чего ты боишься? – спросил фримен.
«Эта мне фрименская прямота!» – подумал Хават и осторожно сказал:
– Моя голова ведь оценена…
– А-а, – отнял руку от оружия фримен. – Ты думаешь, мы продажны, как византийцы? Ты не знаешь нас. У Харконненов недостанет воды, даже чтобы купить и самого малого ребенка из фрименов.
«Но у них хватило богатств, чтобы заплатить Гильдии за перевозку более чем двух тысяч боевых кораблей», – подумал Хават. Сама мысль о таких расходах ошеломляла!
– Мы оба сражаемся против Харконненов, – сказал Хават. – Разве не должны мы разделять, все проблемы и тяготы войны?
– А мы их и разделяем, – сказал фримен. – Я видел, как вы бились с Харконненами. Хорошо бились. В иные времена хотел бы я, чтобы ты бился плечом к плечу со мною!..
– Так скажи, где моя рука может пригодиться тебе? – горячо сказал Хават.
– Кто знает? – промолвил фримен. – Сейчас повсюду – харконненские войска… Однако ты до сих пор так и не принял Водяного решения – и не передал его своим раненым.
«Я должен быть осторожен, – напомнил себе Хават. – Я явно не понимаю чего-то важного».
– Может, – сказал он, – ты покажешь мне путь? Путь, годный для Арракиса?
– Вот мысли чужака, – с легкой насмешкой сказал фримен и показал куда-то на северо-запад, за скальные вершины. – Мы же видели, как пришли вы ночью через пески. – Он опустил руку. – Вот ты расположил своих людей на сыпучем склоне дюны. А это – плохо. У вас нет ни дистикомбов, ни воды. Вам долго не продержаться.
– Да, нелегко дается жизнь на Арракисе, – признал Хават.
– То правда. Но мы все же убивали Харконненов!
– А что вы делаете со своими ранеными? – напрямую спросил Хават.
– Разве не знает настоящий человек, когда его стоит спасать и когда нет? – поднял брови фримен. – Ведь твои раненые знают, что у вас нет воды. – Он повернул голову, искоса взглянул на Хавата. – Пришло время Водяного решения… И раненые, и здоровые должны теперь подумать о судьбе всего племени, о его будущем.
«Будущее племени, – подумал Хават. – Будущее племени Атрейдесов! А ведь в этом есть смысл…»
Он наконец заставил себя задать вопрос, которого избегал до сих пор. Боялся задать.
– Ты знаешь что-нибудь о моем герцоге – или о его сыне?
Непроницаемые синие глаза снизу вверх посмотрели в глаза Хавата.
– Что-нибудь?
– Какова их судьба?! – почти крикнул Хават.
– Судьба у всех одна, – неторопливо ответил фримен. – Герцог твой, говорят, уже принял ее. А что до Лисан аль-Гаиба, его сына… его судьба – в руках Лиета. А Лиет не сказал еще.
«Я мог и не спрашивать – я знал это и так».
Он вновь взглянул на своих людей. Они уже все проснулись. И все слышали. Они смотрели вдаль, на пески, и по их лицам видно было, что они поняли: на Каладан возврата нет, а теперь потерян и Арракис.