Барраяр - Буджолд Лоис Макмастер. Страница 25

– А шайка?

– Похоже, совершенно обычная – если здесь позволителен такой термин. По словам уцелевших, они выбрали Ку потому, что он «странно шел». Мило! Хотя и Ботари тоже не очень-то твердо держался на ногах. Никто из захваченных не работает ни на кого, кроме самих себя. Я лично руководил допросами и могу в этом поклясться.

– Еще что-нибудь? – спросил Форкосиган.

Иллиан прикрыл ладонью зевок и извинился:

– Трудная выдалась ночь. Инспектор поднял меня с постели сразу после полуночи. Хороший работник, отлично соображает. Нет, это практически все; неясно только, что побудило Ку отправиться туда. Он начал темнить, как только мы перешли к этому вопросу. Я надеюсь, что вы сможете внести какую-то ясность. Подозревая Ку, я чувствую себя ужасно неловко.

– Я скажу, – сказала Корделия, – но это только для вас, а не для доклада, хорошо?

Он кивнул.

– Мне кажется, он влюбился. Ведь пока какой-либо орган не нужен, нет смысла проверять, как он работает. К несчастью, проверка обернулась крупной катастрофой. Неудивительно, что он так подавлен и проявляет повышенную чувствительность.

– А в кого, вы не знаете? – автоматически поинтересовался Иллиан.

– Знаю. Но это касается только его. Особенно если у Ку ничего не выйдет.

Иллиан пожал плечами в знак согласия и отправился отсыпаться. Ему еще предстояло заняться розысками пропавшего охранника.

Сержант Ботари вернулся в резиденцию Форкосиганов уже через пятеро суток, хотя и не мог еще приступить к исполнению своих обязанностей из-за пластиковой шины на сломанной руке. Сам он ничего не говорил о происшедшем, а на все расспросы отвечал только хмурыми взглядами да невнятным бормотанием.

Друшикко ни о чем не спрашивала, но Корделия заметила, что девушка с тоской поглядывает на бездействующий комм-пульт в библиотеке, за которым обычно работал Куделка. В какой мере она осведомлена о подробностях ночной истории – было неясно.

Еще через месяц вернулся лейтенант Куделка. С виду он казался жизнерадостным, словно случившееся его не затронуло. Но по-своему он был не менее скрытен, чем Ботари. Если разговаривать с Ботари было все равно что беседовать с каменной стенкой, то речи Куделки напоминали лесной ручей: в ответ на вопрос раздавалось журчание шуток и анекдотов, неумолимо уводивших разговор в сторону.

Собственное настроение Корделии оставляло желать лучшего. Память снова и снова возвращала ее к тому, как она чуть было не потеряла мужа. Она чувствовала себя совершенно спокойно только тогда, когда Эйрел был рядом с ней, а он отсутствовал все чаще. Что-то назревало в главном штабе. Четыре раза Форкосиган отлучался на длившиеся всю ночь заседания или уезжал куда-то, не пригласив ее с собой, – на какие-то внезапные инспекции войск, про которые ничего ей не рассказывал и откуда возвращался смертельно уставшим. Поток военных и политических сплетен, которыми он прежде развлекал жену за едой и перед сном, теперь иссяк – хотя видно было, что ее присутствие по-прежнему ему необходимо.

А что станется с ней без него? Беременная вдова без родных и друзей, вынашивающая дитя, на которое уже пали династические подозрения… И куда ей податься, даже если это получится? Удастся ли ей улететь с планеты? Позволят ли ей вернуться в Колонию Бета?

Даже осенние дожди и сочная неувядающая зелень городских парков перестали ее радовать. Ох, вдохнуть бы разок настоящего сухого воздуха пустыни, увидеть бесконечное плоское пространство… Узнает ли когда-нибудь ее дитя, что такое настоящая пустыня? Иногда ей казалось, что здешние горизонты, заслоненные домами или деревьями, окружают ее наподобие гигантской стены, которая вот-вот начнет медленно обваливаться на нее.

В один ненастный день Корделия укрылась в библиотеке. Свернувшись на старинном диване с высокой спинкой, она уже в третий раз перечитывала одну и ту же страницу древнего фолианта. Книга была издана еще в Период Изоляции, и английский язык в ней передавался какой-то чудовищной кириллицей, состоявшей из сорока шести букв, – когда-то такая азбука использовалась для всех языков Барраяра. Сегодня ее ум был на редкость затуманен и отказывался воспринимать читаемое. Она выключила свет, решив дать глазам немного отдохнуть. И с облегчением увидела, что в библиотеку вошел лейтенант Куделка. Он неловко и осторожно уселся за пульт комма. «Не стану его прерывать – у него по крайней мере есть настоящая работа», – подумала она, не включая света. Его присутствие чем-то успокаивало ее.

Лейтенант проработал всего минуту или две, а потом со вздохом отключил комм и слепо уставился на пустой камин с резной решеткой, когда-то бывший главным украшением комнаты. Он по-прежнему не замечал Корделии. «Так не я одна не могу сегодня сосредоточиться! Может, дело в этой странной серой погоде. Похоже, она и вправду оказывает на людей угнетающее воздействие…»

Взяв свою шпагу-трость, Куделка провел рукой по ее гладкой поверхности. Потом отщелкнул ножны, крепко удерживая их рукой, чтобы снять медленно и бесшумно. Он посмотрел на сверкающий клинок, чуть заметно светившийся в полутемной комнате, наклонив его так, словно рассматривал узор на стали и работу мастера. И вдруг повернул клинок рукоятью от себя, так что острие оказалось на уровне левого плеча. Затем, обернув клинок носовым платком, чтобы не скользила рука, лейтенант легконько прижал его к сонной артерии. Лицо его было отстраненным и задумчивым, рука сжимала клинок легко и любовно – потом вдруг напряглась…

Корделия резко, почти навзрыд, вскрикнула, заставив его выйти из задумчивого оцепенения. Подняв взгляд, он наконец-то заметил ее – губы Куделки плотно сжались, лицо залил темный румянец. Он опустил шпагу. От клинка на его шее остался бледный след, похожий на ожерелье, вдоль которого выступило несколько рубиновых капель крови.

– Я… я вас не заметил, миледи, – хрипло выговорил он. – Я… Не обращайте на меня внимания. Просто дурачился, знаете ли.

Они молча смотрели друг на друга. И тут нервы у Корделии сдали.

– О, как я ненавижу эту планету! Ненавижу и боюсь! Боюсь каждую минуту!

Она уткнулась лицом в высокую спинку дивана и, к собственному стыду, расплакалась. «Прекрати! Нельзя выплескивать это на Ку! Довольно с него и своих неприятностей».

Но прекратить она не могла.

Лейтенант с трудом поднялся со стула и приковылял к дивану, встревоженно глядя на нее. Потом нерешительно присел рядом.

– Э-э… – начал он. – Не плачьте, миледи. Я и правда просто дурачился.

И он неловко погладил ее по плечу.

– Чушь, – выдавила она в ответ. – Ты меня насмерть перепугал.

И она импульсивно перенесла свое залитое слезами лицо с холодной шелковой обивки на мягкую шершавость его зеленого кителя. Это вызвало у него ответную откровенность.

– Вы не можете себе представить, каково это, – яростно зашептал он. – Они жалеют меня, представляете? Даже он. – Нетрудно было понять, что лейтенант подразумевает Форкосигана. – Это в сто раз хуже презрения. И так будет всегда.

Корделия только покачала головой, не зная, что возразить на эту очевидную истину.

– Я тоже ненавижу эту планету, – продолжал он. – Так же сильно, как она ненавидит меня. А иногда даже сильнее. Так что, видите ли, вы не одиноки.

– Столько людей желает его убить! – прошептала она в ответ, презирая себя за слабость. – Совершенно посторонние люди… И в конце концов у кого-то это получится. Я теперь все время об этом думаю.

Будет ли это бомба? Или какой-нибудь яд? А может, плазменная струя, которая сожжет Эйрелу лицо, не оставив даже губ для прощального поцелуя?

Внимание Куделки переключилось с собственной боли на ее, он нахмурился.

– Ах, Ку, – проговорила Корделия, невидящими глазами глядя ему в колени и поглаживая рукав кителя. – Как бы тебе ни было больно, не поступай с ним так. Он тебя любит… Ты ему как сын – о таком он всегда мечтал. Это, – она кивнула на сверкающую шпагу на диване, – поразит его в самое сердце. А Барраяр и так каждый день выплескивает на него все новое и новое безумие, в ответ требуя справедливости. Он может выполнить свои обязанности, только если сердце его будет неизраненным. Иначе он в конце концов начнет отвечать таким же безумием, как все его предшественники. К тому же у вас тут так чертовски сыро! – добавила она вдруг безо всякой логики. – Я не виновата, если у меня сын родится с жабрами!