Долгие дороги сказок (авторский сборник) (СИ) - Сапегин Александр Павлович. Страница 134
— Хочешь сказать, что правда разная бывает? — прервал Андрей разглагольствования словоохотливого жреца.
— В яблочко! Я приоткрыл вам завесу, остальное вы сделали сами, правда заключается в том, что нам требуются источники маны для кристаллов накопителей образа нашей богини, а ваша смерть во славу Хель как нельзя лучше подходит для этого. Девушки тоже пригодятся, хороши ягодки, осталось придумать, что делать с северянином и девчонкой.
— Подонок, я тебя и после смерти найду и порву крест-накрест. Только попробуй прикоснуться к ним хоть пальцем! — От бессилия Андрей чуть не плакал. Тварь, тварская тварь, он найдет способ добраться до его горла и отомстить.
— Какой экспрессивный молодой эльф. Молодой и глупый, тебе не кажется, что ты не в том положении, чтобы угрожать? Что тебе до людей, ты о себе думай. Чуть не забыл, после смерти ты тоже будешь работать во славу Хель. Обитель не выкидывает хороший материал на помойку, нам по душе тихие и спокойные зомби. Будет занятно натравить тебя и твою нанимательницу на викинга. Интересно, сколько он продержится против двух мертвяков? — Хельрат закончил разрисовывать пленника рунами. — Забирайте! — сказал он в темноту. — С тебя можно взять много маны, хорошая дойная коровка нам попалась.
Из темноты выдвинулись две полуобнаженные человеческие фигуры, Андрей вздрогнул, — белые пустые глаза подошедших ясно дали понять, что к миру живых эти люди не имеют никакого отношения.
Зомби легко подняли конструкцию, в которую был заключен пленник, напоминавшую носилки и каталку одновременно, и вынесли ее в длинный коридор с множеством дверей по обеим сторонам. Через две минуты мерного покачивания «паланкина» процессия, к которой присоединялись одетые в белые балахоны новые и новые последователи Смерти, несшие в руках длинные черные свечи, вошла в храм.
Стены храма были украшены замысловатыми фресками, изображающими жизнь святых, тысячи свечей освещали возносящийся ввысь купол ровным светом. В воздухе плавали ароматы благовоний и горелого воска, иногда, словно от дыхания невидимого гиганта, огни свечей резко отклонялись и начинали колебаться из стороны в сторону, тогда тени выстроившихся в несколько кругов жрецов оживали, кривлялись и дергались в замысловатой пляске. От общепринятых канонов веры в Единого храм отличала гигантская пентаграмма на полу. В центре рисунка стояла конструкция с разрисованной рунами обнаженной Ильныргу. На отходящих лучах пентаграммы были установлены тумбы с кристаллами накопителей, от которых вверх поднимались серебряные струны к подвешенной в центре купола статуе Хель. Зомби прошли к центру пентаграммы и установили носилки с Андреем на специальный постамент. Он хотел позвать орчанку, но та не реагировала. Похоже, что воительница до сих пор не пришла в себя.
— Пришли. — У носилок дракона остановился разрисовывавший его жрец. Хельрат успел переодеться в белую тунику до колен, перепоясанную наборным поясом из скалящихся черепов, на правом боку жреца болтался посеребренный серп. — Здесь закончится твой жизненный путь и начнется послесмертный. Начнем? — обратился он к жертве. — Ты не против, если у тебя заберут немного маны и жизнь?
— А если маны будет слишком много? — прохрипела жертва.
— Маны слишком много не бывает! — ухмыльнулся хельрат, он сделал серпом надрезы на предплечьях и щиколотках пленников, после чего вышел из круга.
Жрецы в балахонах затянули нудный напев. Выстроенные в круги служители двигались в противоположные стороны, и если бы существовала возможность взглянуть на действо сверху, то наблюдатель увидел бы три вращающихся навстречу друг другу круга. Пентаграмма и нанесенные на жертв знаки засветились неоновым светом, в тот же момент отщелкнулись держащие тела нотриумные обручи. Все верно, заговоренный металл не только сдерживает пленников, но и мешает ритуалу. Андрей вскочил на ноги и кинулся к жрецам, — напрасно, возникшая на границах пентаграммы силовая стена откинула его обратно и чуть не впечатала в алтарь орчанки. Направленный на стену мощный фаербол беспомощно растекся по невидимой преграде, та же участь постигла и другие заклинания. Тысячи невидимых игл впились в тело, застонала и забилась в конвульсиях упавшая на пол Ильныргу. Невидимые иглы вонзались глубже, раздражающе зачесались нанесенные на тело руны, жрецы закончили круговой забег и пали ниц, засветились серебряные струны и подвешенная под куполом статуя.
Андрей почувствовал, как опустошается его магический резерв, вытягиваемый словно пылесосом. Похоже на то, что его путь действительно завершится здесь. Стремясь оборвать чужие каналы, он нырнул в сэттаж и принялся яростно уничтожать присосавшиеся к нему энергетические щупальца. Борьба завершилась поражением на всех фронтах — как в мифах про Геракла и Гидру, вместо одного оборванного жгута его тут же заменяли два других. Отчаяние заставило нырнуть его еще глубже и провалиться в транс, перед внутренним взором открылся океан энергии астрала.
«А если маны будет слишком много?»
«Маны слишком много не бывает!»
Вспомнилась сказка про золотую антилопу, рассказанная недавно крестной дочке. Антилопа спрашивала жадного раджу: «А если золота будет слишком много?» — и получила смех в глаза. Раджа был наказан, он оказался погребен под золотыми монетами, вылетавшими из-под копытец антилопы, и взмолился: «Довольно!» И тут же золото превратилось в глиняные черепки. К смеху или к печали, но так созвучна со сказкой была его перепалка со жрецом. Говорите, маны много не бывает? Андрей открыл себя океану…
Ирэй Тэр Арс вел не первую и далеко не вторую церемонию. Превозношаемые к Хель, за редким исключением, всегда вели себя одинаково: бились, бросали фаерболы и боевые плетения, пытались прорвать барьер. Глупцы… Все они в конечном итоге мирно затихали на полу, досуха опустошенные, после чего попадали в руки некроманта и продолжали служить Хозяйке. Служба, она разная бывает. Заносчивый pay ничем не отличался от других, так приятно было смотреть на него, когда он расписывал ему ближайшее будущее. Сколько злости и ненависти, какая ярость и несгибаемая воля… Надолго ли его хватило? Несколько ударов по барьеру, попытка уничтожить жгуты, и эльф затих на полу. Ирэй ожидал от остроухого большего. Все как всегда.
Ирэй приготовился перевести «поцелуй смерти» на девку, но что-то задержало его. Линии пентаграммы и серебряные канальцы к образу Хозяйки засветились нестерпимо ярким светом, играя разноцветными сполохами, низко завибрировал защитный барьер. Рау поднялся с пола и широко расставил руки, глаза снежного эльфа изливали из себя синее пламя. Тонко засвистели накопители, не справляющиеся с потоком бьющей из пентаграммы энергии. Рау повернулся к Ирэю и улыбнулся во весь рот. Жрец, интуитивно почувствовав грозящую ему опасность, возвел вокруг себя многослойный щит и бросил взгляд на пленника. С эльфом творилось что-то непонятное, он засветился как магический светильник, упал на колени и…
Андрей почувствовал, что больше не может справляться с бьющей через него фонтаном энергией астрала, и сменил ипостась. Он подгреб под себя пришедшую в сознание воительницу и накрыл ее защитным куполом. Энергия нескончаемым потоком неслась через него, чтобы не выжечь свои внутренние каналы, он «сливал» громадную порцию маны через татуировку и астрального дракончика. Издалека к нему приходили отголоски чьих-то чувств: от радости и удивления до боли и страдания. Барьер не выдерживал, белые фигуры жрецов вскакивали на ноги и пятились задом к стенам храма. Жертвоприношение явно пошло не по их сценарию. Андрей закрыл себя и орчанку щитом и пологом тьмы. Хельраты не успели, статуя Хель засветилась ярче тысячи солнц и, выжигая своим светом жрецам глаза, взорвалась. Защитный барьер рухнул, освобожденная энергия, разнеся купол храма в мелкие клочья, рванула вверх ярким столбом. Десятки служителей проклятого культа превратились в пар. В воцарившей вакханалии дракон пробил мощным ударом стену и носился по монастырю, убивая догадавшихся сбежать с церемонии жрецов. На землю тихо оседали лишившиеся привязки к хозяевам слуги-зомби. На сей раз несчастные умирали навсегда. Перебив всех жрецов, попавшихся под горячую лапу, и спалив охрану в караулке, он вернулся в бывший храм.