Три дороги во Тьму. Изменение - Эльтеррус Иар. Страница 2

— Гм… Отношение… Да в общем–то, не имеют. Это просто для примера. Аналогия. Понимаешь? Ты пришел к выводу на основании своих знаний, что день и ночь необходимы только вместе, и только тогда идет жизнь. Свет и Тьма… тут все сложнее. О них спорили философы тысячи лет. Тысячи мудрецов пытались найти ответы на эти вопросы. А ты пришел, и хочешь сразу все понять. Нет, мой мальчик, этот ответ тебе придется искать всю жизнь. И каждый раз, когда тебе будет казаться, что ты приблизился к нему — жизнь подкинет такое, что опровергнет все твои прежние выводы.

— Но зачем тогда искать ответ?

— Потому что в этом вечном поиске и состоит наша жизнь. Каждый человек что–то ищет. Кто деньги, кто знания, кто ответы на вечные вопросы.

Раор печально вздохнул.

— Я не понимаю.

Маг улыбнулся.

— Открою секрет. Я тоже не понимаю, хотя ответ ищу намного дольше твоего. Но я рад этому. Значит, есть еще в жизни что–то, что я могу познать. А значит — я еще жив. Ну, а что касается третьей силы… Тут все просто. День и ночь должны сменять друг друга, чтобы могла существовать жизнь. Но с какой скоростью они должны это делать? Если будут меняться слишком быстро, мир не сможет приспособиться к этому. Если медленно — он умрет, не дождавшись восхода, либо заката. Третья сила — это Равновесие, которая поддерживает баланс между Светом и Тьмой. Следит, чтобы они всегда находились в равновесии друг с другом, чтобы мир не начало клонить в ту или иную сторону.

— Кажется, я понял… — Раор замолчал и озадаченно глянул на мага.

Тот задумчиво глядел куда–то вдаль и словно не слышал мальчика, рассказывал, но не ему, а кому–то далекому.

— Очень–очень давно, много тысячелетий назад, по какой–то причине равновесие сил в этом мире нарушилось. Оно качнулось в сторону Света. Качнулось и не смогло выправиться. Равновесие ушло из мира. Тьму загнали в самые глухие уголки Танра. И теперь мир медленно гибнет. Но слепцы не видят этого. Им кажется, что все злое, что творится в мире — это происки оставшихся адептов Тьмы, и за ними объявлена беспощадная охота. Уничтожаются все, кого заподозрят хотя бы в симпатиях к этой силе. И никто не понимает, что все зло — следствие нарушенного баланса. С каждым уничтоженным служителем Тьмы мир все ближе к краю пропасти.

Тут маг словно очнулся и растерянно огляделся. Он как будто не понимал, где находится. Потом устало провел рукой по глазам.

— Ладно, это пока слишком сложно для тебя. Потом когда–нибудь поймешь. Обещай только никому не рассказывать о том, что услышал от меня. Поверь, это для твоего же блага.

— Обещаю, — прошептал Раор, потрясенно наблюдая за учителем. Ему казалось, что в этот миг с ним говорил не «дядя Арсений», а кто–то неизмеримо более могущественный. И этот кто–то разговаривал именно с ним, двенадцатилетним ребенком. Даже под страхом смерти Раор не осмелился бы передать другим людям слова, обращенные неизвестным и могучим к нему.

После этого разговоры о разных силах на Танре, их адептах и вечной борьбе между ними стали регулярными. Это все оказалось настолько новым для мальчика, что он и про изобретения свои позабыл. Зато нескончаемым вопросам не было конца.

— Пойми, — отвечал Стиор. — Я сам всего не знаю. Много книг погибло вместе с дзеннами. А те, что остались, исчезли в архивах Церкви.

— Дядя Арсений, а ведь вы не священник, — вдруг заявил мальчик.

Стиор на мгновение замер. Потом сел напротив Раора.

— Почему так думаешь?

— В деревне хоть и нет священника, но от последнего осталось священное писание. А вы всегда заставляли меня думать. Я забрал писание и прочел. А потом долго думал. Того, что вы говорите, там нет. Там описана вечная борьба Тьмы и Света, Зверя…

— Зверь. А ты знаешь, кого так называют?

— Врага Бога…

— Ха! Неужели ты думаешь, что у Создателя может быть враг? В любом случае, тот, кого впоследствии стали так называть, на такой титул не тянул. Ни по силам, ни по чему иному. Да и не был он врагом. Просто служитель Тьмы. Один из адептов. Самый великий маг народа дзенн. Людям — да, людям он враг.

— Маг–дзенн? Подождите, учитель, но…

— Неожиданно, да?

— Но вы всегда говорили, что дзенн мудры, а тут… враг людей…

— Мальчик, на его глазах эти самые люди уничтожили практически всех его собратьев. Задумайся об этом. Их убивали те, кого они учили, с кем делились своей мудростью. В один миг привычный мир рухнул. Человеческие маги уже шли к его покоям. Все, кого он знал, погибли. Как ты считаешь, что он должен был чувствовать по отношению к совершившим все это?

Раор задумался. Его передернуло.

— Учитель, мне страшно… А осталась ли у него хоть крупица жалости? Если он вдруг вернется, как говорит легенда, он же…

Маг замер. Руки бессильно упали на стол. Он хотел что–то сказать, но не смог произнести не слова. Раор испуганно подскочил к нему.

— Сердце… — прохрипел Стиор. — Там, за печкой, настой… дай.

Раор опрометью кинулся к печи. Прекрасно зная, где что лежит у мага, он быстро отыскал пузырек, зубами вытащил деревянную пробку, обмотанную тряпицей и влил практически весь настой Стиору в рот. Тот отчаянно закашлялся.

— Не весь же, — выдохнул он. — Ладно, спасибо тебе.

— Вам лучше, учитель?

— Да. Просто… ты сказал нечто… впрочем, неважно. Раор, прости, но сегодня я не в силах вести урок.

— Конечно–конечно, ложитесь, отдыхайте, я рядом посижу…

— Нет. Раор, возвращайся домой.

— Но, учитель…

— Возвращайся, я сказал. Со мной все будет хорошо.

— Но ваша болезнь…

— Этого больше не повторится. Иди. Мне надо побыть одному и подумать.

Раор, постоянно оглядываясь, несмело двинулся к выходу. Маг ободряюще ему улыбнулся. Когда мальчик вышел, он устало прикрыл глаза и откинулся на скамейке, прислонившись к стене.

— Прирожденный маг, дзенна в душу… Банальный сердечный приступ пропустил. Но слова малыша…

Слова ребенка были страшны. Сейчас Стиор сам удивлялся, почему эта простая мысль не приходила ему в голову раньше. Воистину, уста младенца… которыми говорит Бог? Что, если так? Маг провел рукой по лбу. Снова стало страшно. А ведь казалось, уже поборол первоначальный ужас, который буквально резанул по нервам, когда он осознал, что сказал Раор. Даже контроль над организмом потерял, вот и получил приступ. А ему сейчас никак нельзя умирать. Господи, еще лет шесть, и все! Лет шесть, больше ни о чем не прошу! Мальчик еще не готов. Но если ты против… что, если мальчик прав?

— Броах!!! — послал он мысленный зов.

Дзенн явился, как всегда, быстро. Скрипнула дверь, мелькнула тень и перед магом замерла высокая четырехрукая фигура.

— Учитель?

— Скажи, Броах, как думаешь, Ушедший будет мстить?

Брови Броаха удивленно приподнялись. Правая верхняя рука озадаченно почесала надбровья.

— Люди заслужили свою судьбу, — наконец высказался он.

— Ты даже не сомневаешься, — устало произнес маг. — Я тоже человек. Ты забыл об этом?

— Вы уже не человек. Вы маг Тьмы.

Стиор хмыкнул.

— А Раор?

— Он тоже скоро станет магом Тьмы.

— Об этом я не думал…

Наверное, впервые Стиор засомневался в том, что он делает.

— Скажи, чем же вы тогда будете отличаться от тех же людей? Они почти уничтожили ваш народ, вы теперь хотите уничтожить их. В чем отличие?

— Они первые начали.

Стиор несколько секунд вглядывался в пустоту глаз Броаха. Покачал головой. Нет, он так и не научился читать души дзенн.

— Люди — это еще дети. Нельзя убивать детей за то, что они побаловались с огнем, сами не зная, с какой опасностью играют. Наказать надо, но убивать…

— Но чего тогда вы хотите, учитель?

— Равновесия! Я хочу восстановить равновесие этого мира, Броах! Неужели ты не понял за столько времени, что провел рядом со мной?

Дзен пожал плечами.

— Мы не служим Равновесию. И никогда не понимали его.

— Да. И чтобы вернуть равновесие, надо для начала вывести из лесов Тьму. Я надеялся, что именно это и буду делать.