Собачье дело - Шелонин Олег Александрович. Страница 27

— Какая, к черту, банька? — заорал опомнившийся Валентин. — Все, шутки кончились. Телефон!!!

Однако звонить не потребовалось. На этот раз глушить сигналы датчиков Валентина было некому, а потому второе крыло «Ангелов Миллениума», несшее этой ночью дежурство, уже вываливалось через портал прямо в навозную кучу, ориентируясь на излучаемый им сигнал тревоги. Такого отборного мата агент Херувим не слышал уже давно. Последними в эту же кучу ухнули Стас с Некроном.

— У моего крестника изумительный талант вляпываться в дерьмо, — прорычал Некрон.

— Ладно бы сам, — простонал в ответ Стас. — Он ведь и других за собой в это дерьмо тянет!

13

Мурыжили Валентина долго. Пока срочно поднятые по тревоге крылья «Ангелов Миллениума» шуршали по участку соседа Валентина, он уже чуть не в десятый раз повторял все подробности происшествия. Стаса бесило то, что они опоздали. Серафим Сварожский со своими воробышками как в воду канул. Аппаратура группы технической поддержки нащупала следы недавно сотворенного портала, через который старец и его свора зомби, скорее всего, и свалили. На месте происшествия остались только счастливый сосед Валентина, его ничего не понимающая мама и несколько человек охраны и прислуги, над которыми хлопотали врачи «скорой помощи». Их в таком состоянии допрашивать было бесполезно, а Семен Васильевич со счастливой улыбкой на устах безостановочно твердил, что старец со своей воспитанницей настоящий святой и он после сотворенного на его глазах чуда, теперь истинно верующий, вот только креститься отныне будет исключительно двумя перстами.

Итак, мурыжили не только Валентина, но и его соседа. О чем дальше говорить, если даже козу допрашивали пять раз. А когда Жила заметил, что Валентин пьет уже третью чашку кофе и все равно засыпает на ходу, все поняли, что такое настоящий домовой, пекущийся о здоровье своего хозяина. Он в один момент вышиб из дома всех лишних, стребовав предварительно со Стаса для Валентина отгул на следующий день. Некрон, когда домовой начал зверствовать, благоразумно ушел сам: он первым сиганул через забор, удирая от разъяренной козы, которую Жила призвал на помощь. Обессиленный юноша получил наконец возможность плюхнуться в свою кровать. Последнее, что он услышал, засыпая, был возмущенный голос Стаса из-за ворот. Хоть шеф и был далеко, Валентин прекрасно разобрал каждое слово, так как слух все еще оставался вампирий.

— С ума сойти! Какой-то жалкий домовой меня, как котенка…

— Жалкий? — захихикал в ответ Некрон. — Ну, Стас, насмешил! Ты думаешь, мы с Эльгардом его сюда носки стирать пристроили? Пока он в этом доме, моему крестнику здесь ничего не грозит. Сюда даже ядрена бомба не долетит, Жила ее остановит. Вот как ты думаешь: почему я ушел сам?

— Почему?

— Потому что, если бы мы с ним подрались, у вас бы на одного куратора стало меньше. Он в своем праве. Это его территория. Так что оставь ты моего крестника в покое. Ему действительно надо отдохнуть.

Валентин счастливо улыбнулся и провалился в глубокий сон. Было четыре часа ночи. А в восемь часов утра зазвонил телефон…

— Валентин Сергеевич?

— Да, — отчаянно зевая, пробормотал юноша.

— Вы просили сообщать вам все новые данные о маньяке. Вас эта тема еще интересует?

Только тут до Валентина дошло, что он говорит с майором Васнецовым.

— Разумеется, Константин Валерьевич. — Парень сел на кровати, спустив босые ноги на пол.

— Тогда вам придется подъехать к психиатрической лечебнице. И желательно побыстрее. Адрес знаете?

— Знаю.

— Это хорошо. Давайте к нам. Тут черт знает что творится.

— Скоро буду, — успокоил майора Валентин, плечом прижимая мобильник к уху, одновременно натягивая на себя штаны. — А в двух словах: что там случилось, рассказать не можете?

— Могу. Вчера в Николо-Дворянскую церковь ворвался какой-то сумасшедший и стал требовать от отца Никодима, чтобы тот отправил его в самый глухой монастырь, где он смог бы замаливать свои грехи перед Всевышним, так как за ним гонятся убитые им агнцы невинные. Ну короче, смысл такой: он якобы и есть тот маньяк, которого мы ищем. Это произошло во время вечерней службы, когда в церкви было много народу, и один из прихожан тут же позвонил в милицию. Мне об этом немедленно доложили, и я лично выехал на задержание. По прибытии на место я сразу понял, что он по всем параметрам подходит под описание нашего маньяка, но бред насчет преследующих его мертвецов… короче, как только у него взяли образцы для анализа на ДНК, я отвез его в отделение судмедэкспертизы четвертой больницы.

— Какой больницы? — Валентин сунул ноги в мягкие летние туфли, надел рубашку и начал заправлять ее в штаны.

— Четвертой. Ну это и есть психиатрическая лечебница.

— А, ну да.

— При ней есть отделение судмедэкспертизы…

— Что, и там тоже?

— Слушайте, Валентин Сергеевич, вам что, в вашем ведомстве элементарных вещей не объясняли? — раздраженно спросил Васнецов. — Разумеется, есть. Иначе где содержать людей, которых еще не признали невменяемыми?

— А-а-а… ну да. Как это я забыл!

— Это могут быть обычные преступники, — пояснил майор, который уже сообразил, что лейтенант ФСБ данного факта просто не знал, а не забыл, — лишь прикидывающиеся ненормальными, а могут быть и настоящие психи. Туда же я вызвал и наше местное светило профессора Гуревича, который давал нам консультации по этому маньяку. Мне очень важно было узнать его мнение.

— Понятно. Хотели выяснить, кто перед вами: оговаривающий себя придурок или действительно маньяк. И что вам сказал по этому поводу Анатолий Федорович?

— Вы с ним знакомы?

— Познакомился в ходе следствия. — Валентин на ходу отмахнулся от Жилы, пытавшегося всучить ему корзинку с походным завтраком. Корзинка была такой величины, что вряд ли залезла бы в багажник его «хаммера». — Так что он сказал?

— Что даст окончательный диагноз не раньше завтрашнего утра. Вернее, теперь уже сегодняшнего. После этого порекомендовал отправиться отдыхать домой, что я и сделал. А час назад отсюда, в смысле из больницы, начали поступать панические звонки от пришедших на работу врачей и служащих лечебницы. Весь медицинский персонал, охрана и больные лежат вповалку. Все в полукоматозном состоянии, короче, черт знает что.

— Профессор и маньяк тоже в отключке? — Валентин завел двигатель и выехал за ворота.

— Их здесь нет. Профессор исчез. Маньяк тоже.

— Черт! Дождитесь меня. Я уже еду.

Психиатрическая лечебница располагалась в парковой зоне окраины Рамодановска, причем именно той окраины, которая была ближе всего к элитному поселку Румянцево, где проживал Валентин, а потому дорога туда отняла у него не более пятнадцати минут.

О том, что происшествие в больнице не рядовое, говорило не менее двадцати машин «скорой помощи», скопившихся у здания, и машины санитарно-эпидемиологической службы. Медики, запакованные, словно космонавты, в защитные комбинезоны, деловито опрыскивали какой-то гадостью центральный вход, стены и окна первого этажа здания больницы.

— Только этого, блин, не хватало! — расстроился Валентин, вылезая из машины.

В кармане его завибрировал звонок мобильника. Это опять был майор Васнецов.

— Валентин Сергеевич, кажется, я зря вас торопил. Объявили карантин, и я в больнице здесь застрял, как в ловушке.

— Сейчас я вас из этой ловушки вытащу.

Юноша отключился и собрался было набрать номер Стаса, но тот сам вышел на связь. Валентин поспешил принять вызов.

— Агент Херувим, вам за каким чертом выдавали спецсредства связи в конторе? — прорычал Стас.

— Уй, бли-и-ин, — расстроился Валентин, вспомнив, что второпях забыл сунуть в ухо капсулу радионаушника.

— Что делаете в районе психиатрической больницы?

— Собираюсь отменить карантин. Подозреваю, что воробышки Серафима Сварожского и здесь отметились. Персонал и пациенты еле живые ползают, а их вместо нормального лечения в карантин закатали.