Ангелы Миллениума. Игрушка наудачу - Шелонин Олег Александрович. Страница 21

— Дядя Влад, принеси его бумаги.

— Сейчас, сынок.

Старик поднял с земли выпавшие из рук нервного коллектора бумаги и передал их Валентину, который продолжал держать под прицелом переминающихся с ноги на ногу качков.

— Коллекторная фирма «Немезида»… угу… работа по заказу Новолипеевского филиала Ювираструм-банка… — Валентин задумчиво посмотрел на худосочную личность. — Приведите его в чувство. Мне надо с ним поговорить.

Амбалы поспешили выполнить приказание. Пары энергичных пощечин оказалось достаточно. Худосочная личность осоловелыми глазами уставилась на Валентина.

— Какие у вас претензии к хозяевам этого дома? — скучающим голосом спросил его стажер.

— Они не хозяева. Их дом выкуплен за долги…

— Да какие долги?! — взорвался Владислав Васильевич. — Мы практически все в этот дом вбухали, квартиры из-за него лишились, а теперь еще и долги? Валя, не верь им! Нам осталось платить совсем немножко, а тут без нашего ведома наш дом скупают и продают неизвестно кому. Это же бандиты!

— Поаккуратней, — рыкнул один из амбалов.

Валентин поднял на него глаза, и тот тут же заткнулся. Юноша разрядил трофейные пистолеты, высыпав патроны прямо на траву, и швырнул оружие к ногам охранников.

— Значит, так, урки, забирайте эту падаль, — кивнул он на лежащего без сознания амбала. — И уматывайте.

— А-а-а… мои бумаги? — робко спросила худосочная личность.

— Будут тщательно изучены в нашем ведомстве, — успокоил его Валентин. — Вон отсюда!!! — рявкнул.

Худосочную личность как ветром сдуло. Бандиты подхватили своего подельщика и поволокли к джипу.

— У вас все равно ничего не выйдет! — донесся из-за забора петушиный голосок представителя коллекторной фирмы. — Это — копии, оригиналы все у нас!

— Не волнуйтесь, представители нашей фирмы за ними скоро подъедут, — успокоил его Валентин.

— Заткнись, мудила! — Один из бандитов отвесил худосочной личности оплеуху. — Это же ФСБ! Слышь, начальник, а может, полюбовно договоримся?

— Посмотрим на ваше поведение. Проваливайте!

Заурчал мотор. Джип осторожно объехал машину Валентина и помчался к выходу из элитного поселка.

— Ой, Валечка, нам тебя Господь послал! — повисла на шее Валентина Мария Николаевна и разрыдалась на его груди.

— Да, Валентин, — покачал головой Владислав Васильевич, — вовремя ты подоспел. Вот не ждали, не гадали. ФСБ… ну ты молодец. Низкий поклон тебе от нас, стариков. Спасибо. Да хватит тебе причитать, — прикрикнул он на жену. — Собери на стол, Пашу помянем. Валентин его лучшим другом был… а вот на поминках тебя вроде не было… — нахмурил лоб старик, старательно вспоминая.

— Армия, — виновато сказал юноша, успокаивающе поглаживая всхлипывающую женщину по плечу.

— Понимаю.

— Сейчас, Валечка, я огурчиков, помидорчиков из погреба достану… — Мария Николаевна оторвалась от Валентина и поспешила в дом.

Пока она там хлопотала, оперативно собирая на стол, стажер огляделся. Да, это было не то, о чем мечтал когда-то Пашка. Он хотел иметь дом, вокруг которого разбит цветущий сад, несколько плодовых деревьев для разнообразия и кустики смородины, крыжовника, малины… короче, то, что само растет и не требует особого ухода. Место для отдыха и жизни плюс дары природы в виде свежих витаминов, за которыми достаточно просто выйти в сад. Ничего этого не было и в помине. Грядки, грядки, грядки… Старики явно выживали за счет натурального хозяйства.

— Ну и чего мы стоим? Пошли, пошли. — Владислав Васильевич увлек Валентина за собой в дом. — Вот сюда, на кухню. Там у нас уютней. На отделку внутри, знаешь, деньжат не хватает, а вот кухню мы обиходили.

Просторная кухня была единственным жилым помещением в этом здании. Гостиная первого этажа была превращена в склад мебели, вывезенной из прежней квартиры Пашки, а вот на кухне все было по уму. Судя по стоящей у стены кровати, здесь старики и жили. Владислав Васильевич усадил Валентина за стол, на котором уже стояла бутылка перцовки, тарелка с солеными огурчиками и помидорами. Мария Николаевна на плите разогревала картошку.

— У вас здесь и газ есть? — удивился Валентин.

— Теперь тут все есть, — поморщился Владислав Васильевич, — мы, когда здесь строиться начинали, первыми на этих участках были. Уж больно Пашке это место понравилось. Нас уговорил. Давай, говорит, кредит возьмем, землю купим, она тогда тут копейки стоила. Все богатеи в рамодановской Рублевке осесть старались. За двадцать тысяч взяли. Тысяча за сотку. Это Пашка с первой же зарплаты без нашего ведома участок на себя оформил, а уж потом наседать на нас стал. Ну а как нас уломал, взяли кредит. Три миллиона. Под залог квартиры и поручительство его одноклассников.

Старик горько вздохнул, откупорил бутылку. Валентин свою рюмку поспешил накрыть ладонью.

— Дядя Влад, я за рулем. Но клянусь, доберусь до дома — обязательно помяну Пашу.

— Это ты правильно, молоток! Ну а я, пожалуй, выпью. Вот увидел тебя и… разбередил ты мою душу!

Старик наполнил рюмку, одним махом опрокинул ее содержимое в рот и захрустел огурчиком. Мария Николаевна покосилась на мужа, неодобрительно покачала головой, но ничего не сказала.

— Дядя Влад, а почему вас отсюда выгоняют? — осторожно спросил Валентин. — Я так понял, чтобы погасить кредит, вы квартиру продали.

— Продали, — горько усмехнулся старик. — Без нас продали. Мы ведь, как с Пашей беда случилась, сразу к Валюте Одинцовой и Женьке обратились. Они у Паши поручителями были. Еще на поминках, на сорок дней, помнится. Давай, говорим, мы свою пенсию на вас переводить будем, а сами пока землей проживем, на работу какую устроимся и постепенно все вам отдадим. Ух, как они тогда рассердились. Наотрез отказались.

— Хорошие у Пашеньки были друзья… — Мария Николаевна смахнула со щеки слезу, сняла с огня поджаренную на сале шипящую картошку и начала переваливать ее со сковороды в тарелки.

У Валентина потекли слюнки, и он пожалел, что сегодня за рулем. Под такой ароматный закус не грех было бы и рюмочку пропустить. Тем более что Владислав Васильевич уже наполнил свою и оперативно ее оприходовал, пока не вмешалась жена.

— Ты закусывай, закусывай, — посоветовал он Валентину, стремительно пьянея.

— Обязательно, — вздохнул стажер и навалился на картошку. — Ну а дальше что было? — прошамкал он.

— А дальше плохо было, — печально сказала Мария Николаевна, отнимая у мужа бутылку, из которой он уже пытался налить себе еще. — Женя на себя выплату кредита взял, да выплатить не успел. Убили его. В машину бомбу подложили. А Валечка Одинцова еще раньше, до него умерла. Прямо на собственной свадьбе — вот судьба-то, — пригорюнилась старушка. — А потом к нам пришли из банка. Предъявили постановление суда и выселили нас из квартиры. Вот теперь здесь живем. Без прописки, как бомжи. Пытались перевести кредит на себя, но… — старушка безнадежно махнула рукой.

— Ты представляешь, Валентин, я куда только не ходил. — На скулах Владислава Васильевича заиграли желваки. — Все бесполезно. Глухая стена. На нас, бездомных пенсионеров, кредит не переводят: штампа в паспорте о прописке нет, да и пенсия маловата, чтобы долг… как это… реко… рекон… переконструировать, что ли… тьфу! Язык свернешь! Послабление, короче, чтобы сделать. А сегодня вот пришли эти. Сказали, что готовы нас облагодетельствовать. Подписывайтесь вот здесь, здесь и здесь, все долги прощены, и нам за это еще заплатят. Сто тысяч рублей. Да здесь сейчас одна земля в десять раз дороже стоит! И куда мы потом с этой сотней? Без квартиры, без прописки, без… а? — Владислав Семенович безнадежно махнул рукой. — Одна дорога — на помойку бомжевать. Слышь, мать, накапай мне еще чуток. Когда еще пошиковать придется.

— Подождите, дядя Влад, — тормознул его Валентин. — А вы к отцу Женьки не обращались?

— Да за кого ты меня принимаешь, — обиделся старик. — Его сын и так из-за нас пострадал, почитай, около миллиона за этот кредит выплатить успел, а мы теперь и его отца напрягать будем.