Миг бесконечности. Том 2 - Батракова Наталья Николаевна. Страница 44

— А он и не взял, — сдерживаясь изо всех сил, чтобы не ответить резкостью, Катя достала из пакета с подарками конверт и положила перед отцом на стол. — Здесь вся сумма.

Александр Ильич недоверчиво подтянул к себе конверт, заглянул внутрь, закрыл, поднял на дочь слегка растерянный взгляд.

— Пап, почему ты не хочешь меня услышать? — наблюдая за ним, тихо спросила Катя. — Неужели вся причина только в этом? — кивнула она на конверт. — Можешь рассчитаться с Виталиком, чтобы он перестал тебя шантажировать. А ты по его указке перестанешь учить меня жизни. Я догадываюсь, чем он тебе пригрозил. Неужели после этого ты еще не понял, что, если идти на поводу у подлеца, можно легко превратиться в его подобие?

— Я не собирался тебя учить и не собираюсь, — теперь уже отец начал оправдываться. — Но и ты меня пойми…

— Понимаю, папа. Очень хорошо понимаю, — перебила дочь. — Именно поэтому я буду встречать Новый год там, где меня не будут использовать в своих целях, не будут донимать, прикрываясь заботой. И где, надеюсь, меня не предадут. Мне очень жаль… Извини. Желаю, чтобы в новом году твои финансовые проблемы разрешились благополучно. С наступающим! — добавила она и быстро зашагала к выходу.

У самой калитки Катя столкнулась с вернувшейся хозяйкой.

— Ой! Здравствуй! А куда это ты? — удивилась та.

— Вы извините, Арина Ивановна, Новый год я буду встречать не с вами. Я уже объяснила отцу, почему.

— А что так? В кои веки решили вместе собраться, — расстроилась женщина. — Сначала Виталий утром позвонил, отказался, а теперь ты.

— Так папа и Виталика приглашал?

— И его, и его родителей. Он ведь все помирить вас мечтает, — вздохнула Арина Ивановна. — Что же теперь будет?

— Все будет хорошо, Арина Ивановна, — Катя коснулась рукой ее плеча. — Поверьте, пройдет время, и все наладится. Вы только папу берегите. До свидания! С наступающим!

— Шубу бы забрала! — прокричала ей вслед женщина. — Все бегаешь в куртке, простудишься!

Но Катя ее уже не слышала.

— Хорошо бы где-нибудь перекусить, — не дождавшись от нее ни слова, предложил Вадим, когда машина выехала на кольцевую. — Честно говоря, только и успел утром бутерброд проглотить да кофе выпить.

— Хорошо бы, — опустила она голову.

Оторвав взгляд от дороги, он посмотрел на Катю и, заметив бегущую по щеке слезу, включил правый поворот и съехал на обочину.

— Ну что ты снова плачешь? — отстегнув ремень, прижал он ее к себе. — Как чувствовал, какой у вас там разговор… Я никому не позволю тебя обижать, даже отцу.

— Не позволяй. Пожалуйста, — не таясь, заплакала Катя и уткнулась лицом в его дубленку. — Ну почему он со мной та-а-ак, почему? Ведь я — его дочь! Почему он продолжает цепляться за Виталика? Ради чего он и его приглашал встретить Новый год? — вырывалось у нее между всхлипываниями. — Почему он меня предает?

— Он тебя не предает, — нежно целуя и поглаживая ее макушку, пытался успокоить Вадим. — Он и не думает тебя предавать! Ну поставь себя на место отца: у дочери был стабильным брак, надежный мужик рядом. И у отца было дело. И тут — бах! — все рушится! Он просто не хочет в это поверить! Из-за какой-то мелочи, из-за мужской шалости! Да половина женатых мужиков посочувствуют твоему Виталику!

— Ты тоже ему сочувствуешь?

— Я — нет. Потому что никогда не был женат, — попытался пошутить Вадим. — Но если женюсь, скорее всего, присоединюсь к другой половине.

— Хочешь сказать, что ты не такой, как все? — уточнила Катя.

— Когда однажды в жизни человек переживет предательство любимого, он не позволит себе сделать то же самое. Потому что знает, как это больно.

Всхлипывания стали реже. Скорее всего, последняя фраза заставила Катю задуматься.

— Получается, для того, чтобы стать вот таким особенным, обязательно надо пережить предательство? — после довольно долгой паузы подала она голос.

— Не знаю, — чистосердечно признался Вадим.

— А как насчет прощения? Можно ли простить?

— Только если продолжаешь любить. Тогда есть шанс. А вот если простить как пожалеть — это не выход. В таком «простить» нет ничего, кроме унизительного снисхождения и потери уважения к человеку. А в итоге и к себе, — вздохнул Вадим, осторожно отстранил ее голову, спрятал под капюшон выбившуюся прядь светлых волос и поцеловал в кончик носа. — Значит, так. Сейчас едем ко мне, наряжаем елку, забираем все, что пригодится…

— Какую елку? — подняла она на него заплаканные глаза.

— Ну, ты же сказала, что Новый год у тебя ассоциируется с елкой и апельсинами? Признаться, у меня тоже. Вот я и купил елку, апельсины. Елка, правда, искусственная, но это уже не столь важно. Так вот…

— Погоди, ты ее специально купил? До этого у тебя не было елки?

— Не-а, — покрутил он головой и пояснил с улыбкой: — Выражаясь твоими словами — она не вписывалась в мой интерьер.

— А разве интерьер за это время изменился?

— Кардинально — пока нет. Но, честно говоря, поднадоел своим однообразием. Холодно там. Как в музее, или в гостинице, — лукаво подмигнул он. — Короче, так: ставим елку, наряжаем, вызываем такси и едем к маме. Там и перекусим, и стол поможем накрыть.

— А вдруг и твоя мама встретит нас так же «тепло», как мой отец? — спросила она.

— Глупая моя… Да за всю жизнь я ни разу не знакомил родителей с девушкой. И мама будет на седьмом небе от счастья! Она с утра всех знакомых обзванивала, искала рецепт низкокалорийного новогоднего блюда!

До Сторожевки в этот раз добрались гораздо быстрее: пробки рассосались, машины разъехались по городам и весям, народ большей частью уже пребывал дома и готовил салаты.

Общими усилиями распаковали и украсили елку. Вадим стал собирать в сумки все необходимое для встречи Нового года, а Катя присела на диван и долго смотрела на блестящее великолепие отсутствующим взглядом. Почему-то вспомнилось детство, когда вот так, глядя на наряженную елку, они с мамой дожидались за праздничным столом отца. А его все не было и не было… И вдруг, буквально за пару минут до боя курантов, он появлялся, точно Дед Мороз: весь в снегу и обязательно с апельсинами… Господи, как же давно это было!

Странное дело: вроде как успокоилась, и даже настроение успело подняться, но стоило вспомнить маму, новогодние картинки детства — и снова на душе стало нестерпимо грустно. Как предчувствие чего-то очень-очень плохого: вот оно, уже близко… А она не видит, не слышит, не может сообразить, с какой стороны надвигается опасность!

— Черт, до такси не дозвониться! — Вадим с досадой посмотрел на телефон и нажал повтор номера. — Бесполезно, занято.

— Может быть, я попробую? — вскинула голову Катя.

— Лучше переоденься пока, — посоветовал он. — Сейчас Зиновьева наберу, может, еще в городе болтается… Саша? Добрый день, Ладышев… Спасибо, и тебя с наступающим! Скажи, ты на машине?.. Да просьба есть: не могу до такси дозвониться. К матери собрался, свой «Ровер» не хочу у нее во дворе бросать. Через двадцать минут? — глянул он на часы. — Хорошо, будем ждать внизу. Спасибо!.. Ну вот! Все разрешилось самым чудесным образом: как раз на стоянку ехал… Ты почему не переодеваешься? — удивился он.

— Боюсь…

— Чего боишься? — Вадим присел рядом. — Катя, что с тобой сегодня творится? Что тебя еще мучает, объясни! — взял он в руки ее ладошку.

— Не знаю, — рассеянно глядя куда-то вдаль, пожала она плечами. — Сама не могу понять, что со мной. Устала, наверное, за год.

— И что же мне теперь делать? Как я могу помочь, если ты сама не знаешь, что с тобой происходит?

Тяжело вздохнув, Вадим потерся щекой о ее плечо, взял ее вторую ладошку, сложил обе вместе и уткнулся в них лицом. Спустя несколько мгновений он сбросил шлепанцы, прилег на диван и положил голову ей на колени.

— Не тяжело? — поднял он взгляд.

— Нет, нисколько, — улыбнулась она. — Ты сейчас похож на котенка. Такой большой котенок, — нежно провела она рукой по его волосам.

— Так бы и жил вечно у тебя на коленях, — поджал он ноги и закрыл глаза. — И мурлыкал бы от удовольствия. И никуда бы не отпускал хозяйку из дома.