Дитя Стужи - Шелонин Олег Александрович. Страница 39

— Ну так и помогите разобраться, кто за этим стоит! В конце концов, там деньги конторы крутятся… ну в смысле неучтенные деньги конторы, на которые вы крота ловите. Не знаю, правда, как. Меня посвятить в это не удосужились. Да что там говорить! Вообще, считай, от крыла отлучили. Эта слежка дурацкая. С самого начала было понятно, что Нечипоренко не наш клиент. Ни малейшего магического фона, обычный пентюх. Только жутко невезучий. Я скоро забуду, как ребята из нашего отдела выглядят, а числюсь вроде как действующий агент солидной конторы.

— А до тебя самого это еще не дошло? Ты не заметил, что последние полгода все третье крыло практически работает на тебя? И не только третье крыло. Ты как магнит притягиваешь к себе неприятности. За тобой буквально шлейф тянется, и мы до сих пор не можем его отсечь. Да, ты выводишь нас на крупные фигуры, на серьезные дела, и в дела эти втягиваются такие силы, что контора аж кряхтит от напряжения. Потому и отстранили тебя от всех дел и посадили на самую рутинную работу, но ты и тут умудрился во что-то вляпаться. Вот как за тебя Дашку замуж выдавать? Ты ж постоянно в эпицентре взрыва. Теперь вот этот странный педик со своим убийцей нарисовался. И ушли ведь оба не через портал. Просто растаяли в воздухе. И что больше всего мне не нравится: наши техники не зафиксировали никаких магических возмущений в районе твоего ресторана.

— Подумаешь, в воздухе растворились, — фыркнул Валентин. — Книга Стефано меня точно так же через полгорода перетащила. И Машку таким же методом из дома вытягивало.

— Это радует, конечно, но ни наша контора, ни наши спонсоры оттуда, — ткнул начальник отдела пальцем вверх, — такими технологиями не владеют. А теперь я скажу тебе одну вещь. — Стас задумчиво пожевал губами. — Недавно на самом высшем уровне решался вопрос об изъятии тебя из этого измерения как потенциально опасного для заповедной планеты существа. Пока что вопрос решен отрицательно. Оставили все как есть. Специалисты хотят разобраться в природе связанных с тобой аномальных явлений, так что я тебя прошу, без фокусов, пожалуйста. И постарайся на будущее доклады представлять мне не в таком виде, — он выудил из папки обрывок блокнота с нарисованным в нем писающим мальчиком с пружинками на ножках, — а в четкой, конкретной форме, чтобы это реально помогало делу. И при этом ничего не утаивай! Для наших аналитиков важна любая мелочь! Все, свободен. Иди работай. И думай не только о себе, но и о Дашке. Если с тобой что случится, ей будет очень больно. Любит она тебя, обормота. Не пойму только, за что.

— Слушай, если я представляю такую угрозу, — пробормотал ошарашенный Валентин, — то почему меня сразу не вышибли отсюда? Разве жизнь одного человека соизмерима с…

— Ну ты тупой, — покачал головой Стас, — тебе предоставляется такой карт-бланш разгрести эти авгиевы конюшни, очистить этот мир от вселенского греха и наставить его на путь истинный. Только на мелочи не разменивайся. Все, больше намеков давать не буду. Иди!

5

Валентин опять сидел в китайском джипе напротив ДЭЗа № 7 системы рамодановского ЖКХ, прислушиваясь к звукам, доносящимся до него из капсулы радионаушника. Судя по шелесту бумаг, Нечипоренко Валерьян Павлович усердно работал на благо родины и родной конторы. «И это после трех бутылок водки под шаурму, — покачал головой юноша, отчаянно зевая. — Я бы точно сдох!» Лейтенант в очередной раз приложился к термосу. Обжигающий глоток горячего кофе немножечко взбодрил утомленный организм. Валентин еще раз огляделся. Теперь он точно знал, что находится под колпаком, но, как ни старался, так и не смог установить слежки. Ни Варга, ни Диора, ни представителей его родной конторы поблизости не наблюдалось.

— Чем всякой фигней меня заставлять заниматься, — недовольно пробурчал юноша, — научили бы лучше нормальным методам маскировки.

Радиоэфир молчал, хотя агент Херувим был уверен на все сто, что как минимум два-три оператора напряженно вслушиваются в каждый его чих. Еще бы! Персона особой важности, которой предстоит спасти этот мир… если, конечно, его шеф просто-напросто не прикололся. А что, с него станется. В их конторе обожают розыгрыши. А уж получить возможность лишний раз щелкнуть по носу жениха своей сестренки — для Стаса полный кайф.

Однако он вчера здорово перенапрягся. Даже кофе не спасает! Валентин покопался в бардачке. Где-то там у него лежало патентованное средство от похмелья, но вместо таблеток рука его нащупала посторонний предмет. Лейтенант тут же напрягся. Он точно знал, что этого предмета там не должно было быть. Юноша осторожно извлек из бардачка серебряную фляжку, на боку которой красовалась элегантная надпись:

— Что бы я делал без друзей, — обрадовался лейтенант, но на всякий случай все же извлек из недр своего костюма амулет, провел им вдоль фляжки и, убедившись, что внутри яда нет, вылил коньяк в термос с кофе.

— Вот это другое дело, — облегченно выдохнул Валентин, сделав длинный глоток.

Вкус у кофе был теперь совершенно другой, и, что самое главное, он помог окончательно сфокусироваться организму. «Ну, и где же мой спаситель?» — уже более радостно вопросил себя Валентин и опять начал озираться.

У подъезда многоэтажки, на первом этаже которой располагался ДЭЗ, царила привычная суета. Внутрь заходили посетители, туда-сюда сновали служащие конторы по своим делам, но ничего напоминающего Диора или Варга на горизонте не наблюдалось. Как ни напрягал лейтенант свое магическое и физическое зрение, все было бесполезно. Юноша кинул взгляд на дисплей приборной доски. До конца смены оставалось всего полчаса. Это радовало. В кармане завибрировал мобильник. Валентин немедленно принял вызов, не посмотрев даже, кто его вызывает. Монотонные будни этой проклятой слежки его уже так достали, что он радовался любому разнообразию, вторгавшемуся извне. Его не насторожил даже тот факт, что звучала мелодия вызова, настроенная на незнакомые номера.

— Да?

— Твою мать! Херувим! Ты что, не мог сразу предупредить?

Если в закоулках организма лейтенанта еще и пряталось похмелье, то при звуках этого голоса оно мгновенно улетучилось.

— Игорь, ты?

— Да я это, я, — раздраженно буркнула в ответ трубка голосом инквизитора, несколько месяцев назад спасшего его от пули представителя Аненербе. — Ты что, сразу не мог сказать, что вы с книгой Стефано дело имеете?

— А ты откуда знаешь?

— Не твое дело. Твое дело — слушать меня внимательно и не перебивать. Я тут кое-что прощупал по своим каналам. Аненербе начала показывать зубки. Ты для них мишень номер один.

— Я как-то и без тебя об этом догадался. Скажи лучше, откуда знаешь про Стефано? Это для меня гораздо важнее.

— Надеешься, что сдам тебе крота? — послышался из трубки ледяной смешок. — Откуда знаю, оттуда и знаю. А вот что собой представлял сам Стефано, тебе действительно не помешает знать. Это был первый инквизитор. Я имею в виду не ту инквизицию, из которой выросла ваша контора. Он первый кинул клич «Земля для людей» и уничтожал всех представителей древних рас, прорвавшихся на Землю. И в этом пункте я с ним солидарен. Но потом власть ему ударила в голову. Вообразил себя чуть ли не богом, а душа его оказалась невообразимо черна. И когда с древними расами было покончено, он перешел на людей. Начал уничтожать всех инакомыслящих, а когда его зловредные идеи просочились в церковь, переключился на своих сподвижников. Как говорится, пошел вразнос. При этом кто-то ему помогал. Учил. Ему стали подвластны такие силы и он творил такое, что от него отшатнулись все, и даже у его бывших последователей волосы вставали дыбом. Мертвых поднимал, бросал их в бой, жестоко расправлялся с теми из соратников, которые прозрели и пытались воспрепятствовать ему. А ведь было время, когда для инквизиторов он был тем же, кем сейчас для христиан является Христос. Почитали мерзавца за святого и слишком поздно сообразили, что поклонялись демону. Его сумели одолеть. Без помощи извне, своими силами, не призывая даже в помощь церковь, где зверствовала уже своя, папская инквизиция. Мы сумели его одолеть, но победа над бренным телом еще не означала полной и окончательной победы. Мы ведь тоже учились и кое-что могли уже тогда. Мы понимали, что у Стефано еще есть шанс вернуться, так как не знали, куда он спрятал свою душу.