Нагой обед - Берроуз Уильям Сьюард. Страница 26

«Говорю вам когда я покидаю Мудреца я даже человеком себя не чувствую. Он преобразовывает мои живые оргоны в мертвое говно.»

«И вот рая я получил такое исключение почему бы мне не жахнуть живым словом? Слово нельзя выразить непосредственно… На него вероятно можно указать мозаикой сопоставлений вроде вещей позабытых в ящике гостиничного номера, определенных отрицанием и отсутствием…»

«Наверное подоткну себе живот… Может я и стар, но до сих пор желанен.»

(Подтычка Живота есть хирургическое вмешательство в целях удаления жира на животе с одновременным произведением складки на стенке желудка, ведущей к созданию корсета из плоти, который, однако, может прорваться и расплескать ваши ужасные старые кишки по всему полу… Стройные и фигуристые модели Плотских Корсетов, разумеется, наиболее опасны. На самом деле, некоторые модели-экстремисты известны в промышленности под названием Н.З. – Ночных залетов.

Доктор «Каракуля» Райндфест прямолинейно запуливает: «Постель это самое опасное место для П.К.-шников.»

Гимн П.К. – песня «Поверь Мне Коль Все Эти Чары». Партнер П.К. в самом деле подвержен тому, что «объятья растают как тают подарки от фей»)

В белом музейном зале полном розовых ню солнечного света шестидесяти футов высотой. Обширное подростковое бормотание.

Серебряные поручни… пропасть на тысячу футов вниз в сверкающий солнечный свет. Маленькие зеленые грядки капусты и салата. Смуглые вьюноши со скобелями выслеживаются старым педиком с другой стороны сточной канавы.

«Ох дорогуша, интересно а они человеческими экскрементами удобряют… Может прямо сейчас удобрят.»

Он выхватывает перламутровый оперный бинокль – ацтекская мозаика на солнце.

Длинная вереница греческих пареньков строем подходит с алебастровыми вазами полными говна, опорожняют их в дыру в известняковом мергеле.

Пыльные тополи дрожат по ту сторону Плазы де Торос.