Шут (СИ) - Кочешкова Е. А. "Golde". Страница 9

Шут проснулся, когда солнце уже поднялось высоко над крышами, и воробьи в ветвях старого дерева громко чирикали о своих птичьих делах. Окно было приоткрыто, и их звонкий говор наполнял комнату вместе с солнечным светом. Яркие лучи, струясь сквозь зеленое кружево кленовых листьев, дарили нежное тепло последних дней лета.

'Какое славное утро, - подумал Шут, стряхивая остатки сна и выбираясь из постели. - В такой день обязательно должно произойти что-нибудь хорошее'.

Он решил не терять времени: привел себя в порядок, крутнулся пару раз на перекладине и, следуя старой привычке, покинул спальню через окно. По замшелой стене с выступами вековых булыжников Шут спустился в сад и направился прямиком к Дамской беседке. Ожидания его не обманули: три фрейлины и пара загостившихся дворяночек уже устроились на мягких подушках и, попивая чай с пирожными, вели оживленную беседу. Их голоса, подобно птичьему щебету, были слышны издалека. За бормотанием ручья Шут не разобрал ни слова, но по высоким нотам ему сразу стало понятно - разговор идет не о прическах и способах шнуровки корсета. Он подобрался ближе и без труда спрятался за живой изгородью, мимолетно порадовавшись, что одет в простые штаны и камзол. Звон бубенцов сейчас был бы некстати.

- Нет, Арита, ты не можешь так говорить! Элея - законная жена нашего монарха, и мы должны чтить ее! - наигранно возмущенный звонкий голосок принадлежал, кажется, старшей дочке барона Дарма. Той самой, что лишь недавно была принята в свиту королевы. Имя ее Шут если и знал, то забыл, ибо невзрачная барышня ничем не выделялась из целого сонма интриганок, отирающихся возле Ее Величества.

- Уволь, дорогая. Может, я и грубо выразилась, но все знают, что Элея не способна подарить наследника королю. Тодрика это, конечно, устраивает, а вот Руальда - вовсе нет!

Аккуратно отодвинув ветви куста, Шут увидел оппонентку баронессы: молодая маркиза Арита Дивенская была хороша собой - с яркими глазами, сочными губами и изящно очерченным овалом лица в завитках каштановых кудрей - но на его вкус в ней все было 'слишком'. Ариту не так давно выдали замуж за маркиза Дивенского Удела, влиятельного, ох какого влиятельного человека, и теперь она полагала, что может позволить себе говорить любые дерзости. У ног маркизы нервно тявкала маленькая лохматая собачка с нелепым бантом на тоненькой шейке. Шут таких терпеть не мог - избалованных, трусливых и злых. Как правило, они всегда походили на своих хозяек...

'На чужой кусок позарилась, милая, - недобро усмехнулся Шут, разглядывая Ариту. - Ну да мне не жалко. Не все же бедному шуту рисковать здоровьем ради красного словца. Я бы даже взял тебя в помощницы, не будь ты так самонадеянна!' - он пытался иронизировать, но на самом деле был глубоко задет непочтительными словами маркизы.

- Девочки, но что же будет с нами! - подала голосок фрейлина Анна, тоненькая и большеглазая как лань. - Нет, нет! Все это ложь, и мы не должны... - юная красавица была ужасно взволнованна.

- Молчи, дура, - Арита фыркнула и бросила в нее плюшкой. Все засмеялись, когда булочка угодила Анне в красивую шляпку, испачкав ее малиновым джемом. - Я бы на твоем месте не прятала голову под одеяло, а узнала как можно больше и подготовилась. Фрейлины всем королевам полагаются, и этой новой тоже нужно будет с кем-то вышивать.

На глазах у Анны выступили слезы:

- Ты злая! Ты не любишь Ее Величество! - у девчонки задрожали губы, и Шут понял, что еще пара слов и начнется истерика.

- А ты-то любишь, можно подумать! Вот те на! А кто мне говорил, что она скучна, как прошлогодний наряд? Кто хотел стащить у нее серебристые нитки из Кура? Кто страдал, что балов мало? Скажешь я? А?

Анна разрыдалась и упала на колени к подружке-баронессе.

- Злая ты Рита, это правда, - вздохнула младшая сестра маркизы - Ния, не столько красивая, сколько умная. - Я Анну понимаю. Если все эти слухи - правда, добра нам ждать не стоит. Неизвестно, что там за принцесса... Но с чего вы взяли, будто король в нее действительно влюблен? Я вот не уверена, что это правда.

- Конечно, правда! - Арита, в каждой нарядной юбке видевшая соперницу, распалилась и в этот момент больше походила на злобную кошку. Мне сам капитан Дени сказал, а он, как вам известно, прибыл вместе с авангардом короля! И еще он сказал, что она прехорошенькая, наша рядом с ней не стояла!

'Так вот в чем дело... - Шут закусил губу и глубоко вдохнул, пытаясь унять непонятную боль, внезапно стиснувшую сердце. - Короля обвиняют в измене! Почти открыто, не страшась наказания! Это слишком дерзко, чтобы быть ложью. О боги... Бедная Элея... Но как он мог?! Как?! Или все-таки ложь?..'... - Шут уже хотел уйти, когда услышал голос пятой девушки, она сидела в тени, и лица ее было не различить.

- Арита права, подруги, нам надо подготовиться. Мы должны стать такими сахарными, чтобы королеве не нашлось, за что срывать на нас обиду. А если Руальд подаст прошение о расторжении брака... Мы должны стать еще слаще с новой королевой! Не знаю как вы, а я не желаю терять свое место!

'Ах вы маленькие, гнусные змеюки! - Шут стиснул кулаки, и отступил в сторону, чтобы потихоньку покинуть свое укрытие, но в последний момент передумал. Вместо этого он встал на четвереньки и, истошно голося фальцетом, выбежал к фрейлинам. Оказавшись в беседке, Шут брякнулся на колени, вцепился в подол Аритиной юбки и запричитал:

- Ой, мама моя, мамочка! И что же это такое делается! - изумленные девушки застыли с широко распахнутыми глазами. - Рушится все, рушится! Конец нам всем пришел! - точно припадочный, он вздрогнул всем телом и, закрыв глаза, сломанной марионеткой повалился на спину под визгливый аккомпанемент испуганной собачонки.

Несколько мгновений в беседке звучал только этот нервный лай, барышни смотрели на шута, онемев. Потом баронесса, чье имя Шут забыл, тревожно спросила:

- Что это с ним? - она еще плохо знала повадки дворцовых жителей.

- Паясничает, что ж еще, - Арита пришла в себя первой и небрежно двинула Шута в плечо носком туфли. - Эй, Пат! Вставай, хватит дурачить нас.

Шут приоткрыл один глаз и остекленело уставился на маркизу, а потом отчетливо произнес тонким голоском блаженного идиотика:

Время новое грядет -

Берегись, красавицы!

Скоро станет ваш черед

По домам отправиться!..

Он широко ухмыльнулся и стремительно вскочил на ноги, умудрившись в едином движении отвесить дамам поклон. - Простите, спешу! - легко сделав сальто назад, Шут выскользнул из беседки и поскакал прочь.

'Новая королева, значит! Ну, это мы еще поглядим!' - он знал, что его нелепая выходка основательно взбодрила зарвавшихся фрейлин, и это слегка подняло Шуту настроение.

Покинув сад, он направился к капитану королевской гвардии, которого - так сложилось - знал достаточно хорошо. Не считая рыцарского ордена, гвардейцы были основной военной силой короля. Армия, конечно, тоже существовала, но, по правде сказать, больше для виду. Закатный Край давно ни с кем не воевал. Все королевства, незамысловато называемые Серединными, уже несколько веков, как заключили меж собой соглашение о мире: Шерми, Герна, Ферестре и другие спокойно соседствовали с Закатным Краем, вели взаимовыгодную торговлю и подозрительно поглядывали в сторону Диких Княжеств, к которым относился и Тайкурдан...

Так что армия в Золотой носила номинальный характер. Чего нельзя сказать о гвардейцах, которые днем и ночью оберегали покой короля под предводительством своего легендарного капитана.

Шут знал, если уж добиваться правды, то именно у него. Дени Авером был известен при дворе как человек патологической честности. Врать и выкручиваться он не любил и не умел, поэтому, когда не желал что-то говорить, попросту молчал. За свои полсотни с лишним лет капитан не нажил ни жены, ни детей, ни даже поместья какого захудалого. Зато его гвардейцы были гордостью короля. Дени творил их по своему образу и подобию - служение короне превыше жизни. И, надо сказать, эти вышколенные ребята своего капитана уважали, многие называли отцом. Однако ж и врагов Авером имел изрядное количество. Не всех устраивала железная дисциплина, да и честолюбцев, охочих до выслуги, всегда хватало. Таких, что о внешности своей пекутся больше, чем об остроте клинка. В гвардии они надолго не задерживались, если только не имели за спиной родственников с тугими кошелями. И, насколько было известно Шуту, именно в необходимости мириться с этими отпрысками богатых фамилий крылась главная печаль капитана Дени, который мечтал видеть гвардию цельной и сплоченной. 'Как можно полагаться на гвардейцев, если из них едва ли не треть - дерзкие сынки родовитых дворян, полагающие, что им все позволено? Что гвардия - это просто шанс блеснуть перед Его Величеством и даже пролезть в фавориты. Разве они готовы до последнего вздоха защищать своего короля?' - восклицал Дени. Шут разделял сомнения капитана, да и в целом отношения у них были дружеские. В отличие от большинства придворных, Авером никогда не относился к Шуту как к дураку - он не умел врать сам, но и чужое притворство вычислял с первого раза. 'Мне, - объяснял он, - по долгу службы положено людей насквозь видеть. Я бы много чего мог порассказать о каждом, кто столуется у нас во дворце...'. Он мог бы, да...