Пространство мертвых дорог - Берроуз Уильям Сьюард. Страница 12

Ким – последний, кого он ожидает и хочет видеть.

Ким поднимает брови, смотрит в глаза коммивояжеру, пока тот не опускает взгляд и, кашлянув, не принимается снова за еду. Ким садится лицом к двери, в то время как коммивояжер начинает ерзать на скамейке, раскачивая кабинку. Ким бросает раздраженный взгляд через плечо. Затем он вновь смотрит на дверь, и рука его тянется к нагрудной кобуре, которую он использует, когда стреляет из положения сидя. Пуля врезается в стенку кабинки у него за спиной.

Коммивояжер давится, заливая кровью салфетку, и падает лицом в миску с чоп-сви.

Действие перемещается в контору Бэта Мастерсона. Бэт – спокойная и неприметная личность. Он закуривает сигару и рассматривает Кима сквозь клубы дыма,

– Кто это был? – спрашивает Ким…

Бэт берет со стола папку…

– Наемники. Наемные мордовороты. Там таких хоть завались.

– Это надо понимать так, что мне пора сваливать?

– Страна большая, а все равно – одна деревня. Рано или поздно они до тебя доберутся. Если хочешь спрятаться – вали на восток… Чикаго… Бостон. Нью-Йорк… Я, конечно, могу назначить тебя помощником шерифа…

– Спасибо, не надо. Я обещал отцу на смертном одре, что никогда не надену жетона блюстителя по рядка.

– В этой жизни рано или поздно приходится занять свое место. Жетон гарантирует тебе определенную безопасность. И если будешь работать на кого-нибудь из крупных землевладельцев, это тоже даст тебе безопасность…

– Выколачивать деньги с арендаторов?

Бэт пожал плечами:

– Рано или поздно приходится занять свое место Ты ведь даже не бандит… По крайней мере пока еще..

Много лет спустя Бэт отвечает в Нью-Йорке на вопросы репортера…

– Шустрый? Ну, скажем так, он таким не казался. Себя не обгонял. Всегда держал револьвер сразу обеими и не давал промаху никогда. Кроме того, револьверы у него были особенные, полуавтоматический у него был с мягким спуском, заряжался разрывными пулями, теми, что, когда раскрываются, с полтинник размером… А еще у него имелся гладкоствольный 44-го калибра, который сразу выстреливал шестью пулями… И вот еще: догадаться, когда он выхватит пушку, было невозможно. На лице и мускул не дернется, а пушка – глянь! – и уже у него в руке…

– А правда, что он из голубой роты?

– С этой стороны я его не знаю. Я в чужую постель носа не сую…

– Это правда, что вы изгнали его из Додж-Сити?

– Нет, я просто попросил его оказать мне любезность и куда-нибудь поехать…

– И куда он поехал?

– Гулять по свету, полагаю. Время от времени слухи о нем доходят до меня из самых разных мест…

Ким стоит спиной к стойке. У него за спиной – портрет обнаженной женщины в натуральную величину. Светловолосый парнишка с худощавым лицом, дико вращая глазами, пятится назад, револьвер в трясущейся руке. Волосы на голове у парня стоят дыбом, прыщи на лице пылают, когда он нажимает на спуск и всаживает пулю в лобок голой блондинке, прямо над головой Кима. Ловким движением ;Ким выхватывает револьвер, сжимает рукоятку обеими руками и выстреливает парнишке в живот чуть пониже ременной пряжки. Энергия пули, словно кулачный удар, отбрасывает мальчишку назад, и тот валится на карточный стол, роняя на пол фишки и стаканы.

Картежники вскакивают из-за стола и поднимают руки вверх. Они смотрят в какую-то точку у Кима за спиной: бармен держит обрез в шести дюймах (от хребта Кима, его цветущая физиономия лучится самодовольством, когда он подмигивает картежникам. Он кокетливо прикрывает глазки. Делает шаг по направлению к бару и оступается. Обрез летит на пол, переворачивая по пути плевательницу. Мясницкий топор торчит у бармена из затылка. Из узкого прохода между стойкой и кухней зловеще ухмыляется молодой китайчонок. Он изображает, будто берет поводья в руки, и показывает на боковой выход. Ким медленно пятится. Один из картежников, персонаж с надменным орлиным профилем и бледно-серыми глазами, держит в поднятой руке сигару. Как только Ким исчезает за дверью, он медленно вкладывает сигару обратно в рот. Это Пэт Гарретт 17. Ким и китайчонок скачут бок о бок, пересекая ручьи, стараясь скакать по камням, но все равно оставляя следы, которыми может воспользоваться погоня.

Они осаживают коней, расседлывают их и снимают узду. Ким смотрит на своего коня. Тот прядает ушами и оскаливает ужасные желтые зубы. Ким резко огревает коня по крупу арапником, и оба скакуна несутся прочь, Кимов впереди. Неся седла в руках, они аккуратно заметают следы веткой сосны, при этом китайчонок что-то мурлыкает себе под нос. Они направляются к заброшенной индейской хижине.

Мальчики обнажены; прижавшись друг к другу, они рисуют карту на мягкой красной глине, покрывающей пол хижины. Ким от напряжения высунул кончик языка; он рисует дорогу, которой побежит его конь, а второй побежит за ним следом. Время от времени китайчонок вносит в карту исправления. И вот она закончена. Китайчонок искоса улыбается Киму.

– Моя зопу ебай?

Ким становится над картой на четвереньки. Китайчонок засовывает палец ему в задний проход.

– Это «Тигловый бальзам». Осинь холоси, осинь голячи. Скакай как лошадка…

Он вставляет в задницу Киму свой тонкий твердый член. Ким пятится назад, брыкается, топочет копытами. Затем он делает вид, будто скачет галопом, в то время как китайчонок ебет его, подпрыгивая словно в седле и держа Кима руками за плечи.

Ким оскаливает зубы. Земляничного цвета волдыри высыпают у него на шее, на спине и вокруг сосков. Конский запах наполняет хижину, когда Ким кончает с визгом и ржанием. Белый конь Кима плевком спермы летит вдаль, уводя за собой погоню.

Монтажный стык. Интервью с Бэтом Мастерсоном…

– Ага, он убил сынка Старого Бикфорда, а Бикфорд держал на жалованье тридцать стволов. После этого ему и пришлось тронуться в путь.

Облизнув кончик карандаша, Ким записывает в своем дневнике:

Итак, чему я научился за сегодняшний день… Никогда не поворачивайся спиной к бармену. Он всегда займет сторону местных, потому что на местных он делает деньги. Лучше всего пристрелить его в самом начале. Только глупцы проявляют сострадание к негодяям, которых следует наказывать еще до того, как им представится случай совершить злодеяние.

Снаружи слышно тихое конское ржание. Ким натягивает брюки и сапоги. Они принимают решение разойтись в разные стороны и встретиться в Клир-Крик через месяц.

Ким появляется в дверях салуна. Бородатый мужик у стойки выхватывает револьвер, в то время как бармен шарит рукой под стойкой, ища свой обрез. Ким достает оружие первым и стреляет бармену в сердце. Пуля второго противника пролетает мимо Кима и попадает в брюхо лошади, стоящей у коновязи снаружи…

Прежде чем бородач успевает взвести свои однозарядный кольт 45-го калибра, Ким убивает его двумя быстрыми выстрелами в живот.

Точно так же, как заранее чувствуешь перед выстрелом попадешь или промажешь, можно почувствовать и попадет или промажет твой противник. Я знал, что бородач промажет, поэтому я начал с бармена с его обрезом.

Вообще-то надо всегда начинать с обреза.

Когда Ким и Рыжий Пес зашли в салун «Золотой самородок», разговоры смолкли. Бармен сразу нырнул под стойку, делая вид, что ищет какую-то особенную бутылку для особенно разборчивого посетителя. Ким встал за спиной у бармена и облокотился о стойку лицом к двери, предварительно убедившись, что сзади никого нет.

– Два пива на стойку, человек!

– Ты что-то сказал? – спросил бармен, не поворачивая головы.

– Ты меня слышал. Два нива, мигом, короче, pronto, холодного, sabes? Fresca… 18