Зумана (СИ) - Кочешкова Е. А. "Golde". Страница 68

"Фарр… Мне страшно подумать, какая сила досталась тебе…"

Конечно, младенец не сознавал, где его дом и кто его отец. Но он чувствовал это. И словно звереныш, ищущий сосок матери, стремился обрести то, что у него отняли.

Шут осторожно коснулся сознания ребенка, помогая ему глубже погрузиться в сон. Затем проделал то же самое и с усталой женщиной. Осталось только войти и забрать наследника. Он вернулся в обычный мир и подождал пару мгновений, пока не отступило легкое помутнение в глазах. А потом решительно направился к лачуге.

Дверь открылась с мерзким скрипом. Шут аж присел от испуга, что сейчас весь этот маленький притон проснется. Но нет… Мужики были пьяны, старуха вообще казалась ближе к тому миру, чем к этому, а нищенка слишком умаялась, чтобы реагировать на что-нибудь, кроме крика младенца. Поняв это, Шут тихо подкрался к несчастной и, затаив дыхание, вгляделся в личико своего сына…

"Ну здравствуй, мальчик…"

На мгновение Шут прикрыл глаза и закусил губу. Нет, он не ошибся. Зов крови — изначальная, самая сильная магия, дарованная людям природой. Он сразу же узнал эти черты лица, столь мягкие и нежные в их новом воплощении.

"Жаль, что она не увидит тебя…", — он вздохнул и тихонько потянул драгоценный сверток из рук спящей женщины. Ребенок был закутан в какое-то рванье, Шут половчей ухватил засаленное одеяльце и, прижав к сердцу, поспешил прочь.

Женщина проснулась, едва только дверь со скрипом захлопнулась за Шутом. Он понял это по отчаянному, какому-то почти нечеловеческому крику.

— Мой сын! Ааа-а-а! Сына моего украли! — Шут уже не слушал этих яростных воплей, он мчался, не видя дороги. Совсем как тогда, полгода назад. И как тогда вслед ему неслись черные мысли, да только они не имели никакой силы. — Украли! Украли! Помогите! Сына украли! — канава, бочка, поваленный прилавок, стена… переулок, вонь, боги какая вонь!.. и снова стена… боковой проход, куча тряпья — замерзший пьяница, шум из винницы, истеричный смех из блудной хибары… переулок, поворот, переулок… улица! Наконец-то большая улица, даже видна пара фонарей вдали, значит надо туда! Там будет край этому гнилому месту.

Пробежав еще пару кварталов без остановки, Шут увидел чей-то экипаж. Возница сонно потряхивал вожжами, правя в сторону причалов.

— Эй! — хрипло закричал Шут. — Постой! Возьми меня до квартала мастеров! — возница испуганно отвернулся, не желая иметь дела с каким-то безумным проходимцем. — Погоди же! Золотой плачу! — это как всегда решило дело…

"Жадность погубит этот город!" — думал Шут, без сил падая на сиденье и захлопывая за собой дверь. Подстегнутый его звенящим повелением гнать без оглядки и столь же звонкой монетой, возница что было дури нахлестывал своих несчастных лошадей. С каждым ударом четырех пар копыт Грязные переулки оставались все дальше и дальше…

На середине пути Шуту пришла в голову шальная мысль рвануть во дворец, но он, хвала богам, успел одуматься прежде, чем возница уточнил, куда ехать дальше. Руальд ждал долго, потерпит еще одну ночь.

Элея развернула одеяльце так бережно, словно младенец был по меньшей мере хрустальным. И рассмеялась счастливо:

— Патрик! Смотри, у него белые волосы! — Шут вздрогнул, похолодев нутром.

"Не белые, — подумал он с отчаянием, — а такие же, как у меня…"

— И какой же он славный… — Элея склонилась над ребенком, ласково проведя пальцами по его крошечной худой щеке. Шут подошел ближе, с трудом заставил себя посмотреть на принца. И замер в изумлении.

Волосы Фарра и в самом деле были белыми. Белыми, точно снег.

"Как это возможно?! — Шут испугался еще больше. Он вовсе перестал понимать что-либо. Даже простолюдины знают, что дети наследуют внешность родителей. Значит? Значит этот мальчик… — Нар! Проклятая ведьма! Ты обманула меня?! Он в самом деле сын Руальда!"

Едва справившись с лицом, Шут пробормотал что-то невнятное на вопрос Элеи, где был найден мальчишка, и, чувствуя странную дурноту, вывалился прочь из комнаты. Несколько минут просто стоял под дверью, прислонившись затылком к холодной каменной стене коридора. Потом тряхнул головой и отправился в трактир.

Все эти дни он продолжал скрывать свое лицо и имя. Нет, белилами Шут больше не пользовался — уж очень хлопотно. Просто никогда не снимал капюшона и не позволял себе рассиживаться в харчевне среди других артистов.

Но теперь ему было все равно. Дело сделано. Пара часов ничего не изменят. Едва солнце взойдет над городом, он возьмет ребенка и отвезет Руальду.

Вина у добрейшего Викке не осталось. А если и осталось, то этот сонный дурень, его младший сын, не знал где оно. Час был почти утренний, даже самые неугомонные гуляки поголовно лежали лицами в мисках или под лавками. Шут хотел было взять рома, чтобы уж напиться, так основательно. Но и рома ему хозяйский сын не выдал.

— Шли бы вы лучше спать, господин, — заявил ему этот бестолковый лентяй. — Кто же в такой час ромом-то наливается?.. — Шут сердито махнул на него рукой и решил попытать счастья в другом месте. Ехать к Руальду на трезвую голову казалось ему просто немыслимым. Но все таки предрассветное время — не самое удачное для поисков где бы надраться… Пожалуй, даже в Грязных кварталах к этому часу все винницы и притоны затихли, провалившись в хмельной сон. Так что Шут побродил немного по темным улицам, которые озарялись только светом фонарей, и повернул обратно. Холодный воздух прочистил его ум и, как обычно, разогнал невесть откуда взявшуюся смертельную обиду. Теперь Шуту хотелось только спать.

Руальдов сын? Ну и хвала богам. Одним грехом на душе меньше.

Он вернулся в "Бешеную собаку" и, невесело усмехнувшись все тому же сонному — но не глупому, ох не глупому — парню за стойкой, поднялся в комнату.

8

— Тихо, Зумана, — голос Кайзы был странно ровным. Аж мороз по спине, до чего ровным… — Тихо. Не дрыгайся… — Шут ничего не понял, но в следующий миг почувствовал холодное лезвие у шеи.

И сам обернулся ледяной статуей.

Забыл как дышать.

Перестал видеть.

"Нет… только не сталь… нет…"

— А вот и наш герой! — проскрипел над ухом ржавый голос. — Смотри, сестра, да он не шибко здоровый! — громкий хохот сотряс комнату. Шут кое-как заставил себя открыть глаза и взглянуть опасности в лицо. Было оно грязное, в оспинах и многодневной щетине. И воняло сивушным перегаром. Шут узнал этого бандита. Один из тех, что спали в лачуге. Чуть поведя взглядом, увидел и второго — он держал в руках арбалет, медленно переводя его с Кайзы, на Элею, а потом на Хиргу и обратно… Все трое сидели рядом на одной кровати, не связанные, но совершенно обездвиженные подрагивающим наконечником тяжелого арбалетного болта.

И еще здесь была та самая замученная нищенка. Она прижимала к себе маленького наследника, которого уже успели завернуть в чистый платок, и смотрела на Шута с такой злобой, что будь у нее хоть капля Силы, тот уже обернулся бы кучкой пепла.

— Ну так чего, сестричка? Всадить ему стальной начинки до кишок? — проскрежетало у Шута за спиной. И лезвие надавило на горло чуть сильней. — Или просто попортим эту красивую мордашку? Ишь какой аристократик недоделанный! — бандит вдруг сгреб Шута за загривок и тряхнул что было силы, едва не выдрав половину волос. — Паскудный ворюга! Зачем ты стащил ее сына? А?! Зачем?! — он еще раз мотанул Шута из стороны в сторону, но хвала богам, хотя бы отодвинул свой короткий меч.

— Как вы нашли нас? — выдохнул вместо ответа Шут.

Удивительно, но ему ответили. Все-таки до Торьи этим отбросам было далеко.

— Поймали твоего дружка-извозчика! Думаешь, если мы из низов, так тупые? Это ты тупой! Нам осталось только спросить его, где он тебя стряхнул, — Шут не понимал, как в таком большом городе эти мерзавцы могли отыскать возницу. Случай? Злой рок? — А теперь хватит мне зубы заговаривать! Зачем ты украл мальчишку? Какой тебе в нем прок, а?! Да как тебя вообще занесло в Грязные улицы?