Хочу бабу на роликах! - Вильмонт Екатерина Николаевна. Страница 40
- Почему зря? Но ты ж сама говоришь, тебе ничего не нужно.
- Мало ли что я говорю, - проворчала Уля. - На самом деле мне действительно ничего не нужно.
А между прочим, он тоже здорово изменился за время нашего знакомства.
- То есть?
- Когда я первый раз к нему пришла, у него были какие-то старые, страшные очки. Теперь у него очки - верх элегантности. Он был плохо пострижен, теперь у него хорошая стрижка, и одет он куда лучше...
- Вот видишь, все не зря! Не говоря уж о том, что он дает тебе хорошую работу. И вообще, откуда ты знаешь, может, он сейчас как раз лечится от импотенции?
- Да ну тебя, Сашка! Что ты решила, поедешь к бабке?
- Раз не вышло к бабушке, едем к бабке.
...Все это происходило в отсутствие Глеба, он был на съемках в Архангельске. А когда вернулся, я ему рассказала о своих горестях.
- Не расстраивайся, Санька! Поезжай все-таки к этой бабке, чем черт не шутит! А с посольством история очень странная. Но тоже не катастрофа. Вон у нас в театре Ленька Цитрин, ему тоже сначала отказали, он к родной сестре собирался, а в январе ездил уже. И ты поедешь, Санечка.
Странно, он говорил все как надо, но я чувствовала: что-то с ним творится, ему сейчас совершенно не до меня. Я думала, его больно заденет то, что у нас не может быть ребенка, но он просто сказал необходимые в таком случае слова, и только... Ну что ж, бывает, может, у него какие-то неприятности на съемках или в театре... Он не очень-то любит распространяться о таких вещах, а я, если он молчит, предпочитаю не тянуть из него клещами. Придет момент, расскажет сам.
Но мне было плохо и одиноко. Он же сам разбудил во мне эту надежду, а она рухнула... Осталось дожидаться приговора знахарки.
Между тем Глеба рвали на части. Кино, телевидение, одно интервью, другое, какие-то мальчики с фотоаппаратами, девочки с микрофонами... Глеб делает вид, что его это раздражает, но я же знаю - от всего этого он, как теперь говорят, тащится. Ночью кто-то звонит и дышит в трубку. В подъезде постоянно дежурят какие-то девицы, и даже в булочную пойти невозможно, не приведя себя в порядок по полной программе. Я ведь теперь жена уже не просто знаменитого артиста. Вчера по телевидению какая-то юная корреспондентка заявила, что "Ордынцев - секс-символ новой России".
Поездка к бабке не принесла ничего нового. Весьма живописного вида женщина, лет пятидесяти, не больше, встретила нас с Ульяшей вполне приветливо, расспросила, что нас тревожит, а потом, уединившись со мной, стала задавать мне вполне профессиональные вопросы, осмотрела меня, затем велела пописать в баночку, на дне которой лежали какие-то сухие травки. Когда я это исполнила, она попросила нас часочек погулять. Погода была прекрасная, жила бабка у самого леса, и мы побрели по тропке, петляющей среди деревьев.
- Ну как она тебе? - спросила Уля.
- Да никак. Наверное, шарлатанка. Мне Лика сказала, чтоб я не очень-то на нее полагалась... Скорее всего, не поможет, а деньги сдерет, но мне не жалко...
- Сашка, так нельзя! Такое лечение помогает, только если веришь, впрочем, вера в хороший исход нужна даже при самом традиционном лечении, сама, что ли, не знаешь... Не падай духом, рано еще!
- Посмотрим, но я не верю.
- Ох, и трудно с тобой!
- А по-моему, со мной как раз очень легко, я никогда ни от кого ничего не хочу. Только чтобы меня оставили в покое...
- Саша! - огорченно воскликнула Уля.
- Прости, я не о тебе... Ты же знаешь, как я к тебе отношусь...
- Но что с тобой творится?
- Я не знаю, но мне плохо... Мне ужасно... Я чувствую себя лишней.., ненужной... И ты права, я свою жизнь проорала... Я никто. Жена секс-символа новой России! Почетное звание, ничего не скажешь!
Не удивлюсь, если скоро какая-нибудь газетенка напишет, что я ему не пара, что я чувырла...
- А ну заткнись! - гаркнула вдруг Уля. - Это еще что за разговоры? Тьфу, гадость какая! Совсем с глузду съехала. Рано еще отчаиваться, может, баба Лена даст тебе надежду.
- Не даст. И потом, я даже не уверена уже, что хочу ребенка...
- Здрасте приехали!
- Да, я не знаю. Может, все и к лучшему. Ладно, поворачиваем обратно, скоро уже надо идти к твоей бабе Лене. Интересно, сколько она сдерет за то, что я писала в баночку...
Баба Лена сидела на лавочке у крыльца, сложив на животе большие сильные руки.
- Нагулялись? Вот и хорошо. Садись, Александра, а ты, Ульяна Михайловна, отойди пока в сторонку, уж не обессудь...
Уля сделала мне большие глаза и пошла к своей машине.
- Что я тебе скажу, Александра, нечем мне тебя порадовать. Нечем! Правы доктора, не будет у тебя детенка. Я бы могла, конечно, надавать тебе травок, обнадежить... Но только я так не делаю. И денег с тебя не возьму. Езжай с Богом и радуйся, здоровье у тебя хорошее, проживешь долго, но на сердце тяжесть большая. Ты ее скинь, уж постарайся. Ты сильная, Саша, только сердечная тяжесть и не такие силы подрывала.
- А что меня ждет, плохое или хорошее?
- Я ж не гадалка, - засмеялась баба Лена, - гадание - грех великий. Но я тебе так скажу: плохому в этой жизни часто нет меры, а хорошее - на вес золота, а потому каждую крупочку хорошего надо помнить, а плохое из памяти гнать. Такое вот мое разумение, если тебе интересно.
...На обратном пути мы долго молчали. Наконец Ульяша не выдержала:
- Выходит, зря мы в такую даль таскались.
- Нет, почему? По крайней мере, я знаю точно, что детей у меня не будет. Значит, этот вопрос закрыт.
- Согласна. Но вот другой вопрос есть: что ты думаешь дальше делать?
- Жить.
- Саша, тебе нужно найти работу, иначе ты просто сойдешь с ума. Мы уже говорили, ты должна чему-то научиться, что-то делать. И если хочешь знать, у меня даже есть кое-что на примете...
- Что? - насторожилась я.
- Одна моя приятельница работает в крупном издательстве. Я хочу поговорить с ней, может, они будут давать тебе рукописи на редактуру.
- Но я же никогда ничего не редактировала!
- Начнешь! У тебя есть главное: ты с ранних лет хорошо чувствуешь литературу, язык. Помню, ты свою няньку Тоню лет с трех "редактировала". Она деревенская была и все ударения не правильно ставила, а ты вечно ее поправляла. Еще твоя мама смеялась: не иначе редактором будет!