Три войны - Сапегин Александр Павлович. Страница 39

Двигаясь за бегущими легкой рысью воительницами, он не мог отделаться от ощущения некой неправильности окружающей действительности. Ощущение напоминало собой легкую соринку, застрявшую в углу глаза, — смотреть не мешает, но дискомфорт создает и постоянно раздражает. Так же и здесь, что-то в обмундировании «кошек» создавало дискомфорт. Андрей так и этак катал в голове мысль, пытаясь определить источник раздражения, пока из памяти не было извлечено слово «штамповка». Он чуть не споткнулся во второй раз, точнее, споткнулся, но бежавшая справа миура вовремя придержала его за локоть и не дала упасть.

— Спасибо, — сказал он, благодаря помощницу, но та не удостоила его даже поворотом головы. Первым делом, первым делом работа, ну а шкасы все потом. Флаг тебе в кулак и ганнером по барабану.

Внимательный осмотр подтвердил предположение. «Костюмчики» воинственных леди являлись высокотехнологичным изделием, никакая кузня и никакой мастер не сможет настолько точно и филигранно повторить детали лат. Вороненые ганнеры и огнебои прямо кричали о заводской сборке оных. «Киски», оказывается, не настолько дики, как он о них думал, какие сюрпризы будут еще? А в том, что сюрпризы будут, он нисколько не сомневался.

— Стоп! — скомандовала командирша.

Андрей послушно остановился и пару раз тряхнул ногами. Полтора часа бега по лесу да в гору оставили после себя легкую дрожь в коленях. Разминая ноющие ноги, он не переставал озираться вокруг. Каменный горный мешок, закономерно заканчивающийся вертикальной стенкой. Тайный ход? Воскрешая сказку про Али-Бабу и сорок разбойников, на ровной стене возникла широкая щель, посыпалась пыль и мелкие камушки, за пыльным облаком проступили створки гигантских врат.

«Ни хрена себе!» — подумал он, минуя двухметровый проход чуть приоткрывшихся ворот, каждая створка которых была больше двадцати метров высотой и десяти шириной, толщина «калитки» была не меньше пяти метров. На сознание неприятным грузом навалилась плотность сконцентрированных магических плетений, навороченных сразу за створками, цветовая гамма которых однозначно указывала, что они сработают на уничтожение незваных гостей, посмей те сюда заявиться. Не меньше десятка следящих контуров одновременно зафиксировали его. От такого внимания сразу захотелось сделаться меньше муравья или испариться, пока тебя не испарили спрятанные в стенах мощные ганнеры. Неприятно чувствовать себя беспомощным. К Андрею подошла командир отряда и накинула ему на глаза темную повязку. Понятно, страхуются красавицы, он перешел на истинное зрение и тихонько выматерился. Кусок черной тряпки оказался, как и все у миур, непрост, блокировав магический взор. Ловкие руки освободили его от перевязи с мечом, вынули засапожники, лишили швырковых ножей. Вот попал так попал. Кошколюдка взяла его за руку и повела извилистыми коридорами, изредка предупреждая о ступенях и лестницах. Короткие отрывистые команды: «направо», «налево», «ступени» стали его спутниками на десять минут, несколько раз поверхности кожи касались минуемые «диафрагмы» порталов. Весь маршрут рядом слышалось сопение и поступь конвоирш, наконец они миновали какую-то дверь, конвоирши остались по ту сторону дверного проема.

— Садись, — скомандовала главная сопровождающая, срезала острейшим ножом рукава у сорочки, тем самым оголив Андрею плечи, и сняла с его головы черную повязку. Глаза резанул яркий после вынужденной слепоты свет. Приятная комнатка, однако, мягкие пастельные тона, горы пуфиков, резные орнаменты, изумительная лепнина на стенах и потолках. Свет давали несколько магических светильников, спрятанных в ниши и светивших снизу вверх, из-за чего освещение не раздражало глаз. В обстановку не вписывалось кресло, в которое ему предлагалось сесть.

«Я вроде не устал, могу постоять», — хотел съязвить Андрей, которому очень не понравился предлагаемый пункт успокоения седалища. Задница на всех диапазонах сигнализировала: «Не садись, хозяин, не надо!», но вместо этого он послушно опустил родимую пятую точку на предложенную плоскость, рассчитанную на фигуру и анатомию людей. Не успел орган предчувствия продавить обивку предложенной мебели, как на тело навалилась неимоверная тяжесть. Невидимые путы охватили руки, ноги, сжали грудь. Шестое чувство подсказало, что дергаться не имеет смысла, было в креслице нечто неприятное, сразу лишавшее головы. Финиш, финита ля комедиа…

— Жди. — Миура отступила за спинку подлого предмета обстановки и вышла за дверь.

Кого ждать — кошколюдка не уточнила. Зачем? Вариантов не так много, предпринятые меры предосторожности указывали на скорый визит особы, облеченной властью и наделенной правом принятия решений. О времени ожидания ничего не было известно, поэтому Андрей, насколько это позволял пыточный инструмент, по недоразумению названный креслом, постарался расслабиться. Нырнув в сэттаж, он короткими нервными импульсами массировал мышцы ног и рук, в тысячный раз укреплял энергетические каналы организма и связи между ними.

Из-за двери послышался мелодичный звон колокольчиков и перепев бубенцов. Обостренный слух вычленил легкую поступь босых ног. На пороге слышимости скрипнула невидимая за спиной дверь, ворвавшийся в помещение сквозняк принес с собой запах лаванды и мускуса. Вторя легким шагам, продолжали перепев бубенцы, их чистый звук затопил временное узилище.

— Долгих лет! — Обойдя кресло, на пуфик, установленный перед ним, опустилась стройная миура с белоснежной короткой шерсткой.

— Прямых дорог. — Андрей не знал, как нужно приветствовать Великую Мать, поэтому выбрал обычное приветствие лесных эльфов. В том, что его посетила повелительница грозных воинов, у него не было никакого сомнения, аура власти, окружавшая миуру, ощущалась чуть ли не на физическом уровне.

Миура повела треугольными ушками и пожала плечами (надетые на руки владычицы многочисленные серебряные браслеты с мельчайшими колокольчиками отозвались веселым звоном), знать бы еще, что у кошколюдок этот жест означает улыбку. Она бросила под ноги несколько подушек и, словно ртуть, перетекла на пол. Все это время миура не отрываясь смотрела на Андрея, а он, нарушая писаные и неписаные нормы морали, пялился на нее.

Великая Мать была около двух с половиной метров ростом, ее длинные, под цвет шерсти, волосы оказались заплетены в сложную косу, опускавшуюся почти до колен и размеченную через равные промежутки связками звонких колец. Ноги и руки кошколюдки украшали десятки браслетов с тончайшей гравировкой, при движении украшения создавали мелодичный перезвон. Музыкального оформления добавляли колечки с бубенцами, нанизанные на длинный хвост. Талию миуры опоясывал широкий пояс, поддерживающий шальвары из тончайшего паучьего шелка. Невесомые штанишки были белого цвета, плотного вверху и скрывающего то, что должно быть скрыто, но становившегося прозрачным ниже колен. На ее плоском животе темными пятнами среди белоснежной шерсти выступали две пары рудиментарных сосков, верхняя, третья пара смотрелась намного аппетитней, представляя собой великолепно развитую женскую грудь. Легкая кисея, наброшенная на плечи Великой Матери, не скрывала обведенных алым цветом, двумя концентрическими кругами, сосков.

Великая Мать, дав оценить себя, сверкнула синими глазищами с узкими вертикальными зрачками, перетекла в стоячее положение и впилась взглядом в глаза заключенного в кресле шкаса.

Почувствовав мощное ментальное давление, Андрей моментально отгородился мысленной кирпичной стеной, соорудил в разуме тысячи колючих шаров, вращающихся вокруг его «я», и начал читать стишки-прилипалы. Давление возрастало, оно разрушило возведенную стену, но наткнулось на шары, за которыми высилась новая стена и плавали десятки мыслей-отвлекалок. Миура уничтожила шары и двинулась дальше, но осколки стены и шаров ожили, атаковав ее сознание, ударяя со всех сторон, чужие мысли превратились в облака мелких мошек, лезущих во все мысленные прорехи и мешающие сосредоточиться. Разорвав контакт, миура отвела взгляд. Нервно дернулся кончик хвоста, бубенцы, отражая настроение хозяйки, издали протяжный, какой-то разочарованный звон.