Прислуга - Стокетт Кэтрин. Страница 39

Прижав конверт к груди, я готова разрыдаться от изнеможения. На следующее утро отправляю его по почте. Возвращаюсь домой, падаю на свою старую железную кровать и начинаю думать, что произойдет… если ей понравится.Что, если Элизабет или Хилли разоблачат нас? Что, если Эйбилин выгонят с работы, посадят в тюрьму? Я словно несусь вниз по длинному тоннелю. Боже, а вдруг ее искалечат, как того темнокожего юношу, что зашел в туалет для белых? Что я творю? Зачем подвергаю ее такому риску?

Проваливаюсь в сон. И все следующие пятнадцать часов меня мучают кошмары.

На часах четверть второго. Я, Хилли и Элизабет сидим в столовой Элизабет в ожидании Лy-Анн. Я сегодня ничего не ела, если не считать маминого «гормонально-корректирующего» чая, меня подташнивает, и вдобавок я нервничаю. Ноги ерзают под столом. И вот так уже десять дней — с тех пор, как отправила Элейн Штайн записки Эйбилин. Я звонила в Нью-Йорк еще раз, и Рут сказала, что передала все еще четыре дня назад, но до сих пор никакого ответа.

— Ну разве это не чудовищная грубость? — Хилли бросает мрачный взгляд на часы.

Лy-Анн опаздывает уже во второй раз. Эдак она ненадолго задержится в нашей группе.

В столовую входит Эйбилин, я изо всех сил стараюсь не смотреть на нее. Боюсь, Хилли или Элизабет могут догадаться о чем-нибудь по моему взгляду.

— Прекрати болтать ногой, Скитер. Ты весь стол шатаешь, — ворчит Хилли.

Эйбилин в своей белоснежной униформе двигается по комнате почти неслышно, ничем не выдавая наше с ней знакомство. Полагаю, она научилась мастерски скрывать свои чувства.

Хилли тасует колоду, сдает «джин рамми». Пытаюсь сосредоточиться на игре, но стоит глянуть на Элизабет, как всякие мелочи всплывают в памяти. Как Мэй Мобли ходила в туалет в гараже, как Эйбилин запрещают хранить ее ланч в холодильнике Лифолтов. Маленькие тайны, в которые я теперь посвящена.

Эйбилин подносит мне печенье на серебряном подносе. Наливает чай с таким видом, будто мы совершенно незнакомы. С тех пор как отправила письмо в Нью-Йорк, я заходила к ней дважды, оба раза приносила книги из библиотеки. Она все так же встречает меня в зеленом платье с черными узорами. Иногда она украдкой снимает под столом туфли. А в прошлый раз достала пачку «Монклэр» и закурила, прямо при мне, и это было так непринужденно и так здорово. Я тоже взяла сигаретку. А сейчас она смахивает со стола крошки в серебряный совочек, который я подарила Элизабет и Рэйли на свадьбу.

— Что ж, пока мы ждем, у меня есть новость, — говорит Элизабет, и я узнаю это выражение лица, этот заговорщический кивок, рука прижата к животу… — Я беременна, — улыбается она, но губы чуть подрагивают.

— Чудесно! — восклицаю я. Откладываю карты, касаюсь ее плеча. Она и вправду готова расплакаться. — Когда срок?

— В октябре.

— Очень хорошо, как раз пора, — обнимает подругу Хилли. — Мэй Мобли уже подросла.

Элизабет со вздохом закуривает. Смотрит на свои карты.

— Да, мы все рады.

Мы играем несколько партий для разминки, Хилли и Элизабет обсуждают детские имена. Я стараюсь внести свою лепту:

— Если будет мальчик, то, конечно, Рэйли.

Хилли рассказывает об избирательной кампании Уильяма. В следующем году он намерен баллотироваться в сенат штата, хотя и не имеет политического опыта. Я рада, когда Элизабет велит Эйбилин подавать закуски.

Эйбилин приносит заливное, и Хилли обращается к ней:

— Эйбилин, я привезла вам старое пальто и узел всякой одежды из дома миссис Уолтер. После ланча сходите к моей машине и заберите, хорошо?

— Да, мэм.

— Не забудьте. Я не собираюсь возить это еще раз.

— Как это мило со стороны мисс Хилли, правда, Эйбилин? — вступает Элизабет. — Заберите одежду сразу же, как мы закончим.

— Да, мэм.

Разговаривая с чернокожими, Хилли повышает голос на добрых три октавы. Элизабет улыбается, будто обращается к ребенку, не собственному, разумеется. А я, похоже, начинаю замечать подобные детали.

К тому моменту, как является Лy-Анн, мы покончили с креветками в панировке и переходим к десерту. Хилли на удивление снисходительна. В конце концов, Лу-Анн опоздала из-за поручений Лиги.

Еще раз поздравив Элизабет, иду к своей машине. Эйбилин на улице собирает тряпье: поношенное пальто 1942 года и старую одежду, которую Хилли по каким-то причинам не захотела отдать своей служанке, Юл Мэй. Подходит Хилли, протягивает мне конверт:

— Для следующего бюллетеня. Ты ведь поместишь это для меня?

Я киваю, Хилли направляется к машине. Эйбилин, открывая дверь черного хода, бросает на меня вопросительный взгляд. Отрицательно мотаю головой, одними губами произношу «Нет». Она чуть заметно прикрывает веки и возвращается в дом.

Вечером работаю над информационным выпуском, хотя с большим удовольствием занималась бы историями прислуги. Просматриваю заметки с последнего совещания Лиги, затем перехожу к конверту от Хилли. Внутри только один листок, исписанный витиеватым почерком.

В кухне звонит телефон, и я, спотыкаясь, лечу вниз. Но Паскагула уже взяла трубку.

— Резиденция мисс Шарлотты.

Я готова испепелить взглядом бедную маленькую Паскагулу, но тут она произносит:

— Да, мэм, она здесь, — и протягивает мне трубку.

— Евгения слушает, — торопливо отвечаю я. Папа в поле, мама в городе на приеме у врача, так что я могу устроиться за кухонным столом.

— Это Элейн Штайн.

— Да, мэм. Вы получили мое письмо?

— Да, — отвечает она, и несколько секунд в трубке слышно только ее дыхание.

— Эта Сара Росс… Мне понравились ее рассказы. Она, конечно, любит кветч, [29]но не бьет на жалость.

Я молча киваю. Понятия не имею, что такое «кветч», но, должно быть, что-то хорошее.

— Но я по-прежнему считаю, что книга, состоящая из интервью… обычно не идет. И не беллетристика, и не документальный роман. Возможно, это называется антропологией, но уж слишком жуткая категория.

— Но вам… понравилось?

— Евгения, вы видели обложку журнала «Лайф» на этой неделе? — Слышно, как она выдыхает сигаретный дым прямо в трубку.

Я не видела обложек «Лайф» уже больше месяца, слишком занята была.

— Мартин Лютер Кинг, дорогуша. Он объявил марш на Вашингтон и призвал всех негров Америки присоединиться к нему. И всех белых, коли на то пошло. Негры и белые не объединялись для общего дела со времен «Унесенных ветром».

— Да, я слышала об этом… событии, — соврала я. Ну почему я не читала газет на этой неделе! Теперь кажусь полной идиоткой.

— Мой вам совет — пишите, и пишите быстро. Марш состоится в августе. Вы должны закончить работу к новому году.

У меня перехватывает дыхание. Она предлагает мне писать! Она говорит, что…

— Вы хотите сказать, что опубликуете это? Если я смогу написать к…

— Ничего подобного я не говорила, — резко бросает она. — Я прочту. Каждый месяц я просматриваю сотню рукописей и почти все отклоняю.

— Простите, я… я напишу. И все закончу к январю.

— Да, четырех или пяти интервью недостаточно для книги. Нужно не меньше дюжины, а то и больше. Полагаю, у вас есть возможность это устроить?

С досадой кусаю губы.

— Да… вполне.

— Ну и отлично. Принимайтесь за дело. Пока тема гражданских прав еще актуальна.