Безумный король - Берроуз Эдгар Райс. Страница 12

— Пустые угрозы, мой мальчик, — рассмеялся Барни. — Он думает, что если запугает тебя хорошенько, то вытравит саму мысль о бегстве.

— Ваше Величество просто не знает его, — содрогнулся Рудольф. — Он самый злой человек в мире. Он бы убил меня просто так, из одного удовольствия, если бы не две вещи. Во-первых, я делаю всю хозяйственную работу по лагерю, а во вторых, если он меня убьет, то отец уже никогда и ничего ему не заплатит.

— Сколько именно твой отец должен ему?

— Пятьсот марок, Ваше Величество, — ответил Рудольф. — Первоначальная сумма долга — двести марок, но Желтый Франц добавил еще после того, как похитил меня, так что это уже не долг, а выкуп. Но мой отец беден, поэтому если он и наберет деньги для выкупа, то очень не скоро.

— А ты действительно хочешь домой, Рудольф?

— О, зачем вы спрашиваете, Ваше Величество! Конечно же, да только у меня смелости не хватает.

Барни помолчал немного, размышляя. Возможно, он мог бы устроить побег с молчаливого согласия Рудольфа и одновременно освободить мальчишку. Позднее же он мог бы оплатить долг отца Рудольфа из своего кармана и выслать деньги Желтому Францу, чтобы не опасаться мести бандита. Во всяком случае, такой вариант стоило обдумать.

— Как ты думаешь, долго они собираются держать меня в плену, Рудольф? — спросил он через несколько минут.

— Желтый Франц уже послал Германа в Луштадт с посланием принцу Питеру, в котором говорится, что вы у него в плену, и потребовал огромную сумму за ваше освобождение. Завтра или послезавтра Герман вернется с ответом принца Питера.

Герман вернулся из Луштадта только на второй день. Он прискакал в уже наступившей темноте, а его лошадка была вся в пене от усталости.

Барни и Рудольф заметили его приближение, и паренек бросился к разбойникам узнать свежие новости. Но Желтый Франц и его посыльный уединились в личной хижине вождя и запретили кому-либо следовать за ними. В течение получаса Барни молча сидел и ждал сообщения от Желтого Франца. Вскоре из тьмы вынырнул Рудольф с широко раскрытыми глазами, дрожащий от волнения.

— О мой король, что нам делать? Питер отказался заплатить за живого короля, но предложил еще больший выкуп за неоспоримое доказательство вашей смерти. Он уже выпустил прокламацию, утверждающую, что вы были убиты бандитами при побеге из замка Бленц. Более того, он объявил день национального траура. А через три недели Питер будет коронован.

— Когда они намерены прекратить мое существование? — поинтересовался Барни. Он невольно усмехнулся, ибо даже теперь едва ли мог поверить, что в двадцатом веке возможны такие средневековые заговоры против королей. И все же, разве не очевидно, что Питер Бленц готов пойти на что угодно, лишь бы заполучить корону Луты?

— Не знаю, Ваше Величество, когда они решатся на это, — ответил Рудольф. — Но думаю, что довольно скоро, ибо чем раньше они вас убьют, тем раньше получат деньги.

Их беседу прервали звуки шагов, и через мгновение в хижину вошел Желтый Франц. Слабый огонек фонаря, висевшего на стропилах, затрепетал при этом вторжении. Разбойничий вождь остановился в дверях и стал разглядывать американца. На его грубом лице играла злая усмешка. Потом он перевел взгляд на дрожащего Рудольфа.

— А ну-ка убирайся отсюда! — прорычал великан. — У меня личный разговор с королем. И смотри не вздумай совать сюда нос, а то я перережу твое тоненькое горлышко.

Рудольф прошмыгнул мимо великана, увернувшись от подзатыльника, и исчез в темноте.

— А теперь вот что, красавчик, — обратился бандит к Барни. — Питер говорит, что, пока ты живой, ты для него ничто, а вот твое мертвое тело может принести нам сто тысяч марок.

— Недорого за короля, не так ли? — только и смог ответить тот.

— Так мне сказал Герман, — уточнил Желтый Франц. — Но это слова Питера, поэтому или так, или никак.

— И когда же ты намерен совершить это… цареубийство? — спросил Барни.

— Ты имеешь в виду, когда я убью тебя? — отозвался бандит. — Так время терпит, нам некуда спешить. Видишь ли, я человек мягкосердечный и никогда не занимался подобными вещами, однако приходится. Никто не сможет сделать эту работу лучше меня, и к тому же безболезненно, так что придется именно мне. Но, как я уже сказал, спешить некуда. Если хочешь помолиться Богу, то давай молись — я подожду.

— Ваше великодушие совершенно покорило меня, — проговорил Барни. — Оно напомнило мне другого нехорошего человека, Робин Гуда, с которым я однажды повстречался перед угольным складом Беркета на окраине старого доброго города Беатрис, на Элла-стрит, в недобрый ночной час. Освободив меня от одного доллара и сорока центов, он заявил: «У меня руки чешутся ткнуть тебя пером под ребро за то, что у тебя нет наличности, но я так хорошо разделался с предыдущим парнем, что на этот раз отпущу тебя живым».

— Не могу понять, о чем ты говоришь, — ответил Желтый Франц. — Но если хочешь помолиться, не теряй времени, — и достал из-за пояса пистолет.

Барни не желал сдаваться без борьбы. Но как справиться с этим ужасным пистолетом? Он хотел, чтобы великан хоть немного приблизился к нему — тогда Барни имел бы шанс напасть, не давая выстрелить. Чтобы потянуть время, американец изобразил, будто молится, однако не спускал глаз с бандита.

Мало-помалу Желтый Франц начал проявлять признаки нетерпения. Он приложил палец к спусковому крючку и медленно поднял оружие до уровня груди Барни.

— Может, подойдешь поближе? А то ведь промахнешься с такого расстояния или только ранишь меня, — предложил молодой человек.

Желтый Франц лишь усмехнулся:

— Я не промахиваюсь, — ответил он и, подумав, добавил: — А ты смелый парень. Когда б не сто тысяч марок, будь я проклят, если бы стал убивать тебя.

— Положение таково, что если ты меня убьешь, тебя могут и повесить, — сообщил Барни. — Не лучше ли тебе получить сто пятьдесят тысяч марок и дать мне смыться?

Желтый Франц целую секунду обдумывал слова Барни, сощурив глаза.

— Где же найдется человек, который даст такую уйму денег за безумного короля? — спросил он наконец.

— Я уже говорил, что я не король, — в который раз повторил Барни. — Я американец. И у меня есть отец, который с удовольствием положит эти деньги на мой депозит в любом американском консульстве.

Желтый Франц потряс головой и постучал пальцем себе по лбу.

— Даже если это нечто большее, чем твои мечты, все равно этим ты меня не купишь, — сказал он.

— Повышаю ставку до двухсот тысяч, — накинул Барни.

— Пустая трата времени. Этот выкуп для меня — не просто деньги. Когда Питер станет королем, он не станет попусту беспокоить меня, опасаясь, что я расскажу кому-нибудь об этой маленькой сделке. Я дал тебе время помолиться, а теперь пойдем. Не могу же я ждать всю ночь, — и он снова поднял пистолет, целясь в сердце Барни.

Но не успел бандит нажать на спусковой крючок, как из открытого окна хижины блеснула вспышка и послышался хлопок. Желтый Франц со стоном повалился на грязный пол. Барни мгновенно оказался сверху и выхватил пистолет из-за пояса разбойника. Но в этом уже не было необходимости: Желтый Франц никогда больше не нажал бы на курок. Он был мертв, прежде чем Барни напал на него.

Сжимая в руке оружие, Барни повернулся в сторону окна, из которого прогремел спасительный выстрел, и увидел мальчика Рудольфа. Тот стоял, вцепившись в подоконник, был очень бледен и дрожал. В руках у него был карабин, из ствола которого еще вился дымок. На лбу мальчишки выступил холодный пот.

— Господи Всевышний, — пробормотал он. — Прости меня — я убил человека.

— Ты убил опасного дикого зверя, Рудольф, — успокоил его Барни. — И Господь, и люди поблагодарят и наградят тебя за это.

— Я рад, что убил его, — продолжил мальчик, — потому что иначе он убил бы вас, мой король. Я бы и на виселицу пошел за своего короля.

— Ты смелый паренек, Рудольф, — похвалил Барни. — Если только мне удастся вырваться из этого переплета, ты получишь награду за свою верность Леопольду Лутскому.