Портрет прекрасной принцессы - Чиркова Вера Андреевна. Страница 21

— Как вы попали в Гассию?

— Я позвал Тима на охоту и обманом завел в горы, где меня ждал проводник, местный пастух. А потом мы попали в лавину, и нас вынесло в Гассию.

— Твой бывший слуга признался, что действительно хотел присвоить твои деньги?

— Нет. В королевстве я с ним об этом не говорил, а после того, как его откопали из-под снега, он не разговаривает.

А вот тут он немного отступил от правды, видимо надеясь, что таинственный кустик такой мелкой лжи не засечет.

— Тим Грегис, ты можешь говорить?

А вот и за меня взялись. Ну пусть попробуют, найдут истинный ответ между — могу, но не хочу и не могу по важной причине.

Отрицательно мотаю головой и жду следующего вопроса.

— Подойди к кусту духов, — после короткого совещания предлагает тот же бесцветный голос.

Запросто. Подошел, положил руку на корни, ничего. Обычный кустик, обычная земля, давно не политая. Спросить, почему это его не поливают? Ой какой хитрый! Никогда раньше я не интересовался такими вопросами и не подумал бы интересоваться. Я погладил стволик кончиками пальцев и убрал руку.

— Ты собирался завладеть имуществом лорда Бераммонта ре Десмора?

Отрицательно качаю головой.

— Ты состоял в сговоре со знахаркой?

Снова качаю.

— Плебей Тим Грегис, ты объявляешься невиновным в посягательстве на имущество лорда Бераммонта ре Десмора, — размеренно объявляет судья, и я начинаю глупо улыбаться.

Ай да суд, а я еще не верил в его справедливость.

— А за незаконное применение магического предмета к гражданину Шладберна лорду Бераммонту ре Десмору приговариваешься к смертной казни.

Что?

Судья еще продолжает заунывно читать параграфы законов, которые я нарушил, но я его уже не слушаю. Возмущение так и кипит в ошарашенном мозгу, побуждая бежать, кричать, доказывать… Спорить, в конце концов.

Как это к казни? Но это же нелепо! Если бы я не вмешался, два года назад гассийский палач казнил бы невиновного! Разве жизнь лорда не стоит хоть малюсенького снисхождения?

Кстати, а как, интересно, отнесся к такому жесткому приговору Рамм? Что-то он подозрительно безмятежен для убитого горем преданного друга. Или еще какую хитрость задумал? Ох, что-то меня уже начинает потряхивать от его изобретательности.

— Господин судья, я, лорд Бераммонт ре Десмор, прошу разрешения выкупить жизнь осужденного на казнь плебея Тима Грегиса, — тем же высокомерным тоном заявляет Рамм, вновь заставляя мое сердце застыть в тревожном ожидании.

Разрешат или нет? Но если все-таки разрешат, клянусь, намну ему бока так, что мало не покажется.

— Решение принято, — быстренько обменявшись с коллегами парой фраз, объявляет судья, — пусть осужденный просит милости духов. Если куст духов даст знак, ему будет предоставлен выбор.

«Как это, куст — и вдруг даст знак?» — едва не закричал я от неожиданности решения, но оглянулся на Рамма и снова смолчал. Уж слишком резко побелело и несчастно скривилось лицо лорда, сразу растеряв все высокомерие и холодную невозмутимость. Без слов ясно, что на такой вердикт он никак не рассчитывал.

Ну и что теперь делать мне?

— Плебей Тим Грегис, подойди к кусту духов и дотронься рукой. Духи дадут тебе ответ, — так же бесцветно сообщил судья.

Очень понятная инструкция, доходчивей не бывает, скептически ухмыльнулся я и протянул к веточкам руку. А зачем мне подходить, если я и не отходил? Не в том я сейчас состоянии, чтоб бегать по комнате, как таракан.

Куст все так же хотел пить, и тут уж я не выдержал. Ну действительно, какое теперь имеет значение, молчу я или разговариваю, если через пару дней меня казнят? Или уже через пару часов?!

— Вы кустик полейте сначала, а потом требуйте, чтоб он ответы давал, — с вызовом объявляю судьям, и в комнате водворяется прямо-таки мертвая тишина.

— Почему ты считаешь, что куст духов нужно полить? — Первый раз за все время в голосе судьи слышатся отголоски каких-то эмоций.

Понять бы еще, каких именно. То ли изумление, то ли недоверие, а может, и недовольство. Нет в нем только удивления моей неожиданно проснувшейся способностью к общению. При помощи речи. Ну и ладно, мне еще и лучше, если они не станут выяснять, почему раньше не хотел с ними говорить.

— Я ничего не считаю, он сам сказал.

После моего объяснения судьи молчали всего секунды три, потом один дернул за шнурок, и вскоре в зал вошел тот самый чиновник, который устроил нам внеочередное судилище.

— Принеси кувшин воды для куста духов.

Чиновник ничем не выразил своего удивления, это сделала его спина. Изогнувшаяся так красноречиво, что все вокруг должны были вместе с кустом высохнуть со стыда, что посмели отрывать человека от важного дела. Из-за какого-то кувшина с водой.

А вот это уже интересная мысль. Если кустик и в самом деле такой всемогущий, то почему у судейского чиновника хватает наглости считать его желания чем-то несущественным? Ведь если посмотреть на дело с другой стороны, если нет причины опасаться наказания, значит, есть возможность поворачивать правосудие в ту сторону, в какую выгодно. Кому? Да кому угодно, если он осведомлен об этом обстоятельстве.

— Вот вода. — Отдав мне кувшин, чиновник вовсе не спешит скрываться за дверью.

И я его вполне понимаю, мне и самому интересно, случится что-либо после того, как куст получит свой полив, или не случится?

Бережно прижимая к себе кувшин обмотанными тряпьем ладонями, я наклонил горлышко и тонкой струйкой принялся лить воду на пересохшую землю. В голове откуда-то появилось твердое убеждение, что выливать все сразу нельзя. Вода просто протечет между уплотнившихся комьев, и внутри они останутся такими же сухими.

Я лил и лил, и все присутствующие, затаив дыхание, следили за этим простым действом. Наконец вода закончилась, и я осторожно прикоснулся к стволику. Ну ты, зеленый друг, доволен или нет?

Наверное, доволен, потому что желание заниматься цветоводством как-то резко иссякло в моей душе. Жаль только, что никакого знака я так и не увидел.

— О духи! Магистр! Взгляните!

Куда взглянуть?! Что они там все разглядели такое, чего никак не могу заметить я?

— Да, это знак. — Вскочившие со своих мест судьи прилепились к решетке со своей стороны, еще больше став похожими на запертых в камере преступников. Которым по случаю праздника принесли кашу с мясом и сейчас раскладывают по мискам.

И в тот самый момент, когда я был готов признать себя слепым, а всех остальных фальсификаторами, я наконец увидел. На конце веточки, обращенной в сторону судей, лопнула неизвестно когда набухшая почка, и новый листик, бледный и полупрозрачный, выворачивался из нее, подрастая и выпрямляясь на глазах.

— Плебей Тим Грегис, по воле духов тебе даруется возможность заменить смертную казнь одним из двух наказаний по своему выбору.

— Выбирай меня, — ударил в спину тихий шепот Рамма, но я сделал вид, что ничего не расслышал.

Мне пока еще не озвучили второе предложение.

— Ты можешь навсегда остаться с лордом Бераммонтом ре Десмором, и тогда лорд получит полное право распоряжаться тобой по своему усмотрению. Или поступить под защиту Зеленого монастыря на тех же условиях. На решение одна минута.

Судьи вновь важно застыли в своих креслах, сзади отчаянно сопел Рамм, а меня разобрал нервный смех. Хорош выбор, либо признать себя рабом лорда, либо вечным монахом. Ну вот почему у них нет третьего варианта? Хотя нет, я просто забыл, третий вариант мне зачитали немного раньше. Ну и о чем я тогда так долго думаю? Рамм явно мечтает загладить свою вину и сделает все, чего я ни потребую. Вот только ни общаться с ним, ни требовать даже самой малости мне почему-то абсолютно не хочется. А значит, на самом деле никакого выбора нет.

— Я выбираю монастырь.

Тихий отчаянный стон донесся из-за спины, но я и не подумал оборачиваться. Зачем? За свои решения я привык платить сам.

Любопытный чиновник, так и не решившийся уйти, распахнул передо мной неприметную дверь в боковой стене, которую я до этого времени считал дверцей шкафа. За дверцей, тотчас захлопнувшейся за нами, оказался длинный коридор, освещенный масляными лампами. Вот только горело в них что-то другое, да и знакомого запаха совершенно не чувствовалось. Откуда расторопный чиновник взял тележку, в каких перевозят немощных и больных, я не заметил, но, когда ее приглашающе подвинули к моим ногам, отказываться не стал.