Карсон Венерианский - Берроуз Эдгар Райс. Страница 38

— Значит, долгая гражданская война окончена, — сказал я.

— Да, — ответил Таман, — и я надеюсь вскоре восстановить столицу в Амлоте. Я уже послал в Амлот известие, что объявляю амнистию всем, кроме главных вождей и тех, чьи действия были определенно преступными. Я собираюсь через несколько дней отправиться сам вслед за известием во главе сильной армии. Друг мой, я надеюсь, что ты последуешь со мной и получишь в моей столице все награды и почести, которых заслуживаешь.

Я покачал головой.

— Не сочти, что я не ценю по достоинству твое великодушие, — сказал я. — Но думаю, ты понимаешь, что все эти почести ничего не значат, раз со мной нет моей принцессы, чтобы разделить их со мной.

— Но почему? — настаивал он. — Ты должен жить, и можешь жить в чести и комфорте. Какие у тебя еще могут быть планы?

— Я собираюсь последовать за Дуари в Вепайю.

— Невозможно! — воскликнул он. — Как ты надеешься добраться до Вепайи? Все суда флота Корвы были уничтожены или захвачены врагом во время последней войны.

— У меня есть лодка, на которой я благополучно добрался из Амлота, — напомнил я ему.

— Какая лодка? Рыбачья? — спросил он.

— Да.

— Жалкая скорлупка! — воскликнул он. — Ты не переживешь первого же шторма.

— Как бы то ни было, я совершу эту попытку, — сказал я.

Он печально покачал головой.

— Хотел бы я отговорить тебя, — сказал он. — Не только потому, что ты мой друг, но и потому, что ты можешь принести много пользы Корве.

— Каким образом? — спросил я.

— Ты можешь показать нам, как строить энотары и научить моих офицеров летать на них.

— Искушение велико, — признал я. — Но я никогда не буду спокоен, пока не буду знать, что сделал все, что в человеческих силах, чтобы спасти Дуари.

— Что ж, ты все равно не можешь отправляться немедленно. Постараемся использовать как можно полнее то время, пока ты с нами. Я больше не стану докучать тебе своей назойливостью.

Он позвал адъютанта, чтобы тот показал мне мои апартаменты. Там я нашел новую одежду и парик. После горячей ванны я почувствовал себя новым человеком, и выглядел тоже неплохо, как показало мне зеркало. Я бы не узнал сам себя, так сильно черный парик изменил мою внешность.

Зерка, Мантар и я обедали этим вечером в огромном банкетном зале дворца джонга вместе с Таманом, Джахарой и высшей знатью Корвы. Они все знали меня, некоторые очень хорошо, но все согласились, что никогда бы меня не узнали. Я решил, что это объясняется не только черным париком. Во время моих опасных приключений в Амлоте я изрядно сбавил вес. На мою долю выпало много душевных страданий, поэтому лицо стало изможденным, щеки ввалились, прорезались морщины.

Во время продолжительного обеда, мы, «отважная тройка из Амлота», по существу, монополизировали беседу, но не по собственному желанию. Остальные гости настаивали на том, чтобы услышать во всех подробностях то, чему мы были там свидетелями и что испытали. Они особенно заинтересовались рассказом Зерки о том, при помощи каких хитрых способов контрреволюционеры осуществляли свои действия, несмотря на высокоорганизованную шпионскую систему Зани и безжалостное истребление всех, кто попал под подозрение.

Они завороженно слушали ее рассказ, когда в банкетный зал вбежал очень взволнованный адъютант и подошел к Таману. Он что-то прошептал джонгу на ухо, и тот внезапно побледнел. Затем он встал, взял под руку Джахару и вышел с ней из зала.

Хотя уход джонга позволял нам также свободно покинуть зал, никто этого не сделал. Мы все чувствовали, что у Тамана неприятности, и я думаю, что все как один подумали только о том, чтобы остаться — на случай, если наша помощь понадобится джонгу. Мы были правы, потому что через некоторое время адъютант вернулся и попросил нас оставаться в зале, пока Таман не поговорит с нами. Через несколько минут Таман вернулся в банкетный зал и, стоя во главе стола, обратился к нам.

— В этом зале, — сказал он, — много моих самых верных подданных и друзей, которым я доверяю. Я пришел к вам в момент ужасной трагедии и прошу вашей помощи. Джанджонг Нна была похищена из дворца.

Невольное восклицание ужаса сорвалось с губ собравшихся.

— Ее похитили при помощи кого-то из дворцовых слуг, — продолжал Таман. — При этом были убиты два верных стражника, которые пытались защитить ее. Это все, что мне известно.

Кто-то пробормотал:

— Мьюзо!

Этот возглас отражал мысль каждого из нас. Сразу вслед за этим в зал торопливо вошел офицер и подошел к Таману, протягивая ему послание.

— Это было найдено в апартаментах джанджонг, — сказал офицер.

Таман прочитал послание до конца и поднял глаза на нас.

— Вы правы, — сказал он. — Это Мьюзо. Он угрожает убить Нна, если я не отрекусь от трона в его пользу и не принесу ему клятву верности.

Мы все лишились голоса. Что можно было сказать? Могли ли мы посоветовать отцу принести в жертву любимую дочь? Могли ли мы позволить Мьюзо стать джонгом Корвы? Перед нами была неразрешимая дилемма.

— Указано ли в послании время, когда ты должен принять решение? — спросил генерал Варо.

Таман кивнул.

— Между первым и вторым часом завтра утром я должен отправить с крыши дворца шары — один, если я отказываюсь; два, если согласен.

— Сейчас двадцать шестой час, — сказал Варо. — У нас одиннадцать часов, чтобы предпринять какие-либо действия. Пока я умоляю тебя, Таман, воздержаться от принятия решения. Посмотрим сначала, чего нам удастся достигнуть.

— Оставляю все на твое усмотрение, Варо, — сказал Таман, — до первого часа завтрашнего утра. Держи меня в курсе всех действий. Но прошу тебя не рисковать жизнью моей дочери.

— Ее безопасность будет нашей первоочередной заботой, — заверил джонга Варо.

Таман был с нами, пока мы обсуждали планы. Самым практичным казалось тщательно обыскать весь город, и Варо тотчас отдал приказ каждому солдату Санары приступить к розыскам. Еще никогда ни один город не прочесывали так тщательно.

Я попросил разрешения присоединиться к поискам. Когда Варо дал согласие, я тотчас направился к себе и позвал офицера, назначенного служить мне. Когда он появился, я спросил его, не может ли он быстро достать для меня одежду, которую мог бы носить небогатый человек, но такой, который при этом вполне мог бы иметь при себе меч и пистолет.

— Это несложно, господин, — сказал он. — Мне нужно только пойти к себе домой и принести мою собственную одежду, которую я надеваю, снимая форму.

Через десять минут на мне была одежда обычного гражданина среднего класса, и я вышел на улицу. У меня был план — не особенно блестящий, но лучший из тех, что я смог придумать. Мне были известны некоторые заведения с подозрительной репутацией, где собирались люди городского дна, которые за деньги могли пойти на любое ужасное преступление. Мне пришло в голову, что я смогу услышать там разговоры об известных им преступлениях и, может быть, услышу намек, который наведет меня на верный след. Я испытывал не особенно много энтузиазма по поводу этой идеи, но я должен был что-то предпринять. Мне нравилась малышка Нна, и я не мог сидеть и бездействовать, когда она была в опасности.

Я направился в нижний конец города, где располагались рыбные базары, и где матросы собирались пьянствовать и подраться до войны, которая истребила весь торговый флот и большую часть рыбачьего промысла Санары. Теперь этот район был почти пустынен, но там все еще были открыты многие из старых питейных заведений, влачивших жалкое существование, но удерживающихся на плаву благодаря мужчинам и женщинам городского дна. Я переходил из одного заведения в другое, покупая выпивку там, играя в азартные игры здесь, и везде прислушивался к случайным обрывкам разговора, которые могли дать ключ. Но я не услышал ни в одном из мест, по которым слонялся до тридцать шестого часа, ничего, что могло бы дать бы хоть какой-то намек на местонахождение Нна или ее похитителей.

Я был обескуражен и почти утратил надежду. Тридцать шестой час застал меня в пивнушке около участка городской стены, идущего вдоль реки. Я притворялся, что нахожусь под действием гнусного напитка, который здесь популярен и имеет вкус смеси джина с керосином, от которых, как от напитков, я не в восторге даже по отдельности. Я позволил втянуть себя в азартную игру, которая немного напоминает маджонг. Я постоянно проигрывал и платил с неизменно хорошим настроением.