Карсон Венерианский - Берроуз Эдгар Райс. Страница 42

Я не буду утомлять вас монотонными подробностями первой недели моего путешествия. Ветер дул ровно, ночью я крепил рулевое весло неподвижно и спал сравнительно спокойно, поскольку установил сигнал тревоги, который звучал, когда лодка отклонялась от курса на определенное число градусов. Это было простое электрическое устройство, управляемое стрелкой компаса. Оно будило меня не чаще, чем два-три раза за ночь, так что я считаю, что хорошо держал курс. Но я хотел бы знать, как при этом на меня влияли течения.

С тех пор, как берег Анлапа скрылся за горизонтом, я не видел земли, и ни один корабль не появился на этом широком и пустынном водном просторе. Вода изобиловала рыбой. Время от времени я видел чудовищные создания глубины, некоторые из которых не поддаются описанию, а в существование их трудно поверить.

Самые многочисленные из этих существ имели в длину не меньше тысячи футов. У них были широкие пасти и огромные выпученные глаза, между которыми находился третий, маленький, глаз, расположенный на кончике то ли стебелька, то ли щупальца длиной около пятнадцати футов. Эта глазастая антенна может подниматься и опускаться. Когда существо отдыхает на поверхности или просто плывет, она лежит у него на спине. Но когда оно встревожено или находится в поисках пищи, антенна поднимается торчком. Она также функционирует как перископ, когда тварь плывет в нескольких футах под поверхностью воды. Амторианцы называют это создание «ротик», что означает «три глаза». Когда я впервые увидел его, лежащего в отдалении на поверхности океана, то счел его огромным океанским лайнером.

На рассвете восьмого дня я увидел то, что меньше всего хотел видеть — корабль. Ни один корабль, бороздящий амторианские моря, не мог принадлежать моим друзьям. Разве что «Софал» еще продолжал свое пиратское дело, имея на борту команду, которая столь верно последовала за мной в мятеже. На это, однако, надеяться не следовало. Судно было от меня на некотором расстоянии по правому борту и шло на восток. В ближайший час оно пересечет мой курс, который был проложен прямо на юг. Я еще надеялся, что меня не обнаружат, так как мое суденышко было небольшим. Я спустил паруса и лег в дрейф. В течение получаса корабль шел своим курсом, затем повернул в моем направлении. Я был замечен.

Это было небольшое судно примерно того же тоннажа, что и «Софал», и очень похожего вида. На нем не было ни мачт, ни парусов, ни труб — только две надстройки. На носу и корме, а также с площадки дозорного поднимались шесты, на которых полоскались по ветру длинные вымпелы. Предполагалось, что на главном шесте, который возвышался над дозорной площадкой, должен развеваться флаг страны, которой принадлежал корабль. На носу должен был быть флаг города, а на корме обычно был флаг владельца судна. На военных кораблях были боевые флаги нации, которой они принадлежали. Когда корабль подошел ко мне ближе, я увидел неприятную картину: корабль без флага страны или города — фалтар, пиратский корабль. Флаг на корме был, вероятно, личным флагом капитана.

Из всех неприятностей, которые могли меня постигнуть, пожалуй, самым худшим было наткнуться на пиратский корабль. Но я уже ничего не мог поделать. Я не мог бежать. Поскольку я почел за лучшее ехать по улицам Санары в черном парике, когда отбывал, он все еще был при мне. Мои светлые волосы отросли только частично, а со лба до затылка у меня шла покрашенная черным полоса. Поэтому я решил надеть парик, чтобы не рисковать, что моя дикая прическа возбудит подозрения команды пиратского судна.

Корабль приблизился и лег в дрейф. Я увидел его название, написанное на носу странными амторианскими символами — «Ноджо Ганья». Целая сотня человек выстроилась вдоль перил борта, наблюдая за мной. Еще за мной наблюдали несколько офицеров с верхних палуб надстроек. Один из них окликнул меня.

— Подойди, — крикнул он. — и поднимись на борт.

Это было не приглашение, это был приказ. Мне ничего не оставалось делать, кроме как повиноваться. Я поднял один парус и подошел под бок пирата. Они сбросили мне канат, который я привязал к носу суденышка, и еще один с узлами на нем, по которому я взобрался вверх на палубу большого судна. Затем несколько из них спустились на мое суденышко и передали все вещи с него своим товарищам наверху. После этого они отвязали канат и отпустили мою лодку. Все это я видел с верхней палубы, куда меня отвели, чтобы меня допросил капитан.

— Кто ты такой? — спросил он.

— Меня зовут Софал, — сказал я.

Это было названием моего первого пиратского корабля. Это означает «убийца».

— Софал! — повторил он с иронией в голосе. — Из какой ты страны? И что ты делаешь здесь, посредине океана, в такой маленькой лодочке?

— У меня нет страны, — ответил я. — Мой отец был фалтарган, и я родился на фалтаре.

Я быстро становился умелым лжецом, я, который всегда гордился своей правдивостью. Но я думаю, что иногда ложь можно простить, особенно, когда человек лжет ради спасения собственной жизни. Слово «фалтарган», которое я использовал, имеет сложное происхождение. Слово «фалтар», «пиратский корабль», происходит от слов «ганфал», «преступник» (в свою очереди происходящего от слов «ган», «человек», и «фал», «убивать») и «нотар», «корабль» — грубо говоря, корабль преступников. Добавьте слово «ган», «человек», к слову «фалтар», «пиратский корабль», и у вас получится «пиратского корабля человек», то есть пират.

— Стало быть, ты пират, — сказал он. — а эта штука внизу — твой фалтар.

— Нет, — сказал я. — И да. То есть и да, и нет.

— К чему ты клонишь? — спросил он.

— Да, я пират. И нет, это не фалтар. Это всего лишь рыбачья лодка. Я удивлен, что старый моряк может принять ее за пиратский корабль.

— У тебя длинный язык, приятель, — сердито бросил он.

— А у тебя пустая голова, — вернул я. — Поэтому тебе нужен такой человек, как я, в качестве одного из офицеров. Я был капитаном моего собственного фалтара, и я знаю дело. Судя по тому, что я видел, у тебя не хватает головорезов, чтобы управляться с такой бандой, как вон те на палубе. Что скажешь?

— Скажу, что тебя нужно сбросить за борт, — прорычал он. — Отправляйся на палубу и доложись Фолару. Скажи ему, что я велел найти тебе работу. Офицер! Чтоб мне вырвали печень! Однако ты храбрый малый. Если покажешь себя хорошим матросом, я оставлю тебе жизнь. Это лучшее, на что можешь рассчитывать. Пустая голова!

Когда я спускался вниз, он все еще продолжал ворчать.

Не знаю, почему я намеренно старался вступить с ним в конфликт. разве что потому, что я чувствовал — если я буду пресмыкаться перед ним, он скорее всего почувствует ко мне презрение и убьет меня. Я встречал людей такого типа. Если ты им противостоишь, они уважают и, быть может, даже боятся тебя, потому что большинство тиранов — трусы в душе.

Добравшись до палубы, я получил возможность ближе присмотреться к своим товарищам-матросам. Несомненно, они были выдающимся собранием негодяев гнусного вида. Они рассматривали меня с подозрением, неприязнью и презрением, поскольку обратили внимание на мою богатую одежду и красивое оружие, которые для них говорили, что я скорее денди, чем боец.

— Где Фолар? — спросил я у первой группы, к которой подошел.

— Вот он, ортий улья, — ответил мне один из пиратов деланным фальцетом, показывая на огромного медведеподобного типа, который сердито пялился на меня с расстояния в несколько ярдов.

Те, кто слышал его слова, заржали над издевательской шуткой — «ортий улья» означает «моя любовь». Очевидно было, что они сочли мою одежду женственной. И я сам невольно усмехнулся, направляясь к Фолару.

— Капитан велел мне доложиться тебе, а ты должен определить мне работу, — сказал я.

— Как тебя зовут? — потребовал ответа он. — И что, по-твоему, ты можешь делать на борту такого корабля, как «Ноджо Ганья»?

— Меня зовут Софал, — ответил я. — И я могу делать на борту корабля или на берегу все, что можешь делать ты, и могу делать это лучше тебя.