Город призраков - Сазанович Елена Ивановна. Страница 57

– Ты хорошую рассказал сказочку, Никита. Эти олухи тебя слушали, выпучив глаза и вникая каждому слову. И главное – веря в каждое слово. Но я-то знаю, что половина из рассказанного тобой, есть только твои творческие фантазии. Конечно, факты ты не извратил, но в остальном… А вдруг все-таки профессор приехал только для того, чтобы замочить адвоката? Разве такое не возможно? А если адвокат давно шантажировал его, и профессор решил с ним рассчитаться. И выдумал про какое-то открытие века, чтобы потом на суде, на всякий случай, ему смягчили наказание.

– Скорее это твои фантазии, Вано, – я упрямо покачал головой. – Профессор не такой человек. И ты это прекрасно знаешь. Он не способен на заранее спланированное убийство. Его к этому вынудили. Об этом же говорят и записи адвоката. И если честно, где-то мне этот Заманский симпатичен.

– И убийцы бывают вполне симпатичными людьми. Только на их обаяние попадаются глупые сыщики.

– Спасибо на добром слове. И все же… Меня не покидает мысль, что у профессора был сообщник. А это не вписывается в рамки моего рассказа, понимаешь? Кто-то же выключил этот дурацкий свет!

– Ну, во-первых, кто-то из сердобольных жемчужан, возможно, пожалел профессора. Или, возможно, этот спаситель сам болен раком, или один из его родственников. И он не был заинтересован, чтобы спаситель человечества оказался за решеткой. Но я тебе это объясняю не потому, что это могло быть. Этого быть не могло!

– Почему ты в этом уверен?

– А потому что скорее всего Заманский сам же и выключил этот свет. Он ближе всех находился к выключателю. А в это время все, как бараны, опустили головы, вглядываясь в записи, как будто они в этом что-то смыслили. И заметь, профессор сам предложил просмотреть записи, заранее зная, что они расположены недалеко от выключателя, на рояле. Вот и вся арифметика.

– Ты относишься к этому стаду баранов?

– Увы, – Вано развел руками. – Согласен и каюсь – ошибся. Во-первых, я не обратил внимания, что там выключатель. Во-вторых, профессор был окружен кучей бдительных жемчужан. И я расслабился. Мне плевать было на эти лекции адвоката, я и так растратил на них уйму времени. Но, понимаешь, сработал стадный инстинкт. И профессору стоило только протянуть руку в сторону… Поэтому, Никита, собирай чемоданы. Завтра мы пошлем ко всем чертям собачьим этот паршивый город! И у нас еще будет целых три недели, чтобы прекрасно провести отпуск в каком-нибудь милом городке, кишащем преступностью, ночными клубами и девицами сомнительного поведения. Я с удовольствием окунусь в этот сумасшедший и далекий от совершенства мир.

Я был согласен с Вано. Но во мне не чувствовалось радости. Что-то не давало мне покоя. Казалось, что где-то я совершил грубую ошибку, пытаясь поскорее развязаться с этим делом.

– Кстати, – сказал Вано, когда мы уже улеглись спать и выключили свет. – Как ты думаешь, стоит ли обращаться к мэру по поводу компенсации за часть отпуска, потраченную на благо Жемчужного?

– Думаю, об этом они сами догадаются. Мы же не благотворительная организация, – в моем голосе сквозило раздражение. И чтобы не заводить себя до конца, я пожелал Вано спокойной ночи. Но еще долго не мог уснуть. Вкравшаяся прямо в сердце назойливая кошка расцарапывала сомнения своими острыми коготками…

Утро выдалось замечательное. После ночного дождя в наше окно приветливо стучались яркие солнечные лучи. Запах чайных роз, растерявших свои лепестки после долгих ливней, одурманивающе разносился по комнате. Погода словно приветствовала нашу победу и наш скорый отъезд, призывая насладиться продолжавшимся отпуском.

И жизнь уже не казалась такой трагичной, как накануне вечером. Напротив, моя кошечка, видимо, погрузилась в долгий сон или просто умерла от бессмысленных мучений совести.

Из душевой раздавался бодрая песенка Вано. Если можно гудении водосточной трубы назвать песней. Вскоре мы с со спортивными сумками на плечах спускались в холл. Еще на лестнице мы услышали мычание и хрюканье Гоги Савнидзе, доносившееся из холла. Наверняка празднует победу. Он сам вызвался подвести нас до райцентра, чтобы уже самому уладить там дела в прокуратуре и повесить на себя лавровый венок победителя.

И действительно, спустившись вниз, мы заметили Гогу. Он чинно восседал за столом, уплетая горячие булочки с корицей. Но его лицо, вопреки нашим ожидания, не соответствовало румяным сладким булочкам и было слегка побледневшее и кислое. Неужели Гогу не тешат мечты о скором лавровом венке? Нет, скорее всего шеф милиции просто устал.

Завидев нас, он кивнул, приглашая разделить скромную трапезу.

– Что-нибудь случилось? – прогудел Вано, с ходу ухватив несколько горячих булочек, чтобы Гога не успел доесть их все.

– Да нет, – пробубнил тот. – Просто Заманского пока не нашли. Но вы не волнуйтесь, ребятки. Мы его обязательно разыщем. Городок небольшой. Дороги все перекрыты. Никуда он от нас не уйдет.

Без особого оптимизма Гога продолжил.

– А вы спокойно поезжайте, я вас сам довезу. И по дороге мы рассчитаемся. Мэр отвалил вам из городского бюджета кругленькую сумму. Так что вы теперь сможете сорить деньгами и на красоток, и ночные клубы. В другом месте, вы ведь знаете, в Жемчужном такие развлечения не проходят.

От его любезностей у меня создалось впечатление, что Гога мечтает поскорее отправить нас ко всем чертям собачьим только бы подальше от этого благословенного места. Впрочем, мы этому не собирались противиться. И я решил, что ни землетрясение, ни наводнение, ни еще что-либо не поколеблет наше решение убраться отсюда. Пусть даже окажется, что к утру маньяк перерезал всех жемчужан. К счастью ни землетрясения, ни наводнения, ни маниакальных преступлений не произошло. Да и жемчужане пребывали в полном здравии. Но, не смотря на это, по моему здоровому оптимизму все-таки был нанесен сильный удар.

Когда я дожевывал последнюю булочку, чуть ли не силой вырванную из лап Гоги, дверь настежь распахнулась. И на пороге появилась Белка. Я с легкой грустью взглянул на нее. Моя несостоявшаяся любовь была в это утро удивительно хороша. Но скорее не радость за отца придавало ее румяному личику такое очарование. А скопившиеся в огромных черных глазах слезы.