Город призраков - Сазанович Елена Ивановна. Страница 86
– Понимаешь, Ник! – глаза Вано горели. Он приподнялся на локтях, глядя на меня. – Хотя для твоих куриных мозгов это и сложно. Но – пойми! И сосредоточься. Убийца не рассчитывал, что она побежит к Угрюмому. Он был уверен, что она будет звонить от себя. А у нас будет все время занято, поскольку убийца намеренно занимал линию. Но случайно телефон библиотекарши в это время был отключен, и она побежала к ближайшему соседу! На наше счастье им оказался Угрюмый!
– Допустим, Вано, – кивнул я. – Но как все четко мог рассчитать преступник? Откуда ему знать, что именно в это время она будет звонить нам?
– И это довольно просто! Скорее всего он следил за домом Ступакова. Если, конечно, это не был сам Ступаков. И как только она выбежала, преступник сразу же стал занимать нашу телефонную линию. Возможно, или скорее всего, здесь действовало двое. Один занимал телефон, а второй следил за библиотекаршей. Она прибежала от Угрюмого домой не дозвонившись. И преступник скорее всего не всполошился. Потому как не знал, что в пустом доме поэта теперь живет Угрюмый. Скорее всего этот гад силой «накормил» ее всеми этими лекарствами. К тому же перед этим она приняла неслабую дозу снотворного и справиться с ней не представляло особого труда. Действовал он, конечно, в перчатках, и на бутылочке от лекарств остались только ее отпечатки пальцев. Все было продумано гениально. К тому же, этот звонок тебе. Вот ты смог бы утверждать на все сто, что звонила Лариса Андреевна?
Этого я утверждать не мог. Слышимость была плохая. Все время в трубке что-то трещало. А Ларису Андреевну я не знал настолько близко, чтобы сразу узнавать ее по телефону. И отличать ее голос от других. Тем более что голос у нее был самый стандартный.
– Вот видишь, Ник! – Вано торжествовал. Он даже вскочил с койки и стал обмеривать своими широченными шагами комнату. – Но преступник никак не мог рассчитать. Что она побежит к в пустой дом поэта. В котором к тому же оказался Угрюмый. Все сходится!
– Не проще ли было сразу ее прикончить, а потом позвонить?
– Может и проще. Но довольно рискованно. Реальное время смерти тогда могло бы не совпасть с высчитанным милицией. Рискованно, понимаешь?
Версия Вано была вполне аргументированной. И как составная часть преступленной цепочки, убийство Ларисы Андреевной было вполне закономерным звеном. Мы, естественно, не были идиотами, как охарактеризовал нас Угрюмый. И с самого начала не верили в возможное самоубийство адвоката и его жены. Но нам не доставало доказательств. Теперь же, когда время телефонных звонков было высчитано поминутно, мы окончательно убедились в том, что убийца действует продуманно и осторожно. И ума ему не занимать.
Меня все же настораживал один факт. Появление перед смертью двойника библиотекарши, учитывая что в эту игру с двойниками когда-то ловко сыграла Белка. Явно что этому привидению понадобились документы адвоката. Зная, что Лариса Андреевна – натура чувствительная, он воспользовался этим и напугал ее до обморока. Забрал при этом важные бумаги.
Но как увязать с этим Белку? Кроме того, что она уже устраивала подобные выходки. Конечно, ранее это было скорее баловство, при чем открытое, вызывающее. По словам четы Кис-Кис якобы существовал и двойник умершего ученого. И якобы они его видели.
Почти одновременно мы вспомнили про дневник, который нам дал Угрюмый. И Вано тут же вытащил потрепанную школьную тетрадь с записями покойного поэта. Мы уселись на диване и принялись за это сочинение. Опуская незначительные моменты: его стихи, воспоминания о юности, проблемы связанные с женой, тещей и его пристрастием к выпивке. Хоть и бегло, но перед нами вырисовывался портрет довольно измученного, раздираемого противоречиями человека. Который не мог принять мораль этого города. И всегда мечтал отсюда уехать. Но ему не хватало ни воли, ни сил.
Самые любопытные записи были в конце дневника. Сделанные незадолго до смерти.
«… Боже, что это со мной было? Конечно, я много выпил… А еще эта кошмарная ночь. Постоянный страх перед ней. Может быть, мне это всего лишь почудилось? Может быть, я действительно болен? Но я видел его… На нем была моя шляпа. Конечно, моя шляпа, я не мог ее ни с чем спутать. Я ее купил год назад у случайно приехавшего иностранца. Довольно глупая шляпа. Темно синяя в серую полоску. Таких шляп не найдешь нигде. Я ею гордился. Она была вызовом нашему идиотскому городу… Еще на нем была моя светлая майка и мои кеды. Но самое страшное – у него было мое лицо. Та же щетина, тот же мрачный взгляд из-под густых бровей. Себя я не смог бы ни с кем спутать. Себя я не мог не узнать. Конечно, это был я. Если, конечно, мое больное воображение не сыграло со мной злую шутку. Не знаю, почему, но после его визита, я остро почувствовал приближение смерти. Это дурная примета, увидеть своего двойника.
Я помню эти старые летописи. В которых упоминалось о появлении двойника перед смертью. Он являлся и графу, который жил в нашем особняке. И его дочери, и племяннику… Но я тешу себя мыслью, что меня просто настолько тронули эти записи. И настолько в них поверив, что, в конце – концов под воздействием выпитого, сам создал нарисовал свой портрет и оживил его своим воображением… Пожалуй, выпивка не доведет меня до добра… И пожалуй на время стоит переехать в гостиницу. Там во всяком случае живут люди. Там я попытаюсь бросить пить. Поскольку эти глупые Ли-ли и Ки-Ки постоянно будут за мной следить. Там я наконец смогу закончить свою поэму. И там я смогу избежать смерти. Наверное…»
– Он умер через день, в гостинице, – констатировал сей прискорбный факт Вано. Указав пальцем на последнюю дату в дневнике. – Пытаясь избежать смерти, он отправился прямо в ее объятия. Явившись в гостиницу, он кому-то сильно облегчил задачу.
– Значит, чета Кис-Кис не лгала, когда говорила о том, что видела двойника ученого. Значит кто-то забавляется подобными штучками… Больше всего меня тревожит Белка!
– Это, конечно, может быть и совпадением. Она могла забавляться подобным, но скорее всего не связана со этими смертями, – успокоил Вано. – Меня волнует другое. О каких-таких летописях упоминал поэт в своем дневнике? И где он их читал?