Бешеный пес - Шалыгин Вячеслав Владимирович. Страница 4

Внутри здания было гораздо просторнее, чем Саша мог себе предположить. Войдя, он оказался в прихожей, из которой вниз уходили два пролета пологой металлической лестницы. Пол ангара располагался ниже уровня земли метра на три. Комаров бодро сбежал по гулкой лестнице и шагнул... на улицу города.

– Вид из окна – загляденье, – констатировал Саша, отодвигая шторку.

Окна общежития выходили на стену ангара. Изнутри. Поселение под металлическими сводами имитировало пару жилых кварталов типичного городка на Среднем Западе Соединенных Штатов. Так Комарову объяснил все тот же майор. Саша наконец узнал его фамилию – Кричевский.

– Жить будешь в местном отеле. – Произнеся непривычное слово, майор усмехнулся. – Ребята пока именуют его «общагой», но это у них скоро пройдет, так что ты даже и не привыкай. Никаких традиций у нас еще не завелось. И вообще – большинство офицеров такие же выпускники этого года, а потому «дедушек» или неписаных законов здесь нет. Ты даже имеешь перед ними преимущество – отслужил срочную. Но человек десять уже прошли наш начальный курс и потому назначены командирами отделений. Вот с ними будь поосторожнее.

– Что значит – поосторожнее? – Саша удивленно поднял брови. – Разве мы не одна команда?

– Одна, – согласился Кричевский, – но соревнование между вами будет не социалистическое, а настоящее. Из двухсот девяноста пяти тщательно отобранных кандидатов к окончанию курса останется не больше двух десятков. Я вполне допускаю, что в условиях такой жесткой конкуренции могут возникнуть внутренние конфликты. Тем более что все собранные здесь офицеры, выражаясь языком психологов, прирожденные лидеры. Амбиций у каждого – хоть отбавляй. Слабаков мы отсеяли еще на собеседовании. Задача любого из вас стать командиром группы и досрочно получить старлея.

– Хороший стимул, – согласился Комаров. – А сколько времени будет длиться курс?

– Девять месяцев, – ответил майор.

– Символично. – Саша усмехнулся. – Роды будут тяжелыми?

– Небо с овчинку покажется, – без всякой угрозы ответил Кричевский.

– И что потом?

– Два месяца боевой стажировки. – Майор взглянул на Комарова более серьезно. – Дальше два зачета – личный и командный, недельный отпуск, а затем еще шесть месяцев – курс номер два, на более высоком уровне, и снова стажировка, правда, месячная, но уже самостоятельная, без подстраховки. Наконец, последний годичный курс, особо отличившимся – звание капитана и начало реальной деятельности.

– В общих чертах все понятно. – Саша кивнул.

– А в частностях разберешься по ходу пьесы, – сказал офицер. – Я психолог подразделения. Если почувствуешь, что готов сломаться, – приходи. Только не стесняйся и не изображай из себя героя. Если придешь вовремя, я помогу и о нашей встрече никто не узнает.

– А просто поболтать? – неожиданно для Кричевского спросил Комаров.

Психолог задумчиво посмотрел лейтенанту в глаза и после недолгой паузы кивнул:

– В любое время, Саша... Бросай вещи, идем к командиру твоего отделения.

Майор хлопнул новичка по плечу и подтолкнул к дверям.

Командир был старше Комарова на четыре дня. Это выяснилось после короткой беседы на общепринятые темы. Парня звали Игорь Голиков. Он так же, как Саша, до поступления в училище успел отслужить два года. Причем полтора из них – в Афганистане.

– Мы в Штатах работать будем? – спросил Саша, когда Кричевский удалился и лейтенанты остались в холле общежития вдвоем.

– После третьего курса, – подтвердил командир. – Хотя, что будет через два с половиной года – загадывать глупо. Например, в моем случае начальство почему-то особенно заинтересовалось языковой подготовкой. Я неплохо освоил пушту и частично персидский. Выводы напрашиваются сами собой.

– Верно, – согласился Комаров. – А собственное название у нашего подразделения есть? Ну как, например, у «Дельфина» или «Вымпела»?

– Ты откуда такие слова знаешь? – Голиков притворно удивился. – Секретные документы на «очке» почитывал?

– Перед тем, как использовать их по назначению, – ответил Саша, и оба негромко рассмеялись.

С первым из «амбициозных» товарищей общий язык нашелся сразу, и это Комарова порадовало.

– Нет пока названия, – прекратив смеяться, ответил Игорь. – У нас и подразделения-то нет. Сплошной эксперимент. Но за основу подготовки наши начальники хотят взять программу «дельфинов». Так я слышал.

– А море? – Саша удивленно покачал головой. – Моря же поблизости нет.

– Пловцы тоже не на море, а на одном знаменитом озере тренируются, – понизив голос, доверительно сообщил Голиков. – Нас, я слышал, будут в Байкал «погружать». В первый год. А после – в море Лаптевых...

– Лучше бы в Черное. – Комаров поежился, словно его уже окунули в холодную воду и не дали после этого обсохнуть.

– А это на десерт. – Игорь подмигнул. – Мало нам тут не покажется...

– А когда начнутся основные занятия?

– Дня через три. Народ еще не полностью собрался. По всем округам искали. Вон Кричевский, пока мы начальный курс проходили, Союз по периметру объехал... В общем, время на адаптацию у тебя есть. Смотри, что к чему, привыкай. Идем в расположение, с ребятами познакомлю. В нашем отделении пока пятеро, ты шестой. По штату будет девять плюс командир. Тебя, кстати, моим заместителем назначили. Смотри, не подкачай.

– Будь спокоен, дорогой товарищ, – заверил его Саша. – Обещаю, как «дембель» «дембелю»...

Ребята были вполне нормальными. Никто не задавался, хотя многие имели в активе высокие спортивные достижения, а некоторые – приличный боевой опыт. Не понравился Комарову только хитроватый взгляд высокого мощного лейтенанта Зайнулина. Он до сих пор носил фуражку с зеленой тульей и постоянно пытался подчеркнуть, что к Советской Армии не имеет никакого отношения. Саша не понимал, как офицер пограничных войск, находящихся в ведении КГБ, оказался участником секретного проекта Главного разведуправления Генштаба Вооруженных Сил. Впрочем, вскоре выяснилось, что в другом взводе есть пара флотских, а среди еще не прибывших значатся пять офицеров внутренних войск МВД. Таким образом, загадка получала косвенный ответ – отряд был сводным, поскольку выпускникам предстояло решать некие «вневедомственные» задачи, – но поведение пограничника он не объяснял. На помощь Сашиной буксующей логике пришел Голиков.

– «Бешеный», – негромко пояснил он, когда они вышли в курилку.

– Почему? – удивился Комаров.

– Спецназ погранвойск. Их так «душманы» прозвали. Боялись погранцов как огня. За всю войну «бешеные» потеряли человек пять или даже меньше, хотя постоянно под пулями шастали...

Теперь Саша смотрел на Зайнулина с несколько большим уважением, хотя он Комарову по-прежнему не нравился. Каким-то внутренним чутьем лейтенант улавливал исходящую от пограничника угрозу. Видимо, тому Комаров не понравился тоже.

– Ну что, шурупы, давайте закурим, что ли? – словно почувствовав, что речь шла о нем, сказал, появляясь в курилке, пограничник.

Саша молча протянул ему только что открытую «Яву». Зайнулин взял одну сигарету и без пояснений спрятал пачку в свой карман. Провокация была довольно откровенной, но Комаров даже не повел бровью. Он неторопливо поднес к сигарете пограничника зажигалку и спокойно спросил:

– Тебе, может быть, денег до получки занять? На сигареты...

– Ты мне, «дух», не дерзи! – с угрозой ответил Зайнулин. – Ну-ка, упал-отжался! Быстро!

– Я докурю? – спокойно спросил Комаров и посмотрел пограничнику прямо в глаза.

Тот сначала замешкался, но затем вновь пошел в наступление.

– Ты что, лейтенант, опух?! Не успел приехать, а уже на грубость нарываешься?!

Зайнулин протянул руку, чтобы схватить Сашу за лацканы, но Комаров пресек попытку в самом начале. Он поймал пальцы Зайнулина и резко вывернул их. Пограничник побледнел и коротко вскрикнул. Два пальца его левой руки оказались вывихнуты. Развивая успех, Саша сильно пнул противника в живот, и тот сложился пополам, прижимая покалеченную руку к груди. К этому моменту в курилке собралось уже все отделение, и потому между дерущимися тотчас возникла живая стена.