Будущего.net - Шалыгин Вячеслав Владимирович. Страница 3
Ладно, неважно, сейчас на очереди рассвет… Приказ стене-окну получился непоследовательным, но компьютеры дорогих домов – частички глобальной управляющей системы «Мегаполиса» – давно уже имели чипы для интерпретации хозяйских мыслей. Эта техническая новация строительного подразделения «М-4» стала настоящей находкой. Особенно для занятых и пьющих абонентов. Ведь они получили возможность и не формулировать свое желание в виде четкой мыслефразы. Как сейчас, например. Стена стала прозрачной, но ровно настолько, чтобы косые лучи восходящего светила не ослепляли. Никаких четких указаний на этот счет Володя не давал, а компьютер, глянь-ка, сообразил, что хозяин с похмелья и яркий свет ему противен.
Лейтенант выпил газировки и почти сразу забыл о головной боли. Оставалось побороть дрожь в конечностях и общую разбитость. Реагируя на Володины мысли, квартира принялась за ежеутреннюю работу. Правда, сегодня с поправкой на хозяйское беспокойство. Первым делом точечный светильник обозначил место, где валяется бумажник – целый и невредимый. Девчонки оказались нормальными, не «криминал».
Да и то верно, откуда взяться подозрительным личностям в богатом квартале? Надо будет их снова найти и повторить попытку знакомства, но без виски. Ну, разве что по чуть-чуть.
Скрытые мысли, определяемые Володей как слабый писк совести, вытолкнули на поверхность образ Леры. Проворный маркер канала связи – забавный пиктографический человечек – тут же выбрался на передний мысленный план и вывесил печатный вопрос: «Позвонить?». Пришлось ответить «нет» и срочно подумать о чем-то постороннем. О чем-то остужающем внутренний пыл.
Кровать и прочие предметы обстановки разъехались в положенные ниши, пол плавно ушел из-под ног, и Володя плюхнулся в бассейн. Вода была как раз что надо, градуса двадцать три. Бодрячок. Примочка от излишней совестливости и утренней напряженности в некоторых частях организма. Пять минут интенсивного «кроля» в такой воде, и будет порядок!
По воде пробежала первая волна, за ней вторая, а затем заработало сильное встречное течение. Как раз для хорошего заплыва в ограниченном пространстве стандартного квартирного водоема.
Пять минут Володя выдержал по-честному, хотя и с трудом. Наконец «течение» выключилось, а дно бассейна услужливо выгнулось, помогая выбраться на вновь потеплевший пол комнаты. Лейтенант набрал в рот чистящей жидкости из бутылочки с трехцветной наклейкой «Дентафреш», прополоскал и сплюнул прямо в закрывающийся зев бассейна. Все равно вода каждый день меняется… Теперь бриться и завтракать. Яичница с беконом и кофе.
Бриться… Волков взглянул в зеркало. Надо, брат, надо… Хотя понятно, что свежести это не вернет. Картинка будет называться «гладко выбритый отек». И карие глаза еще часок побудут тусклыми, с красноватыми склерами, и мешки под ними никуда не денутся до обеда. А нос с горбинкой вообще не исправить. И губы останутся тонкими, а подбородок недостаточно квадратным и «волевым» тоже на всю жизнь. В общем, внешность, хоть с похмелья, хоть без него, будет, как обычно, далека от совершенства. Ну и ладно.
Володя намочил и пригладил непослушные волосы, затем взял баллончик с пеной. Когда процедура бритья (нанести пену, затем стереть салфеткой) подходила к концу, а со стороны кухонной стойки прилетел первый, еще слабый отголосок кофейного аромата, служебный канал телепатической связи выбросил предупреждающую заставку: поступил вызов.
Владимир представил себе часы и заблокировал канал этой картинкой. Совесть надо иметь. До начала рабочего дня еще сорок минут.
– Бесполезно, – скрипнул голосом капитана Колодяжного архаичный настенный проектор электронного инфосигнала. Объемного изображения проектор не сформировал, шел только звук. – Не выйдешь на мыслесвязь, будем говорить в обычной видеосети, а ты наверняка сейчас голый после утреннего заплыва.
– Боишься ослепнуть?
– От чего? – Капитан рассмеялся. – От медного блеска твоих достоинств? Врубай телеканал, или я включу вспомогательную технику в видеорежим.
– Колода, ну рано же еще, – неохотно сняв с телепатической связи блок, произнес Володя, не раскрывая рта. – Я только собрался позавтракать.
– Да питайся, никто не запрещает, просто шеф велел передать, чтобы ты сразу ехал в Технологический университет. Там найдешь одного типа, побеседуешь, а уж после – в Управление.
– Какого типа, о чем беседовать? И вообще, что, нельзя его просканировать?
– Он просто свидетель, суд не даст санкцию на специальный допрос.
– А ехать…
– И ехать обязательно, – отрезал капитан. – Виртуальным присутствием там не обойтись. Клиент желает передать нам какой-то важный документ.
– Ну и перегнал бы на сервер Управления!
– Бумажный документ! – Мыслеобраз Колодяжного поднял кверху указательный палец. – Осознаешь?
– Нет.
– Вот заодно и увидишь, что это такое – литература.
– Ты хотел сказать – макулатура? Ладно. Я доем?
– Только шустро. Свидетель будет ждать тебя в десять на крыльце главного университетского корпуса.
– Там крыльцо в семьсот метров шириной и лестница перед ним о ста ступеньках!
– Разберешься. Вот его физиономия…
Где-то между лобными долями мозга, чуть выше оптического перекрестья (как всегда представлял себе Володя, может быть, и не слишком верно) застряла картинка. Типичный молодой ученый, скажем прямо, уже не студент, но еще и не доцент, наверное, аспирант, входит в альма матер. Ничего особенного. Какие он может передать документы, да еще бумажные, и почему именно Службе экономической безопасности, а не Госархиву или Национальному музею?
– Ты хотел заехать? – вдруг открылся канал с мягким, обволакивающим фоном.
На душе сразу потеплело – это была Лера.
– Да, ближе к обеду. – Владимир допил кофе и встал из-за стола.
Столешница тотчас накренилась, и грязная посуда съехала в мойку, где ее атаковали бьющие под разными углами струйки горячей воды и моющего состава.
– Кто была эта девица? – вдруг ревниво спросила Лера.
– Ты о ком? – искренне удивился лейтенант.
– С кем ты провел эту ночь?
– С тобой, – Володя сделал серьезное лицо. Канал телепатической связи, считав импульс мимической мускулатуры, отправил его Лере. – Ты мне снилась.
– Ты полигамный, развращенный самец, – обиженно подумала подруга.
– Что-то слишком сложно.
– Бабник.
– А-а, нет… я, конечно, не монах, но и не ловелас. Почему ты решила, что я спал не один?
Вряд ли Лера, даже будучи опытным психоаналитиком, могла выудить из его памяти то, о чем он и сам не помнил. Да чего, собственно, и не было.
– Ты вчера злоупотреблял.
– Это другое.
– Где водка, там и бабы!
– Во-первых, виски, во-вторых, меня так развезло, что я с трудом ориентировался в собственной квартире. Какие уж тут бабы?
– Вот именно, в таком состоянии – любые. А то я тебя не знаю? Кто такая Маша? Я вижу, ты думал о ней совсем недавно.
– Прекрати ревновать. Я же не спрашиваю тебя о Джерри.
– О ком?
– О Нуриеве.
– Это другое.
– Это почти то же. Маша – это мадам Штерн. Я смотрел с утра криминальные новости. Помнишь, это моя работа.
– Тебе пора на психоразгрузку, – все еще с оттенком ревности подумала Лера. – Ты слишком близко воспринял последние события на работе. Мне так неловко за папу.
– Удивительное совпадение: сегодня с утра я подумал о том же. А что до папы, ты за него не в ответе… В два?
– В два тридцать.
Финальная заставка была довольно интимной, Лера вспомнила фрагмент их последней встречи.
Волны наслаждения накатывали на нее одна за другой, доводя до исступления, а Владимир испытывал сложный комплекс ощущений: и гордость, и радость, и удовольствие, и еще много чего. С ее точки зрения, для Володи этот фрагмент стал чем-то вроде проявления настоящих мужских качеств, скрытым позерством. Вот, мол, как я умею обращаться с девушками. Владимир ответил своим видением ситуации и своей оценкой. Может, перед кем другим, но перед Лерой он не выпендривался уже давно. Все происходило само собой. Да, ему нравилось доводить ее до многократных волнообразных приступов наслаждения, и это действительно тешило самолюбие, но основная причина лежала на поверхности, Лера просто никак не могла в нее поверить. Он любил эту девушку. Просто любил. Или не просто. Некоторая несдержанность по части женщин вступала с этим утверждением в противоречие, но тут объяснение было совсем элементарным: стоило Лере сказать «да», все похождения вмиг бы закончились, Володя был в этом уверен. Но она молчала или уходила от ответа. Ей было удобнее оставаться свободной от обязательств. Ну что ж поделать? Вот только как в таком случае объяснить ее ревность?