Черно-белое знамя Земли - Шалыгин Вячеслав Владимирович. Страница 47

– Теперь поздно отступать. – Анжела потупила взгляд. – Но я не хотела тебе такой участи... так вышло.

– Проехали. – Чжен с досадой махнул рукой. – Иди, погуляй, я готовить буду. Твой нежный носик таких ароматов не выдержит. Изомеры, не изомеры, а дерьмо из них получается редкостное. Я как-то случайно попробовал. Но сейчас организм подсказывает, что именно дерьма мне и нужно. Да целый тазик.

– А... рецепты?

– Положимся на интуицию. Она у меня развита до неприличия. Иди, Анжела, иди, не искушай.

– В каком смысле? – Анжела мельком осмотрела свою одежду. Все замки были застегнуты до вполне пристойного уровня.

– В смысле – швырнуть в тебя кастрюлю с кипящей бурдой!

11. Земля, 20 декабря 2196 г.

Координаты Воротов вспомнил верно. Челнок снизился до минимальной высоты и завис над живописными алтайскими горами немного западнее древнего Чуйского тракта, километрах в десяти от поселка Шашикман, плавно переходящего дальше по трассе в довольно крупный районный центр Онгудай. Узнав, где очутились, сотрудники «Омеги» не задали ни одного лишнего вопроса. Даже Джейсон воздержался от комментариев. Об особенностях, если не сказать странностях этой небольшой горной страны знал любой школьник. В самом сердце центрального Алтая пока сохранились в неприкосновенности и природа, и быт местного населения, и – что самое ценное – этнический состав. Почему вездесущие китайские переселенцы не добрались до этих красивейших и благодатных мест, оставалось одной из самых странных загадок современности. Чуйский тракт – дорога, соединяющая монгольские владения Поднебесной с ее же владениями на юге Западной Сибири, всегда был очень удобным торговым путем, вдоль которого можно было основать множество уютных поселений на лоне роскошной природы, но делали это почему-то исключительно русские, казахи и собственно алтайцы. Чем не устраивали здешние места соседей с юго-востока, понять всегда было трудно. Наиболее популярная, хотя и самая туманная версия – что Алтайские горы имеют особую энергетику или же испускают некие «вибрации», в унисон с которыми «вибрируют» только те, кто приходит сюда с чистым сердцем и добрыми мыслями. Никто не утверждал, что селиться в заповедных местах, рожать детей и добросовестно трудиться – это плохие мысли. Если взять для примера крупное казахское поселение Жана-Аул, основанное в конце далекого двадцатого века дальше по тракту, его население так всегда и делало. Почему же аналогичный фокус не получился у ханьжэнь? Неизвестно. Китайцы и сами не могли этого объяснить, а потому просто обходили эти места сторонкой. Как говорят русские, «от греха подальше».

В общем, принимая в расчет сложившуюся ситуацию, зимовье в десяти километрах от тракта, в хвойном лесу на берегу горной речушки Шебелик, было оптимальным убежищем. Никто не сомневался, что Золотой Дракон и его подручные рано или поздно сумеют добраться и сюда. Но не было сомнений и в том, что здесь у врага не найдется добровольных помощников; ни ночных, ни дневных. И чиновники с полицейскими здесь куплены кем угодно, только не Золотым Драконом. Впрочем, даже будь все не так хорошо, пара километров в сторону от трассы – и полномочия официальных властей становились не более чем условностью. В поросших густыми лесами горах действовали свои законы, неизменные уже многие сотни лет.

Посадочная площадка для челнока нашлась только у самой кромки воды, вернее, на гряде из белоснежных сугробов, маскирующих береговую россыпь круглых камней, обточенных неутомимой речкой. Воздух был довольно прохладным, температура держалась определенно ниже нуля, но середина речки оживленно бурлила, создавая стабильный и, как ни странно, приятный шумовой фон. В нескольких шагах от челнока обнаружилась заводь, ограниченная двумя крупными валунами и покрытая льдом нескольких сантиметров толщиной. В самом центре льдины зияла метровая в диаметре дыра, явно искусственного происхождения. Воротов похлопал по ближайшему холодному валуну ладонью, будто приветствуя старого знакомого, и огляделся вокруг.

– Кажется, здесь.

– Холодно, замерзаю! – пожаловался Чу, поднимая ворот куртки. – От реки дует, и вообще воздух слишком... свежий. А пейзаж... вы только посмотрите, ни людей, ни машин, даже ни одного флаера в небе! Только горы, снег и елки. Как будто на дикую планету попали. Честно говоря, страшновато становится. Неуютно.

– А мне нравится, – сказала Люси. – Такая красота!

– Напоминает Альпы, – добавил Вальтер. – Нет, здесь лучше. Чище.

– Люди большие деньги платят, чтобы в такие места попасть, – заметил Чижов. – Я бы здесь завис, порыбачил.

– На рыбалку надо дальше ехать, за Онгудай, в Хабаровку, – пробасил некто за спиной у Чижова.

Майор резко обернулся, рефлекторно хватаясь за кобуру, но почти сразу расслабился. Спутать вышедшего из леса человека с кем-то другим было нереально. Рост под два метра, косая сажень в плечах и черная борода едва ли не до пояса (видимо, для контраста с наголо бритой головой) – приметы были «особыми», дальше некуда. Одет хозяин зимовья был тоже нестандартно. Джинсы, свитер, браслет устаревшего, но надежного предшественника гейм-портов личного компа на левом запястье и армейские ботинки. Впрочем, эти детали еще соответствовали каким-никаким «стандартам», а вот меховая жилетка с этническим орнаментом была уже экзотикой. Ну и допотопная пороховая двустволка «Ремингтон» на плече тоже как-то не вписывалась в портрет стандартного горожанина.

– Фу, ты, напугал! – Чижов помотал головой. – Как ты так незаметно подкрался?

– Там за мостом, где Малый Ильгумень в Урсул впадает, – самые рыбные места. Туда народ испокон веков со всего Алтайского края рыбачить ездил, – закончил мысль невозмутимый абориген. – Богатое место и красивое, аж душа замирает.

– Привет, Борода, – с улыбкой приветствовал Воротов старого приятеля.

– Как жопой чувствовал, что надо базу расконсервировать. – Борода виновато взглянул на Люси. – Простите, дамочка, за грубость. Суток не прошло, а вы уже тут. Быстро нынче неприятности наживаются. Быстрее грыжи. Баньку?

Он снова обернулся к Воротову.

– О-о, – одобрительно проронил Чижов. – Это мысль!

– Мысль хорошая, согласен, – Алекс символически постучал по запястью, – только времени у нас...

– Уже топится, – перебил Борода. – Через полчаса все сто двадцать будут, а то и больше. И прорубь вон готова. И водочка. Остановись, Алексей, переведи дух, соберись с мыслями.

– Проблем нацепляли, Борода. Остановимся – обложат нас. Надо нос по ветру держать, быть постоянно начеку.

– Постоянная бдительность – это хорошо, но и «перезагрузиться» иногда невредно. А насчет «обложат»... чего ж ты сюда прилетел?

– Здесь более-менее надежно.

– Ну вот, сам себе и ответил. Выследят вас однозначно, обложат непременно, да только не раньше, чем к утру. И пользы от их «обкладываний» будет, как жмурику от припарок. Рванете прямиком на орбиту, и вся любовь. А пока... не только в баньке попариться, еще и отоспаться на свежем воздухе успеете, милости прошу.

– Банка с водкой? – заинтересовался Джейсон. – Почему не бутылка? И вообще я думал, у русских принято встречать гостей хлебом с солью.

– Сауна, – пояснил Вальтер. – Из парной полагается прыгнуть в прорубь, потом завернуться в медвежью шкуру и выпить стакан водки.

– Зеленый свет! – восхитился Джейсон. – А сколько раз полагается повторить?

– Сколько сможешь.

– А водка какая? Хлебная или рисовая?

– Хлебная, конечно. Русская.

– Тогда не больше двух. – Джейсон озадаченно почесал в затылке. – Да и то... если плотно закусить. Закуска будет? Эй, любезный, у вас тут «бигмаки» продаются?

– Это кто? – спросил Борода у Воротова, ткнув пальцем в сторону Джейсона.

– Прикомандированный, – усмехнулся Алекс. – А что?

– Не нравится он мне, – Борода смерил Пекина внимательным взглядом. – Ты хорошо его прокачал?

– Вполне. – Алекс похлопал друга по плечу. – Он в порядке, Борода. Скользкий тип, конечно, но свой.