Чужое наследие - Шалыгин Вячеслав Владимирович. Страница 40

– Да? – Тиран в сомнении потеребил клинышек жидкой бородки. – И ты можешь создать такую армию в короткий срок?

– Не больше месяца. Но мне потребуется прикрытие колонистов. Мне нужно побывать на всех лояльных к нам планетах ОВК. А этого не осуществить, не выполнив первую часть плана.

– Хорошо, я поверю тебе в последний раз, – Ергелан благосклонно кивнул. – Я расторгаю союз с Бородачом. Отныне он мой враг, наравне с Преображенским и Кноппусом. Но если ты не сумеешь переубедить Колонии…

– Сумею. Завтра же Колонии встанут под ваши знамена. Пункт сбора – орбита Грации…

– Почему Грации?

– Потому, что это место опасно для кораблей ОВК, и еще потому, что именно там я смогу предоставить военачальникам Колоний главные доказательства могущества нашего союза. После демонстрации они забудут о Бородаче. Даже те из них, кого не убедит версия о личных мотивах неприятия князем нашего предложения…

Шурочка бросила в воду камешек и печально вздохнула. Она грустила уже не первый день, и ее настроение чувствовал даже Барт. Печалилась девушка вовсе не потому, что осталась без работы или вспоминая пропавших друзей. С работой все вышло удачно, их с Бартом принял в свою экспедицию Альфред Краузе, и поиски Павла Германовича и других товарищей продолжались, а значит, не все потеряно. Терзало Шуру другое. От Горохова до сих пор не пришло ни одной весточки. Кавалер будто бы растворился. Без следа. Как сахар в кипятке. А ведь он не просто клялся в вечной любви, он на самом деле влюбился. Шура видела это по его глазам. Не могла же она ошибиться и принять желаемое за действительное. В первый раз, что ли? Уж в чем, в чем, а в проявлении мужских эмоций она научилась разбираться давно. Лейтенант не врал. Не мог он врать, глядя на предмет обожания такими глазами! И вот – никаких известий. Сволочи все эти мужики…

Она потрепала Барта по загривку.

– К тебе это не относится. Ты у меня славный… У-у, какой зверюга…

Пес перевернулся на спину, предлагая погладить просвечивающий сквозь мокрую шерсть розовый живот.

– Шура! – донеслось из-за кустов. – Где вы?!

Голос принадлежал самому Краузе и казался встревоженным.

– Здесь я, Альфред Максович. Что стряслось?

– Шура, – Краузе вышел на берег, где загорала девушка. – Ой, вы не одеты, извините…

Он отвернулся. Шура сначала удивилась такой реакции, а затем сообразила, что действительно сидит на большом теплом камне в одних плавочках. Дома, в приморском городке Афалина, так загорали все девушки, и никого это не смущало. Но Краузе-то родом с Эйзена. Там вообще негде загорать, разве что в солярии. Неудивительно, что Альфред Максович стушевался, увидев Шурочку без лифчика. Девушка набросила рубашку.

– Так что случилось?

– С базы поступил приказ срочно эвакуироваться.

Шура неторопливо застегнула пуговицы и только потом поняла, что означает приказ эвакуироваться, да еще срочно. Вернее, поняла, что есть в этом распоряжении нечто тревожное и лучше бы его исполнить без промедления. После случая с исчезнувшей в пещере экспедицией девушке стало неуютно в горах, и она постоянно ждала нового подвоха. Вот и дождалась.

– Опять какие-нибудь необъяснимые явления? – торопливо натягивая джинсы, спросила она.

– Я не знаю точно… – Краузе взглянул на нее сначала украдкой, но, убедившись, что все прелести надежно укрыты под тканью, развернулся к Шуре лицом. – Кажется, к нам прилетели гости, и намерения их… неясны.

– Гости? Из-за Рубежа? – Шура оживилась. – Вот здорово! Лейтенант Горохов мне рассказывал… А зачем они прилетели, вы не в курсе?

– Нет. Идемте, Luftfahrzeug [2] ждет, – когда шеф волновался, в его речи начинали проскальзывать словечки на родном языке. – Все ребята уже на борту.

– Да-да, идемте, – Шура засеменила следом за Краузе. – Альфред Максович, а скажите, почему эвакуация? На базе считают, что гости опасны?

– Похоже, что так, – Краузе утер со лба пот. – Жарища сегодня…

– Но почему в таком случае мы должны улетать отсюда? Разве в горах не безопаснее?

– Вопрос на пять баллов, – руководитель экспедиции пожал плечами. – Я тоже этого не понимаю. Если чужие угрожают оружием, то логичнее перебраться из городов в горы… Но командованию планетарных сил самообороны, наверное, виднее.

– Командованию? – Шура вдруг остановилась. – Все, я никуда не иду!

– Что это значит? – опешил Краузе.

– Они хотят нас мобилизовать, вот что это значит! Я выросла в семье бывшего военного. Можете мне поверить, я знаю, что говорю! Я не собираюсь воевать, даже в тылу. И вам не советую никуда лететь.

– Шурочка, но так же нельзя! Мы должны выполнять… И самолет ждет… Как же мы объясним… потом?

– А никак не объясним, – Шура села на теплую землю. Рядом тут же уселся Барт. – Скажем, что заблудились. Да, лохматый?

Она обняла пса за шею.

– Mein Gott! Шура! – Краузе страдальчески поднял брови. – Прошу вас, идемте!

– Без меня, – девушка подняла руки ладонями вперед. – Я, можно сказать, только жизнь начинаю. Жертвовать ею ради независимости Грации – увольте! Мне и при зарубежцах будет неплохо. Хотите воевать – идите, пока флаер не улетел. Я остаюсь.

– Шура, это… грозит вам увольнением! – Изображать строгость Краузе не умел. Ученый из него получился блестящий, а вот администратор никакой. – Я буду вынужден…

Он не закончил. На долину вдруг упала тень. Шура запрокинула голову и удивленно вскрикнула. Краузе тоже взглянул на небо. Даже Барт вскочил на лапы, заплясал и звонко залаял. По небу медленно и бесшумно проплывала огромная туша черного космолета. Ни Шура, ни Альфред Максович в конструкциях космических кораблей не разбирались, но почему-то сразу решили, что это чужак.

– Здесь-то они что потеряли? – прошептала Шурочка. – Дикие горы, ни одного поселения на триста километров вокруг.

– Кроме нашего лагеря, – голос Краузе дрогнул.

– Бросьте, Альфред Максович, – чуть испуганно возразила Шура. – Чего ради гонять целый… как его… крейсер, да? Нас тут десять человек и ни одного военного. Даже пес не сторожевой.

– Но ведь он… взгляните! Он снижается! Он садится!

– Где ему тут сесть, такой громадине? – засомневалась Шура. – Вот на месте моего старого лагеря он мог бы сесть, а тут…

– Он там и садится! – убежденно прошептал Краузе, хватая Шуру за плечо. – Тут всего десять километров… Вставайте, надо срочно улетать отсюда!

– А что интересного в нашем старом лагере? – нехотя поднимаясь, спросила Шура.

– Я не знаю, – Краузе испуганно пригнулся. – И не желаю знать! Скорее, бежим!

Они помчались сквозь заросли орешника, не разбирая дороги. Шура старалась изо всех сил, но Краузе бежал быстрее и первым оказался на поляне, где ждал флаер. Первым из людей, конечно. Барт уже давно прибыл на место, но почему-то не лаял, поторапливая отставших, а скулил. Когда кустарник закончился, девушка едва не врезалась в спину Альфреду Максовичу. Он стоял как вкопанный, и только тяжелое дыхание свидетельствовало, что руководитель не окаменел, а просто находится в шоке. Шура проследила за его взглядом и тоже обмерла. Вместо самолета на поляне их поджидала груда дымящихся обломков.

Ветер отнес дым от горящей машины в сторону «опоздавших», и Шурочка закашлялась. Это привело ее в чувство. Она ухватила Краузе за рукав и потянула обратно в кусты.

– Прячемся! Барт, сгинь!

– Что это… я не понимаю, зачем? – подавленно бормотал Краузе. – Почему? В чем наша вина?

В небе снова мелькнула какая-то тень, и Шура заставила Альфреда сесть рядом с ней под раскидистым кустом. Прошло две минуты, и тень промелькнула вновь. «Нечто» пролетело в обратную сторону.

– Мне кажется, это за нами, – холодея, прошептала Шура. – Надо бежать отсюда!

Краузе не ответил. Он совсем расклеился.

– Альфред Максович, очнитесь! Надо уходить вниз по ручью!

– Все это бессмысленно, – он тяжко вздохнул. – Разве вы не видите, они держат нас под прицелом. Наверное, прямо с орбиты…