Инстинкт гнева - Шалыгин Вячеслав Владимирович. Страница 33

Забравшись в машину, Джонатан включил комп и неспешно проверил показания комплекса следящей аппаратуры. Информации прибавилось, но разведчик все равно воздержался от вынесения вердикта. Ведь что имелось в активе: след снова потерялся на асфальте все в том же жилом районе. Таким образом, подтвердилось направление, что немаловажно. Почерк преступления совпадал с почерком в предыдущих эпизодах, и спутниковый снимок был также очень похож на предыдущие два: серое пятно. Явно Хамелеон! И теперь нет сомнений, что он прячется не в лесу, а откуда-то приходит. Все вроде бы стыкуется, все гладко. Все, кроме одного: неясен интерес Хамелеона к «мишеням». Почему, имея реальный шанс продолжить методичное уничтожение членов Цеха, он в двух подряд эпизодах предпочел взять на прицел простых граждан?

Варианта два: или это не простые граждане, а неизвестные Цеху сородичи, или Хамелеон хотел устранить свидетелей, которые могут его опознать. Первый менее вероятен, значит, второй?

Джонатан немного подумал и решил не усложнять. Он снова склонился над компом, поколдовал с паролями, ввел в систему цифровые снимки «мишеней», и через пару минут на экране появилась справка из закрытого межведомственного архива. Несмотря на специфические ракурсы и особенности фотографий (одна спутниковая, другая в режиме ночного видения и «на дальнем фокусе»), программа идентификации с задачей справилась на «отлично». Перед ясным взором разведчика предстала подробная, насколько это возможно, справка о службе погибшего субъекта ни много ни мало, а во внешней разведке, о его тяжелом ранении при странных обстоятельствах, последующем лечении и отставке с приличной пенсией. Подноготная субъекта многое объясняла, но не давала ответа на главный вопрос: почему он вдруг стал приоритетной мишенью Хамелеона? Джонатан уже собрался расширить поиск, как вдруг компьютер снова показал «класс». Увидев результат работы все той же программы идентификации, разведчик едва не присвистнул. В файле было сказано, что, выйдя в отставку, субъект обзавелся семьей. Случилось это около двадцати лет назад. В браке родились двое детей: мальчик и девочка. В этой части досье ничего странного не было. Удивительно было другое – последние фотографии детей имели приличный срок давности, на них мальчику было пять, а девочке три года. И вдруг эта заумная программа выдает с вероятностью в девяносто семь процентов, что дамочка на ночном длиннофокусном фото не кто иная, как дочь субъекта!

Сомневаться в возможностях программы, разработанной в закрытом ведомстве и весьма неглупыми людьми, было неразумно, однако озвучивать выводы Джонатан все равно не спешил. Доверяй, но проверяй, этот принцип – основа мудрости. За десятилетия оперативной работы Джонатан пропитался им насквозь. Конечно, в неспокойные времена от него иногда приходилось отступать, но не в таких серьезных ситуациях. А текущая ситуация была серьезна, как никогда. Гораздо серьезнее, чем казалось вначале. Кстати сказать, это было единственное, в чем разведчик был уверен на сто процентов.

От размышлений Джонатана отвлек телефонный звонок. На связь, не дожидаясь штатного вечернего рапорта от разведчика, вышел Островский.

– Джонатан, мы снова его упустили?

– Да, сэр. В тылу я оказался один. Людей Мартова поблизости не было. Я не смог его догнать.

– Скверно. – Островский не был огорчен, скорее раздражен. – Мартов этот… только языком умеет работать! Никому нельзя доверять! Но главное – каков Хамелеон! Побед с помощью маскировки ему мало, он желает доказать, что лучше нас при любом раскладе. Теперь он обманул нас без спецэффектов, пустил по ложному маршруту.

– Как это? – удивился Джонатан. – Разве такое возможно?

– Выходит, возможно. Мы шли за ним по пятам, почти загнали в милицейскую засаду, но он сбил нас с толку, спрятавшись за случайной попутчицей, а затем исчез. Нам осталось лишь броситься в погоню за девицей в надежде хотя бы примерно понять, что произошло.

– Не думаю, что вы сделали верные выводы, бригадир, – спокойно возразил Джонатан. – Я шел за вами все время и тоже чуял врага. Он находился ближе, чем вы. Значит, он был у вас за спиной. Дамочка тут ни при чем.

– Но мы чувствовали его запах! Все чувствовали, Джонатан, даже Кир! Хамелеон был впереди.

– Я слышал ваш разговор, бригадир. Но вы ошиблись. Хамелеон не прятался за женщиной, он стрелял в нее из-за ваших спин. Это подтверждает, что с ней не все в порядке, и вы не напрасно ее преследовали, но опровергает то, что она заслоняла от вас Хамелеона.

– Погоди, ты меня запутал! Мы же чуяли врага!

– Вас обманул запах девицы, поскольку он был очень похож на запах Хамелеона. Думаю, она недавно имела контакт с врагом, поэтому и сохранила его запах. Но сам враг был позади вас. Увидев в лесу подружку, Хамелеон сначала решил воспользоваться ею как приманкой, а когда понял, что вы готовы ее схватить, решил избавиться от нее, как и от предыдущего свидетеля, с помощью пули.

– Почему же мы не учуяли его самого?

– Не знаю. Возможно, Хамелеон зашел с подветренной стороны, и поэтому вы решили, что стрелок не заслуживает внимания.

– Почерк Хамелеона, – согласился Островский. – А девица была с наветренной. Поэтому мы учуяли только ее и бросились догонять вчерашний день. Логично и просто.

– Вы ее поймали?

– Нет, она удрала.

– Плохо. Она действительно могла стать ценным свидетелем.

– Да? Почему ты так решил?

– Я проверил. Сделал ее фото и отправил запрос в межведомственную базу. Между этой девицей и погибшим вчера свидетелем есть прямая связь. Местный житель, в прошлом сотрудник внешней разведки Александр Иванович Храмовников, приходился этой дамочке… отцом.

– Вот как?! – Островский озадаченно хмыкнул. – Это точно?

– Этой базе я верю.

– В таком случае, ситуация еще больше запутывается, – бригадир ненадолго задумался. – Тебе лучше отложить текущие дела, Джонатан, и заняться нашим другом сыщиком. Я бы отрядил для этого дела кого-нибудь еще, но полностью доверяю лишь тебе. К тому же охотничье чутье подсказывает, что ты и так движешься в этом направлении. Займись Тумановым вплотную, Джонатан, можешь даже войти в контакт. Легенду, думаю, ты подберешь.

– Да, но почему сыщик? Какое отношение он имеет к нашему делу?

– А ты загляни в шпионскую программу, в раздел «квартира Туманова».

– Минуту, – Джонатан открыл в компе нужное «окошко». – Интересное кино. И что это может означать?

– Пока не знаю, но надеюсь, ты это выяснишь. Слишком много непонятных совпадений, Джонатан, мне это перестает нравиться.

Весь день после напряженной беседы с Островским сыщик не находил себе места. Вечер тоже не принес облегчения. Даже пиво не помогло. Виктора постоянно преследовало ощущение, что он чего-то не заметил. Вернее, заметил, но для себя так и не уяснил, что же это конкретно. Определенно что-то изменилось, и скандальное дело вдруг само собой перешло в новую, неведомую плоскость, но где случился сбой, Туманов до сих пор не понимал. Понятно было одно: версия «Островский – маньяк» – мыльный пузырь. Единственный факт, реально свидетельствующий в ее пользу, был слабеньким, как весенний росток. Да, Островский отказался пояснить, что делал ночью в лесу, ну и что? Может быть, ловил кайф от страха, нервы щекотал! Все остальное и вовсе не поддерживало версию, тут клиент был прав на сто процентов. Туманов явно поспешил с предъявлением обвинений, сначала следовало найти прямых свидетелей: женщину, владельца фургона, профессора из частной клиники, выяснить, кто стрелял поверх головы, а уж после делать выводы. Хотя и со свидетелями получился бы карточный домик, а не обвинение: дунь, и разлетится. Нет, у этой истории другой фундамент. Другой, но наверняка тоже криминальный. Ведь Островский все-таки напрягся, значит, что-то скрывает! Но что?

Туманов переключил телевизор на канал «Спорт» и, уставившись невидящим взглядом в экран, попытался вспомнить беседу по секундам. Когда беспокойство клиента стало явным? Не возмущение, а именно беспокойство. Пожалуй, после того, как выяснилось, что на него напала женщина, до этого момента он только ухмылялся. Ну и что это дает?