Инстинкт гнева - Шалыгин Вячеслав Владимирович. Страница 73

– Кода не существует. Евгения заперта в особом блоке подвальных помещений, мы называем его «сейфом», который закрывается ключом. Двери, стены и запирающие механизмы этой камеры изготовлены из сверхпрочных сплавов, а замки сделаны лично мастером Бартоном. Взломать дверь или подобрать отмычку невозможно.

– В таком случае, достаньте ключ.

– Я укажу, где он хранится, – твердо заявил Смотритель. – Большего я сделать не могу.

– А если я традиционно пригрожу вам смертью?

– Воля ваша, – Смотритель устало вздохнул. – Видит бог, я и так сделал для вас слишком много. Больше, чем стоит свобода, и даже сама жизнь. Что бы вы ни решили, это будет моя последняя услуга. Если ее окажется недостаточно, я не виноват. Можете меня убить, но я не шевельну пальцем, чтобы помочь вам в чем-то еще. Это мое последнее слово.

– Наконец-то вы проявили характер, Смотритель, – Хамелеон усмехнулся. – Я сдержу свое слово. Оно тоже было последним. Где ключ?

– В кармане у Джонатана.

– У этого светловолосого гиганта?

– Вы видите его? Вы в здании?!

– Отвлеките его, Смотритель, займите разговором, и больше я вас не потревожу. Прощайте…

…Решив вопрос с переводом девицы в «сейф», Джонатан не стал задерживаться в тесном подвале и с большим удовольствием поднялся в просторный холл. Здесь потолок был втрое выше, а потому разведчику было гораздо комфортнее. Не то чтобы он страдал скрытой клаустрофобией, просто не любил пригибаться. С высоты своего роста он увидел прибывшего в офис мастера раньше, чем Островский, но направился к бригадиру. Даже будучи относительно «вольным стрелком», офицером-разведчиком цеховой безопасности, Джонатан формально был прикомандирован к бригаде Островского, а значит, на протокольные мероприятия ему следовало «нарываться» только с разрешения Всеволода Семеновича.

– Мастер приехал, – сказал Островский. – Сейчас получим. Адвокат вовремя смылся. Хитрец.

– Хитрость ему не поможет. С мастером такие номера не пройдут. Идем?

– Если я правильно понял его жест, нам придется дождаться особого приглашения.

Чесноков действительно не спешил начинать разбирательства. Он подошел к лестнице в подвал, коротко переговорил с несколькими людьми из группы несостоявшихся линчевателей, а затем отошел в сторону и сделал пару довольно продолжительных звонков. Напряженное ожидание явно затянулось, но Чесноков будто бы специально трепал нервы проштрафившимся подчиненным. Только минут через двадцать после прибытия в офис он наконец взглядом разрешил Островскому и Джонатану подойти для официального доклада. Затерявшийся в дальнем углу холла Мартов также был вынужден подойти. Как он ни старался сделать вид, что увлечен беседой по телефону, обратить внимание на прибывшее начальство ему пришлось, и подойти тоже…

Туманов чувствовал себя отвратительно. Как и было обещано мастером, он не болел с похмелья и не маялся от недосыпания. Физическое самочувствие было очень даже хорошим, а вот морально Виктор страдал, будто старшеклассник, устроивший пьяный дебош в учительской. Только приложив титаническое усилие, он сумел заставить себя явиться в офис и предстать перед ясными (и слегка насмешливыми) очами новых сородичей. Виктор не собирался каяться, посыпать голову пеплом и публично признавать, что был неправ. Он был прав. Немного резок, но прав. Приехал он вовсе не для этого, первоначальной причиной возвращения в Цех была тревога за безопасность Жени и желание поучаствовать в операции по переводу девушки из Конторы в Цех. То есть Туманов был намерен гнуть свою линию до конца… и все-таки смотреть в глаза Островскому, Джонатану и даже Мартову ему было стыдно. Не за «содержание», так сказать, а за «форму».

Троица Вечных правильно восприняла невнятные извинения типа: «Я вчера там наговорил… не надо было так круто… но вы же понимаете…». Мартов, как лицо незаинтересованное, кивнул и промолчал, а Островский и Джонатан высказали удовлетворение прямотой и честностью нового товарища. После чего, правда, вежливо отправили его «на полчасика» попить кофе в бар, а сами вернулись к какой-то напряженной беседе с адвокатом. Как понял Туманов, бригадир и разведчик пытались «навесить» на Мартова «всех собак», а тот пытался отнекиваться. Видимо, тема была затронута не впервые. Островский предъявлял адвокату обвинения в некомпетентности на грани саботажа: «И не в первый раз, Андрюша!», а Мартов критиковал бригадира и разведчика за некие разбирательства на месте, которые, по его мнению, были сродни суду военно-полевой тройки. Островский его сопротивление игнорировал и продолжал атаковать, правда, вяло, явно коротая за этим развлечением время до приезда Чеснокова – об этом он вскользь упомянул уже после того, как Туманов вошел в бар: «Вот сейчас приедет мастер, и разберемся, кто тут снова напортачил и почему!»

Так долго пить кофе было скучно, но Туманов мужественно вытерпел полчаса безделья, затем сделал круг по просторному холлу и вернулся к троице. Судя по выражениям их лиц, вот только что они побеседовали-таки с Чесноковым – его спину сыщик успел приметить в проеме двери, ведущей в дежурное помещение. Скорее всего, мастер вставил всем троим по самую гайку – только неясно, за дело или для профилактики, – и отправился «смотреть кино», снятое камерами наблюдения. Для чего еще ему наведываться в «дежурку», сыщик вообразить не мог.

– Я хотел спросить, – Туманов дернул за рукав Джонатана. – Вы когда за Женей поедете?

– А? – разведчик притормозил. – За Женей? А-а, за ней мы съездили. Она теперь тут гостит… в подвале. Ты хотел повидаться?

Он почему-то ухмыльнулся – загадочно и не слишком-то весело.

– А что, нельзя?

– Нет, – Джонатан сделался серьезным и покачал головой. – Нельзя.

– Даже мне?

– Даже тебе. Прости, Витек, но это ради твоей же безопасности.

– Да перестань! Что она мне сделает? Она же девчонка совсем. Да и друзья мы вроде бы. Ну, не враги – точно.

– Кое-что изменилось, Виктор, – вмешался Островский. – Серьезно изменилось. Ваша знакомая теперь опасна для любого Вечного. Для вас в том числе.

– Оптимум? – догадался Туманов.

– Он самый.

– Не вовремя, – сыщик потер затылок. – У меня одна мысль возникла. Женя могла бы помочь. Насчет ее братца. Даже через дверь нельзя поговорить?

– Не услышит, – Джонатан похлопал Виктора по плечу. – Ты не спеши, Витя, времени у нас теперь много. Спросишь. Не сейчас, так через месяц, какая разница?

Туманов поднял на разведчика удивленный взгляд, потом спохватился и кивнул:

– А, ну да, целая вечность впереди. Нет, погоди, ты меня разыгрываешь, да? Шутник нашелся! Я же серьезно. Насчет Хамелеона хочу у нее спросить, а не размер колечка.

– Нельзя, Витя, потому что твоя подружка…

Закончить фразу Джонатану помешал резкий сигнал тревоги, зазвучавший откуда-то из подвала. Разведчик резко сунул руку в карман и на секунду замер огромным изваянием. Секундой позже он выругался неподобающими его возрасту словами и ринулся к двери в подвал.

– Витя!

Кричала Женя. Виктор решил, что ее голос доносится из подвала, и бросился следом за Джонатаном, но у самой лестницы он вдруг снова услышал Женин голос. Правда, теперь она не кричала, а мычала, будто ей зажали рот. Туманов резко затормозил и оглянулся. Звук доносился с улицы. Брыкающуюся Женю, ухватив за шею, тащил за угол какой-то мужчина. Разглядеть его лицо не получилось, но достаточно было и того, что он тащит Женю куда-то против ее воли. Виктор сорвался с места и побежал к стеклянным входным дверям. Туда же быстрым шагом направились Островский и Мартов.

– Заблокировать вход! – крикнул мастер Чесноков охранникам в пультовой комнатке.

– Нет! – Туманов замахал руками. – Нет, не запирайте, они снаружи!

Охрана игнорировала вопли сыщика, и Виктор распластался по толстому стеклу, наподобие бабочки.

– Откройте! – он ударил по двери кулаком. – Вы ослепли, что ли?! Вот же они! Уходят!