Кровь титанов - Шалыгин Вячеслав Владимирович. Страница 23

– Разрешите нам остаться здесь, – не поднимая глаз, попросил второй милиционер.

– Зачем? – удивился Джемисон.

– Вдруг преступник вернется или еще что-нибудь произойдет, – помощник пожал плечами.

– Только стойте так, чтобы не мешать, и ничего не трогайте, – согласился сержант. – И умные замечания держите при себе. Ясно?

– Одно можно? – робко спросил второй.

– Только одно, – недовольно разрешил Джемисон.

– Вы уже нашли орудие убийства?

– Нет еще, а что?

– Мне кажется, оно там, наверху, слева от кровати, – милиционер указал пальцем в потолок. – Армейский пистолет «Брагин-215».

– Ты разбираешься в оружии? – сержант похлопал парня по плечу.

– Немного, – помощник кивнул. – Только, если честно, я никогда не думал, что увижу последствия его применения. – Разрешите мне тоже сказать, – попросил первый помощник.

Джемисон взглянул на милиционера уже более заинтересованно.

– Дом был обесточен и компьютер выключен. Первое нельзя сделать, предварительно не отключив машину. Но она запрограммирована так, чтобы не допустить к своему системному блоку никого, кроме хозяина и техника аварийной службы.

– Ты считаешь, что здесь побывал Туркин? – сержант взглянул на милиционера с иронией, но тот оставался серьезным, как никогда.

– Если вы проверите серийный номер оружия, я уверен, окажется, что именно он записан в арсенальном файле Алексея Борисовича, – заявил помощник.

– Никогда не выдвигайте необоснованных версий, – строго глядя на милиционера, сказал Джемисон. – Сначала следует проверить номер, а затем спросить у компьютера, кто отключил его от системы.

– Разрешите, я сбегаю, – предложил второй помощник.

Он вернулся в тот же момент, когда дом сообщил, что в его памяти нет данных о моменте отключения.

– Половина версии недоказуема, – назидательным тоном заявил сержант. – Теперь номер...

Он быстро раскрыл полупрозрачную голограмму терминала связи и запросил данные на обнаруженный пистолет.

– Владелец Туркин А. Б., – прочел он спустя пару секунд. – Это хуже. Прошу дать разблокировку домашнего сейфа Туркина А. Б.

– В разблокировке отказано, – равнодушно ответил оператор Арсенала. – Что вы там себе вообразили, сержант? Это собственность Воина, и ваших полномочий хватает лишь для того, чтобы изучить обстановку в прихожей, да и то, если позволит хозяин.

– Хозяина здесь нет, а трупы есть, – спокойно ответил Джемисон. – Вы бы тоже не слишком там задавались, знатоки полномочий...

Связь с Арсеналом прервалась, и полицейский обвел задумчивым взглядом своих помощников. Пока никакой правдоподобной версии не складывалось. То, что пистолет принадлежал Туркину, вовсе не доказывало, что тот был в доме три часа назад.

«В конце концов, он мог просто иметь дурную привычку держать оружие не в сейфе, а под подушкой, – размышлял сержант. – То, что нарушение правил хранения привело к трагедии, конечно, плохо, но это не является преступлением, в котором можно обвинить хозяина дома. Ко всему прочему, Туркин до сих пор, наверное, совещается во Дворце, а значит, оказаться здесь собственной персоной он не мог. Тогда кто? Кто имел доступ к сейфу с оружием, компьютеру и сети энергоснабжения? Кто-то из обитателей дома? Двое лежат в реанимации. Третий? Ревнивый муж Снайп? Чаще всего самые страшные преступления совершаются именно на бытовой почве. Тогда можно легко объяснить и синяки на лице Куклы и особую жестокость по отношению к мальчику. Вполне возможно, что женщина кричала, Филипп, подъезжая к дому, услышал шум и потому поставил свою машину не паркуясь, а как попало. Вбежав в дом, он бросился на помощь Кукле, но Снайп, осознав, что его преступление является особо тяжким, решил убрать и свидетеля. Что ж, на первый взгляд все сходится».

Джемисон вызвал дежурного и сказал:

– Ориентировка на Снайпа.

– Ты думаешь, на почве ревности? – с сомнением спросил дежурный.

– Предварительная версия, – пояснил сержант. – Пока все складывается именно так.

– Ясно, – собеседник кивнул. – Ты экспертов дождешься?

– Нет, здесь побудут ребята, а я – в клинику. Вдруг очнется Кукла или мальчонка...

– Воину сообщил?

– Пока нет, – сержант покачал головой. – О чем сообщать? Что его верный оруженосец изуродовал свою жену и едва не угробил единственного сына? Причем, сам понимаешь, чьего сына...

– Воин сможет разыскать подозреваемого гораздо быстрее, чем мы, – заметил дежурный.

– А зачем тогда нужна вся наша служба? – Джемисон покачал головой. – Нет, Воины должны спасать мир, а мы – их родственников. Так будет правильно.

Пыльные бури всегда приходили с юго-востока. Управлять погодой можно было и по-другому, но туристы требовали зрелищ и особого колорита. В большинстве своем эти любознательные псевдопутешественники прибывали с Земли, а там до сих пор бытовало представление тысячелетней давности, что Марс – это покрытая красными песками планета, над которой непрерывно бушуют ураганы. Потакать заблуждениям землян для жителей «четверки» было утомительно, но выгодно. На время искусственных «самумов» города включали силовые купола и устраивали шумные празднества, некое подобие бразильских карнавалов. Туристы глазели сквозь невидимые стены силового поля на разгул стихии, а аборигены вытягивали из них условные единицы кредитов за просмотр редкостного зрелища, дополнительные развлечения и снедь, которую взволнованные гости поглощали в запредельных количествах. Работа очистительной техники, трудившейся после каждой бури, освобождая пригород от песка и пыли, как проклятая, по трое суток кряду, вполне окупалась за счет доходов, полученных в период карнавала.

Васильев обогнул очередную группу беззаботных землян и вошел в вестибюль отеля «Нормандия». Подбежавший портье был незнаком доктору, но проблем в связи с этим не возникло. Видимо, новичка хорошо проинструктировали об особенностях обслуживания отдельных граждан, и он сразу же вручил Виктору диск, обеспечивающий доступ в закрытое для посторонних крыло здания. Доктор провел по значку служащего монетой, сбросив на его счет пару единиц чаевых, и прошел к довольно неприметной двери. Оставив пропуск в лотке системы идентификации, он шагнул в длинный узкий коридор, конец которого терялся в далекой перспективе.