Кровь титанов - Шалыгин Вячеслав Владимирович. Страница 53

– А о более древних легендах вам слышать не доводилось? – с легкой иронией спросил правитель.

– Слышали и о таких, – вместо молодых соратников ответил Громов. – Боги на этой горе проживали до рождества Христова. Зевс у них главнокомандующим числился.

– А как поселились боги на этой горе? – продолжал допытываться Диктатор. – Что за событие предшествовало установлению власти олимпийских богов над всем грешным миром?

– А, да, что-то припоминаю, – дед Аврелий пару раз кивнул. – Зевс сначала папеньку своего, Кроноса, пристукнул, а затем и всех остальных родственничков по отцовской линии послал куда подальше. Была такая легенда, спорить не стану.

– Не «куда подальше», а в Тартар! – теряя терпение, заявил правитель. – Победил и сбросил в Тартар, в вечную темницу! А назывались эти «родственнички» титанами! И сражение, которое они проиграли олимпийцам, называлось титаномахия! Но, как верно заметил Воин Ямата, на взбунтовавшемся Марсе есть свой Олимп, одна из самых высоких гор вулканического происхождения в системе. Улавливаете связь, господа Воины?!

– Пока смутно, – ответил Громов. – Ну, Олимп. Что дальше? Туркин обвиняется в том, что излишне образован? Так я побольше его на эту тему знаю. Меня вы тоже арестуете?

– Вы не храните в своем столе марсианские шифрованные ведомости, – возразил Диктатор.

– А почему вы уверены, что Алексей их хранил? – вмешался в спор Ямата. – Как бумаги попали из его дома, если они там лежали, во Дворец? Кто их вам принес? Быть может, Туркин не участник заговора, а его жертва?

– Вам не выгородить Туркина! – впадая в крайнее негодование, заявил правитель. – Он будет сидеть в тюрьме до окончания следствия!

– С гораздо большей пользой он мог бы сидеть в рубке своего крейсера, – понимая, что Диктатора уже не переубедить, все же предпринял последнюю попытку Ямата.

– Вопрос закрыт! – отрезал правитель. – Будет сидеть! Господа Воины, вы свободны!

– Идите, голуби мои, – не глядя на товарищей, приказал Громов, сам между тем не двигаясь с места.

Воины во главе с Яматой покинули зал, и двое главных чиновников государства остались наедине. Понимая, какой разговор намерен начать Громов, Диктатор взмахнул обеими руками и помотал головой.

– Даже не вздумай устроить мне здесь сцену, Аврелий! – предупредил он Воина. – Лучше поставь себя на мое место! Идет война, и я не имею права на ошибку!

– У меня очень мало Воинов, – спокойно заявил Громов. – Может сложиться так, что мы проиграем войну, и за свои ошибки тебе станет не перед кем оправдываться.

– Один Воин ничего не решит, – возразил правитель.

– Если ты не отпустишь Алексея, мои ребята перестанут тебе доверять. Какой смысл защищать государство, которое стремится тебя уничтожить?

– О чем ты говоришь?! – возмутился Диктатор. – У меня нет претензий к остальным Воинам! Но я никогда не признаю факт того, что вы непогрешимы! Если мысль о том, что товарищ может оказаться предателем, способна выбить твоих соратников из колеи, грош им цена! В любом стаде найдется паршивая овца, и это надо переносить спокойно, как природные явления, вроде дождя или засухи. Не биться в истерике, а принимать как естественную выбраковку, которая рано или поздно должна была начаться даже в таком серьезном коллективе, как ваш орден! Вечной идиллии не бывает, Аврелий! Очнись сам и разбуди своих засидевшихся без дела юношей!

– Не дай тебе создатель ошибиться, – упрямо заявил Громов, грозя правителю узловатым пальцем. – Ты меня знаешь, Володя...

– Ты же видишь, даже имея на руках все необходимые доказательства, я не спешу с окончательными выводами, – правитель отвел взгляд в сторону.

– Послушай меня, как старого и опытного человека, – смягчив тон, попросил дед Аврелий. – Даже у ленты Мебиуса есть вторая сторона – ее толщина. Взгляни на проблему повнимательнее. Самурай высказал дельную мысль. Так ли уж честен тот, кто раздобыл тебе эти улики? Нет ли у него своего интереса в этом деле? Подумай над этим, Вова.

– Я подумаю, – пообещал Диктатор. – Но ничего не обещаю... – Подумать – это само по себе весьма ответственное обещание, – назидательно заметил Громов.

– Даже если документы – фальшивка, – уступая Воину, сказал правитель, – разве ты не чувствуешь, чем запахло это дело?

– Давно протухшими секретами? – Громов покачал головой. – Сомневаюсь я, товарищ правитель, что «Олимп» Туркина имеет отношение к делам давно минувших дней. Откуда могли взяться в голове молодого титана воспоминания о том, чего официально не было?

– Но ты же прекрасно знаешь, что Олимп не вымысел, – возразил Диктатор.

– Кому же об этом знать, если не мне? – дед Аврелий усмехнулся. – Таблицы умножения не хватит, чтобы подсчитать, сколько олимпийцев побывало в прицеле моего боевого костюма. Вот потому я и сомневаюсь. Разве мог хоть кто-то из них выжить в том аду?

– Возможно, сохранились какие-то летописи? – предположил правитель.

– Даже если так, – Громов упрямо покачал головой, – из ордена олимпийцев не уцелел ни один человек. Я лично проверял списки. Мы уничтожили не только самих Воинов Олимпа, но и всех их родственников, жен, детей и любовниц. Они не могут воскреснуть спустя семьдесят лет, да еще и на Марсе, ведь в природе не осталось даже генетической памяти о существовании этих людей. Мы стерли и переписали заново не только часть истории, но и часть биологической программы развития человечества. Высшая ступень эволюции – титаны, и никто этот факт уже не оспорит!

– Но кто вложил в подсознание твоего Воина это слово?! Кто нас атакует?! Кто пытался изолировать меня при помощи направленного потока искаженного времени? Почему нет вестей от армады? Как ты ответишь на все эти загадки?

– Пока никак, но я подумаю, – спокойно ответил Воин и, не прощаясь, направился к выходу.

Сержант Джемисон поправил одежду и взглянул в зеркало. Программа медицинской реабилитации завершилась вполне успешно, и полицейский чувствовал себя абсолютно здоровым и полным сил. Возможно, дополнительную энергию сержант черпал из осознания особой ответственности, которую в связи с объявленным военным положением государство возложило на всех служителей закона. Теперь Джемисону предстояло работать с двойным напряжением, ведь в задачи полиции отныне входило не только поддержание порядка, но и руководство милицейскими подразделениями, а также силами самообороны. Из подвергшихся вражеской бомбардировке секторов приходили довольно неутешительные сообщения. Почти во всех сводках указывалось на то, что огромные жертвы среди мирного населения в основном связаны с недостаточной подготовкой спасательных команд и неумением обывателей быстро ориентироваться в экстремальной ситуации. Люди гибли под обломками уровней, пытаясь за стенами и опорами несущих конструкций укрыться от излучения взрывающихся реакторов. Те же, кто рисковал остаться на открытой местности, гибли от радиации или сгорали в лучах прямых попаданий вражеских пушек. Наиболее сообразительные и быстрые граждане успевали защититься от вышеуказанных напастей расстоянием, то есть уезжали в другие сектора, но и среди них находились те, кто выбирал не самое удачное направление и снова попадал под удары. После первой атаки врага, когда оборонительные системы допустили ряд непонятных специалистам сбоев и позволили врагу выйти на ближнюю орбиту, планету охватила паника, но успешное отражение второй атаки вернуло людям веру в Воинов, и волнение постепенно улеглось. Разрушенные и зараженные уровни были загерметизированы и под потолок залиты очищающей массой, которая быстро связала радионуклиды, а заодно и смыла часть сажи. Все поврежденные реакторы, после отключения и очистки, были демонтированы и отправлены в молекулярные конвертеры, где превратились в запасы слаборадиоактивного топлива для новых установок, быстро собранных на месте прежних. После восстановления нормального радиационного фона и энергоснабжения на поврежденные уровни вернулись специалисты и добровольцы, которые сразу же взялись за восстановление основных конструкций, предприятий и жилищ. Все эти мероприятия потребовали не слишком больших затрат времени, а потому, когда ночная, атакованная, часть планеты стала дневной, раны, нанесенные врагом, уже наполовину затянулись. Энтузиазм возбужденных близостью смертельной опасности людей и неутомимость универсальных роботов превращали Титан в некий бессмертный, самовосстанавливающийся организм.