Кровь титанов - Шалыгин Вячеслав Владимирович. Страница 58

– Вот откуда ты набираешь своих сексотов, Володя! – Аврелий вновь обернулся к правителю. – Из отбросов ордена? А разве ты не знаешь, что это запрещено, и всем неудачникам, на каком бы этапе обучения они ни вылетели из Академии, полагается полный «ластик»?

– Я – Диктатор, – немного успокоившись, напомнил правитель. – Я несу ответственность за все государство и обязан предусматривать все возможные осложнения. Кто проследит за Воинами лучше, чем их несправедливо обиженные товарищи? Ваша система подготовки очень жестока, Аврелий. Покинуть программу за один шаг до получения мундира – слишком тяжелый удар, и даже после «ластика» психическая травма дает о себе знать всю оставшуюся жизнь. Так почему бы не дать хотя бы некоторым из этих неудачников шанс вернуть себе чувство собственного достоинства?

– Гуманист! – с издевкой заметил Громов. – Ты думаешь, твоему Попову стало легче оттого, что ему предоставлен этот самый шанс?

– Эта работа мне нравится больше, чем служба в ордене, – вмешался сыщик.

– А ты не встревай! – оборвал его Воин. – Гадить своим бывшим соратникам – не работа, а призвание. В этом вопросе наш правитель проявил невероятную прозорливость. Из всей кучи отбросов Академии он выбрал наиболее зловонные! Теперь я вспомнил все подробности, Попов. Ведь это Туркин победил тебя в поединке на предпоследнем экзамене? Ты мстишь ему за это?

– Это моя...

– Призвание! – перебил Аврелий. – А теперь выкладывай, сам сфабриковал якобы найденные в доме Туркина документы или тебя кто-то надоумил?

– Их нашли полицейские, – возразил Попов. – Это может подтвердить «спрут».

– Который лично участвовал в изъятии документов! – подсказал Диктатор. – Отделу «Спрут» ты тоже не доверяешь? Способности мальчика подтверждены старшим инспектором этого отдела. В памяти ребенка сохранились отчетливые воспоминания об уроках, которые ему давал Туркин. Какие еще доказательства тебе нужны?

Громов хмуро взглянул на правителя и молча покачал головой. Диктатора такая реакция главы Совета вполне устраивала. Если дед Аврелий замолчал, значит, правителю удалось поселить в его душе сомнения, а в случае с Громовым это можно было считать явным успехом.

На самом деле изначально правитель вовсе не собирался устраивать вселенский скандал. До начала войны добытые «Омегой» сведения о подозрительном поведении отдельных Воинов воспринимались Диктатором, как подарок судьбы. Собирая и тщательно фиксируя проступки Воинов, правитель намеревался объединить улики в некоем документе, который позволил бы упрекнуть Совет в том, что он начинает зарываться. Всего лишь упрекнуть, не более того. Немного урезать самомнение Воинов, их веру в собственную непогрешимость и почти божественное предназначение. Подобные упреки не могли отстранить Совет от дел или изменить существующее устройство государства, но у Диктатора и не было такой цели. Получить легкий политический перевес, вот чего хотел правитель. Тем более он не рассчитывал на то, что сбор компромата обернется реальной проблемой. В тревожной военной обстановке ссориться с Советом было тем более невыгодно, но упрямые факты подталкивали к принятию самых жестких мер.

– Я вынужден объявить узурпацию, – тяжело вздохнув, заявил Диктатор. – Пойми меня правильно, Аврелий, но заговор или намерение его организовать существуют на самом деле. Я не смею утверждать, что в этом замешан кто-то, кроме Туркина, однако вина Алексея не вызывает ни малейших сомнений. Его я объявляю врагом государства. Единственное, что я могу сделать в знак уважения к твоему мнению, так это уточнить, что Воин Туркин подлежит аресту, а не уничтожению. Все, Аврелий, можешь идти.

– Совет будет крайне недоволен, – едва сдерживая злость, процедил сквозь зубы Громов.

– До победы над противником Совет Воинов распускается, – правитель развел руками. – Это означает, что вы становитесь простой группой Воинов, а не государственным органом, и ваши мнения для меня отныне являются всего лишь суждениями частных лиц. Узурпация будет действовать до окончательной победы в начавшейся войне, так что в интересах Совета – закончить кампанию как можно скорее.

– Ты серьезно рискуешь, – зловещим полушепотом предупредил Аврелий. – С Воинами так обращаться нельзя!

– Неужели? – Диктатор сделал вид, что удивлен. – А как же воинская честь, присяга? Не мне ли ее давали вы и ваши соратники, Воин Громов? Вы не наемники, а Воины, Аврелий, и нарушить приказ Верховного главнокомандующего не в состоянии по определению. Это будет для вас равносильно самоубийству. Не так ли?

– Так точно, – поднимаясь с кресла, гордо ответил дед Аврелий. – Вы продумали все детали, товарищ Верховный главнокомандующий. Простора для демократических маневров больше нет. Узурпация Советом принята.

– Вот и славно. Я знал, что настоящие Воины меня не предадут, – строго проговорил правитель.

– Только не забывай, что любая диктатура держится на штыках, – наклоняясь к Диктатору через стол, негромко изрек Громов. – Как только мы продырявим последнего врага, Совет соберется вновь. Каким бы правителем и фельдмаршалом всея Галактики ты ни был, без нас ты пустое место...

– Это я помню днем и ночью. – Диктатор дружески улыбнулся и добавил: – Иначе что я за политик, а, Аврелий?

– Семенов! – К Воину подошел невысокий (в сравнении с Воинами) брюнет. – Как настроение?

– А, кальмар, привет, – Семенов пожал мужчине руку и сдержанно улыбнулся. – Настроение в рамках.

– В рамках хорошего или плохого? – спросил собеседник. – Я слышал, наши инженеры просчитали параметры вражеских червоточин и собирают экспериментальную установку для противодействия этим марсианским тоннелям?

– Ты проверяешь меня на благонадежность, Федор? – подозрительно прищурясь, спросил Воин. – Это же военная тайна.

– С чего ты взял, что я тебя проверяю? – Зарубин удивленно поднял брови и покосился на остальных Воинов, мысленно беседующих неподалеку. – Кто вас так взбудоражил?

– Да вот завелись, говорят, во Дворце кое-какие крысы, – нехотя ответил Семенов, – сотрудники тайной канцелярии.