Кровь титанов - Шалыгин Вячеслав Владимирович. Страница 74

– Справится, – согласился Ямата. – Как только он выйдет из укрытия, спутниковые орудия разнесут его в клочья. Не понимаю, почему он ушел в район доков? Это же такая пристрелянная местность.

– Позже обсудим, – ответил Аврелий. – Кто был на «Гордом»?

– Мордвинов, – сквозь зубы произнес Ямата. – Вы заметили, как он взорвался?

– Словно попал под удар античастиц, – подсказал Семенов. – Я во время первой стычки таким манером разделал их линкор.

– Откуда у противника появилось наше секретное оружие? – объявился в эфире Горич. – Опять кто-то из инженеров продал? Как те чертежи?

– Крейсер шел в режиме маскировки, но детекторы масс утверждают, что его гравитационное поле соответствует параметрам «Т-920», – высказался Шульга. – А еще я заметил, что, маневрируя, он пару раз притормозил, словно его разгонные двигатели плохо согласованы с управляющими системами.

– Ты хочешь сказать, что это один из наших поврежденных крейсеров? – удивился Ямата. – Но на ремонте в доках стоит только один боевой корабль...

– «Разрушитель», – закончил его мысль Семенов. – Вот, значит, где прячется Туркин?!

– Не может быть! – отрезал Георгий. – Туркин не стал бы драться на стороне врага даже под страхом смерти!

– Не идеализируй его, – осторожно проронил Шульга. – Факты говорят сами за себя. Кто, кроме Алексея, мог вывести «Разрушитель» на позицию? Генетический замок корабля признает «ключ» только из его ДНК. Василия в расчет я, естественно, не беру – он с нами в строю.

– Нет, все равно это был не Туркин! – упрямо заявил Ямата. – Откуда у Алексея аппаратура для проникновения в безвременье? – От врага, – ответил Шульга. – Если Туркин перешел на сторону марсиан, в этом нет ничего удивительного.

– Чтобы смонтировать на «Разрушителе» тоннельный генератор, следует для начала привезти его с Марса...

– Снова неверно, – прервал Георгия Шульга. – Достаточно спроецировать светящийся тоннель, вроде той ловушки для Диктатора, в трюме корабля. Я понимаю, Георгий, что Туркин твой друг, но, по-моему, ситуация очевидна.

– Ничего здесь пока не очевидно, – произнес свое веское слово Громов. – Вот когда мы за шиворот вытащим Туркина из рубки «Разрушителя» и поставим его к стенке, все будет окончательно ясно. А пока эти твои «факты» лишь виртуальная модель...

– Когда разгоним вражью стаю, спрошу непосредственно у Алексея, – решил Ямата. – Любой ситуации должно быть разумное объяснение. Предательство Воина в качестве объяснения я не приму никогда...

«Разрушитель» плавно опустился на ажурную площадку ремонтного цеха, и к его стыковочным узлам тотчас протянулись фиксирующие манипуляторы. Тоннель гибкого технического перехода с шипением приклеился к борту крейсера, и внутренние диафрагмовые створки воздушного шлюза раскрылись. Человек в кибермаске быстро покинул корабль и, оказавшись в приемном отделении дока, переключил режим маскировки на новый виртуальный образ. Теперь он выглядел невысоким пожилым работником инженерной службы. Встречавшие незнакомца люди молча помогли ему перенести в подсобное помещение тяжелый ящик, а затем проводили гостя к челночному порталу «планета—орбита».

– Если Воины догадаются устроить обыск, груз должен быть уничтожен в первую очередь, – строго произнес человек.

– Понятно, – откликнулся один из помощников. – Доки всегда были удобным местом для хранения различных секретов.

– Вот как? – удивился человек. – Я об этом не знал.

– Сектор двести два был закрыт еще до того, как я начал работать на этой верфи, – пояснил помощник. – А я тружусь здесь уже полвека. Что там хранится, не знает даже главный инженер. Люди говорят, что раньше там проводились какие-то научные исследования. То ли астрофизические, то ли медико-биологические. Но лет семьдесят назад сектор был законсервирован, а все файлы о нем стерты. С тех пор, теоретически, наш судоремонтный комплекс состоит из двухсот одного сектора, хотя фактически их двести три.

– А что хранится в двести третьем? – заинтересовался человек.

– Это тоже законсервированный модуль, но однажды Воины его вскрывали, и кое-кто из рабочих сумел заглянуть внутрь. По их словам, он абсолютно пуст.

– Но тем не менее его держат запертым, – продолжил человек. – Странно.

– Приборы утверждают, что масса двести третьего в два раза больше, чем норматив для пустого модуля, – соглашаясь с собеседником, подсказал помощник.

– Кибермаскировка, – сделал вывод человек. – Надо будет обязательно поинтересоваться, что же прячут Воины в этих отсеках.

– Их не вскрыть незаметно для охраны, – предупредил инженер.

– Не будем спешить, – решил таинственный собеседник. – Когда придет время, я вернусь, и тогда мы распечатаем эти загадочные модули. Отправляйте меня на Титан.

– В какой порт? – осведомился помощник.

– Любой в восточно-экваториальном районе...

– Ты звала меня? – спросил автономный фантом Джемисона, появляясь на площадке голосвязи.

Кукла вытерла платком слезинки и кивнула.

– Пит, мне страшно, – всхлипнула она. – Эти ужасные бомбардировки... Я видела, как бомба упала на центр сектора и пробила его на три уровня в глубину.

– Это была не бомба, – фантом сошел с площадки и сел на диванчик рядом с женщиной. – На планету рухнули обломки одного из кораблей. На орбите сейчас идет очень тяжелый бой.

– Это был наш корабль? – настороженно спросила Кукла.

– К сожалению, – «сержант» развел руками. – Но Воины уже исправили ситуацию. Враги потеряли четыре крейсера и отступают. Бояться больше нечего.

– Мне страшно не за себя, Пит, – Кукла покачала головой. – Что-то происходит с Иваном. Сначала я думала, что это обычная мальчишеская реакция на войну, со всеми ее бравыми патриотическими лозунгами и будоражащей атмосферой, но потом заметила в его глазах какую-то странную серьезность. Он реагирует на происходящее совсем не так, как положено двенадцатилетнему мальчику. А еще он постоянно где-то пропадает. Мне то и дело говорят, что видели Ивана сначала во Дворце, во время нападения вражеского десанта, потом на испытательных стрелковых стендах, вчера вечером он побывал в районе космопорта. Зачем он забредает в такие опасные места? Я тебя прошу, Пит, повлияй на него. Тебя он уважает и побаивается. Ты же понимаешь, если с ним что-нибудь случится, я этого не переживу!