Пятая Космическая - Шалыгин Вячеслав Владимирович. Страница 19

– Бросить товарищей?! Овчаренко вообще из ума выжил?!

– Ты поаккуратнее о начальстве, – не слишком строго пробурчал Гордеев. – Похоже, совсем плохо там, в Солнечной. Рано мы обрадовались и победу на себя записали. Уж не знаю, правда ли, но судя по последней «оперативке», на всех фронтах нас красные теснят. Где столько сил взяли – ума не приложу. И, кстати, Шестой флот укомплектован по полному штату. Даже если останется наша армия на месте, ничего хорошего не выйдет. Полный марсианский флот – это сила.

– А в Солнечную отойдем, легче станет?

– Все может быть. Там-то мы дома, да и прикроем друг друга. А поодиночке – точно смерть. Я так мыслю: марсиане потому и сдавали ненужные Колонии почти без боя. Чтобы нас, во-первых, рассеять, а во-вторых, чтобы самим сил поднакопить и ударить прямо в сердце.

– Но ведь Лидия – не обычная «ненужная» Колония, это мозговой центр, база их колониальной группировки!

– Потому и послали марсиане сюда целый флот. Решен вопрос, Апостол, довольно препираться. Раз уж мы за два месяца Лидию не взяли, то за два часа, да еще под обстрелом Шестого флота и подавно не возьмем. Тут я с Овчаренко согласен целиком и полностью.

– И бросить Большого согласны?

– Это приказ командарма, Апостол, – жестко закончил Гордеев. – Сможешь выручить друга – выручай. У тебя сто десять минут.

– Почему сто десять?! Генштаб же дал четыре часа!

– Не торгуйся, подполковник, не на базаре, – добил Павла генерал. – Теряешь время.

Гордеев вырубил связь. Все, что оставалось Преображенскому, – лихорадочно соображать, выдумывая и отбрасывая каждую секунду по десять безумных вариантов проникновения сквозь силовое поле. К исходу второй минуты мозги начали кипеть, и Павел вспомнил, что он не единственный мыслящий субъект на планете вообще и в батальоне в частности.

– Ротные, ко мне!

Воротов был рядом, а Блинов и Бубликов прибежали через минуту. Ситуацию Павел обрисовал коротко и доходчиво:

– У нас сто шесть минут, чтобы вытащить второй батальон из форта. Предложения.

– Сначала войти туда не могли, теперь выйти не можем, – хмыкнул Бубликов. – Дела-а!

– Я знаю только одно средство против силовых куполов – ядерный фугас, – сказал Блинов. – Но пока там наши, взорвать «погремушку», даже ранцевую, мы не можем.

– Погодите, а на сколько купол вырос? – Воротов задумался.

– Граф говорит, метров на семьсот.

– В смысле его растянули еще на семь сотен метров во все стороны, так?

– Ну и что? – Капитан Бубликов скептически взглянул на Ярослава. – Думаешь, тоньше стал?

– Это дополнительный купол, – подсказал Преображенский. – Первый остался, как был, на своем месте.

– Я не о том. – Воротов поднял руку. – Линия силового смещения, то есть невидимая стенка наружного купола до наших бывших позиций не доходит. А там ведь не только блиндажей, да окопов тьма-тьмущая нарыта, но и потайные ходы имеются. Те, что роботы с Гефеста проковыряли. Может, по тоннелям? План «Б» почти реализовали, значит, штольни наверняка уже до форта тянутся.

– Это вон там купол до окопов не дошел, – Бубликов указал на выгоревший лес. – А восточнее новый барьер аккурат на вторую линию лег. Вход в тоннели под колпаком, зуб даю.

– Не факт, что прямо по ним!

– И что ж никто из «бородачей» не вышел до сих пор? – Бубликов махнул рукой. – Дохлый номер. Без разведки видно.

– Почему сразу дохлый?! – возмутился Воротов. – Может, наши в форте вышли, в бой ввязались, а потом их от штолен отрезали, вот они обратно и не выползают.

– Ну и какой тогда резон нам в те тоннели соваться? Ладно бы еще сразу батальоном при поддержке «огневиков» и авиации атаковать. Тогда вытряхнуть из красножопых все их дерьмо – раз плюнуть. Но ведь так не получится. Пока по одному будем выбираться из секретных ходов, перещелкают нас марсиане, как мишени в тире. Тебе это надо?

– Ну, а ты что предлагаешь?

– А я предлагаю ультиматум предъявить – или отпускают наших, или мы «погремуху» взорвем, купола их сраные похерим и уж когда ворвемся в этот Гатлинг, всех подчистую вырежем.

– Так они тебе и поверят!

– Мне? – Бубликов усмехнулся. – Мне поверят. Вот Блину – нет, у него на лице написано, что благородных кровей. И тебе, Слава, вряд ли. Видно, что ты не головорез, а почти поэт. А мне поверят. Господин подполковник, разрешите я схожу, потолкую с этим Джемисоном.

– Рисковое дело, Бубликов.

– Да не рисковее случайных связей без резинки, – капитан поискал в кармане и вынул грязноватый бумажный платок. – Не, ну а что еще делать-то? Ждать, когда Гордеев прикажет вернуться на «Уран» и со спокойной совестью умотать в Солнечную?

– Со спокойной не получится. – Преображенский покачал головой.

– Ну и я о том же. А для чистоты эксперимента я предлагаю посадить саперов на броню и заслать их на ту сторону купола. Борис Александрович наступал отсюда, верно? Значит, и залег где-то тут неподалеку, на юго-востоке. Даже если Мясник упрется рогом и нам реально придется «хлопнуть», от взрыва наши не пострадают и большой дозы не хватанут.

– Согласен. – Преображенский рубанул ладонью воздух. – Блинов, взвод десанта и саперов на броню. От «неожиданностей» маршрут очистят штурмовики. Закладка должна быть с подстраховкой, чтоб никакая марсианская сволочь разминировать даже не пыталась.

– Сделаем, как учили! – заверил «ротный два».

– Бубликов, на переговоры возьмешь отделение... кто там у тебя поопытнее?

– Самый опытный – Одзё, но я лучше один пойду.

– Не дури! И не вздумай в форт соваться! Предъявил и назад. Приказ ясен?

– Так точно. – Бубликов вдруг стал на редкость серьезным. – Ну и вы, ваша светлость, если у меня не получится, не тяните, ладно? Это я не борзею, не учу вас! Прошу. Такие скоты, как Джемисон, или сразу в тему врубаются, или уже никогда.

– Во-первых, там не Мясник командует.

– Да Холли этот... – капитан презрительно сплюнул, – дырка от бублика, хоть и полковник!

– Ты не понял. – Преображенский усмехнулся. Бубликов шутил, причем над собой, а значит, боевой дух у капитана был на высоте. Для парламентера это важно. – Кроме Холли, там еще с полсотни высших чинов наберется. В Гатлинге штаб колониальной группировки загорает, Бубликов, в полном составе. Ни больше ни меньше.

– Чума! – капитан хлопнул себя по колену. – Это ж совсем другое дело! Сто пудов даю – сработает мой план! Это Мясник может на ножичек у задницы не среагировать, поскольку невменяемый, а Стивенсон точно зассыт! Славян, выдай напутствие в стихотворной форме для подъема настроения!

– Легко. – Воротов придал лицу торжественное выражение: – «Вся наша жизнь эксперименты, тут важно помнить лишь одно: раз инструменты экскременты, и результат работ – говно».

– Очень жизнеутверждающе, – фыркнул Блинов.

– Самое то, что надо, – рассмеялся Бубликов. – Бывайте, славяне!

Следовало признать, что сражались земляне достойно, хотя бой и напоминал фехтование в темноте. В свете местного солнца то и дело бликовали борта кораблей, абсолютно неясно чьих, а на фоне звезд изредка прорисовывались их контуры – и снова было не разобрать, кто это: земляне или свои. Редкие вспышки взрывающихся на силовых щитах ракет или тусклые пятна рассеянных в защитном поле лучей, также не вносили в картину сражения особой ясности. Для наблюдателя не вооруженного тактическим компом, космический бой выглядел схваткой черных котов в безлунную ночь. Причем если следить за ней через звуконепроницаемое окно. Так... то клык блеснет, то глаз. И все же схватка не заканчивалась, а значит, обе стороны дрались умело. Теоретически выходило так.

Депп отвернулся от обзорного иллюминатора и обратил внимание на более понятное «практическое» зрелище. Десятка два бывших арестантов космической тюрьмы «Центр-4» под одобрительное улюлюканье рейнджеров пинали Гитлера. Сосредоточенно и молча, лишь резко и шумно выдыхая при каждом пинке. Сержант-надзиратель давно уже не шевелился, скорее всего, он был мертв, но освобожденные узники никак не могли остановиться. На корабле не было, пожалуй, ни одного заключенного, который не отведал бы дубинки Гиле. Теперь надзирателю вернулось все, что он раздал. Сторицей.