Пятая Космическая - Шалыгин Вячеслав Владимирович. Страница 25

– Другое дело, – скрипнул зубами Гордеев. – До инфаркта доведете, вояки.

– Вас доведешь. – Преображенский запрыгнул на броню и пристегнулся. – Я Бублика потерял, ваша светлость. Хотел Стивенсона на испуг взять, а тот Мясника на переговоры послал. Ну и вот...

– Поговорим еще, – мрачно пообещал Гордеев. – А пока ты думай, чтоб никого больше не потерять. На Мяснике не зацикливайся. Время видишь? Сорок минут у тебя на все про все осталось. Вытаскивай из окружения Большого, бери Стивенсона и сразу на орбиту. Не успеете за полчаса – плюйте на генерала и уходите пустыми.

– Да что все-таки там у вас, наверху происходит?! Что за спешка? Одурели все от страха?! – не выдержал Павел. – Виноват, господин генерал, вырвалось. Просто неуютно как-то, будто за спиной заградотряд или надсмотрщики с бичами: не уложишься – засекут насмерть, хоть ты и свой.

– У меня тоже какое-то нехорошее предчувствие, Павел Петрович, – Гордеев на эмоциональный взрыв подчиненного отреагировал спокойно. – Словно какую-то беду вижу на горизонте, а помешать ей не могу.

– А что Овчаренко говорит?

– Ничего не говорит, но мрачный, как снеговая туча. Я его пытался прощупать, но он даже мне ничего не говорит. То ли уже Землю сдали, то ли еще что-то этакое знает, а сказать не может – не пойму. Возможно, какой-то особый приказ ему пришел.

– Надеюсь, не о капитуляции? – Преображенский придержал канал связи с орбитой и включил общий боевой. – Внимание, батальон, минутная готовность! До цели два километра!

– Нет, Павел Петрович, не о капитуляции. Но когда я попытался выпросить у него еще хоть полчаса на твою операцию, он посмотрел на меня так, будто его живьем в гроб кладут, и я тут некстати анекдот решил рассказать. Что-то темное назревает, Апостол. Нехорошее. Так что, не геройствуй, подполковник. Не надо. Вернись вовремя. Это тебе и приказ, и просьба. Честь имею.

Наверное, впервые за всю совместную службу Гордеев разговаривал с «комбатом один» настолько доверительным тоном. И это говорило о многом. В первую очередь о том, что Гордеев не уйдет, пока на борт «Урана» не поднимется последний десантник бригады. Даже в нарушение приказа Овчаренко. А там хоть трибунал, хоть расстрел на месте.

»Долг, долг, долг. Нет ничего, кроме долга перед Земной Федерацией. А все остальное несущественно. Любое солнце – лишь звезда, а любая планета – просто цель в боевом компьютере. Просто цель. Такая, как этот блин. Неотличимый от полигона.

Еще таблетку. Бодрость! Продирает до костей, какая бодрость и твердость духа! А какая скорость реакции! Так и хочется заложить головокружительный вираж и разойтись в сантиметре с каким-нибудь астероидом. Но нет, нельзя. Прежде всего – долг. Идти в строю скучно, но таков приказ Верховного Главнокомандующего, Президента Земной Федерации господина Огюста Френо. Выполнить его – дело чести и долга... долга... Долго. Еще так долго. Мучительно долго. Целых десять минут: длинных, словно растянутая жвачка, и тяжелых, как гири доисторических часов. Десять минут до выхода из прыжка и четырнадцать до атаки. Идеальный расчет. На пределе возможного, но идеальный. Четырнадцать минут на построение широким фронтом и вход в стратосферу – такого не делал еще никто и никогда. Но никто и никогда еще не был настолько готов выполнить свой долг.

Восемь минут до захода на цель. На цель... черт, как же называется эта планета? Впрочем, какая разница? Планета для выполнения воинского долга, вот ее название. Не имеет значения. Просто – цель. Та, которая оправдывает средства. Вернее, уничтожение которой любыми средствами оправданно. С точки зрения высшего командования. А другой точки зрения и быть не может! Час расплаты близок. Через века, но кара настигнет потомков тех, кто опозорил великую нацию. Они считают себя выше всех? Ну так пусть почувствуют, что такое унижение. Дальний космический бомбер «Марк-3», борт 22, с четырьмя стомегатонными термоядерными ракетами «Кайтен» на борту к вашим услугам, господа внучатые племянники дядюшки Сэма. И еще двадцать четыре таких же бомбера готовы выполнить свой долг перед Федерацией и ее Президентом, Верховным Главнокомандующим Огюстом Френо.

Пятиминутная готовность, проверка всех систем. Еще таблетку. На этот раз последнюю. Все системы в норме, пилоты готовы. Взвести детонаторы!»

Где-то в глубине души пилот первого класса Хондо Тацуми понимал, что все его размышления – бред, скрытые терзания подстегнутого амфетаминами, но все равно мечущегося разума. Никакой долг не заслуживал такого напряжения душевных сил. Да и вообще – предстоящее убийство двухсот миллионов мирных жителей Колонии Лидия не имело оправданий. При чем тут воинский долг и верность Федерации? Верность беснующемуся в Стокгольмском Дворце Наций, досмерти напуганному мощным контрударом марсиан палачу Френо – это да, а Федерации – нет. Тот, кто ей верен, дерется сейчас на грунте и в космосе. Десантники, танкисты, ракетчики, операторы боевых роботов и экипажи кораблей. А то, чем собираются заняться пилоты элитной карательной эскадрильи стратегических бомберов «Марк-3», это не доблесть и не выполнение долга. Это акция устрашения. Новая Хиросима. И другой мотив – месть – еще более глупый, тут ни при чем. Через века не мстят. Сделали и забыли, такова природа нормальных людей. Мало ли случалось драк, о которых не помнили уже первые поколения потомков? Да и нельзя назвать лидийцев потомками гайджинов сбросивших когда-то ядерную бомбу на родной город пилота Хондо. Во всяком случае, они такие же далекие потомки, как и другие колонисты. Никак не больше. И главное – не того замеса Хондо Тацуми, чтобы мстить. Не в тех традициях воспитан, не те книги читал в детстве и в результате ни черта не понимает в традициях прадедов. А уж их мотивация для современного японца – вовсе загадка. Наверное, все дело в отношении к жизни, вернее – к смерти. Они желали геройской смерти для себя, а их потомок желает ее другим. И предкам, чтобы уйти в последний рейд, требовалась только белая повязка на лоб, да ритуальная чашечка саке. Стимуляторы и «шванка» точно не требовались. Они были великими воинами, а не карателями. Они встречались с врагом лицом к лицу, а не выжигали его дом и не стреляли из-за угла. Единственное, что сейчас связывало Хондо с великими предками, – отношение к долгу. Перед повелителем и перед страной. Но что, если силы духа не хватит и выполнить долг не получится? Позор и проклятие предков? Но как быть, если долг и подлость слились воедино? Выполнение приказа предки бы одобрили, подлость – никогда! Как же разрубить этот узел? Минута до выхода истекла, и Тацуми, сосредоточившись на управлении, подался вперед. Пока всем командовала электроника, и участия пилота не требовалось. Строй «Марк-3» появился из прыжка в точно рассчитанных точках и сразу зашел на цель. Со стороны это должно было выглядеть грандиозно. Или наоборот – не выглядеть никак. Синхронность и четкость маневра, конечно, впечатляла, но вряд ли кто-то из наблюдателей его увидел. Что такое выход двадцати пяти небольших космолетов на высокой орбите планеты в двадцати пяти точках, удаленных друг от друга на тысячи километров? Сразу и не понять в чем дело. На это, впрочем, и было рассчитано. А вот когда на планете начнут расцветать пионы стомегатонных (а может, и мощнее, или по-военному – «могущественнее») термоядерных взрывов, понимать будет поздно.

По лбу покатились крупные капли пота. Даже от одних мыслей о близком светопреставлении бросало в жар. Что же будет, когда оно начнется? Нет, лучше не думать вообще. Это просто цель! Безымянная, безликая планета. Пилоту вспомнилась родная Хиросима – когда-то город, а теперь всего лишь район единого города-острова Хонсю. В глазах вдруг помутилось, накатила тошнота и головокружение, а в ушах прозвучал оглушительный вопль, будто бы это возмутилась память все тех же предков. Два двойных пуска и все, предки не примут его в свой молчаливый круг. Потому, что он сделает то, чего не должен делать воин. Чего не должен делать человек.