Курортный роман, или Звезда сомнительного счастья (Лабиринт страсти, или Случайных связей не бывает) - Шилова Юлия Витальевна. Страница 9
Катька еще раз потрясла меня за плечи и прижала к себе:
– А ну-ка кончай реветь. Ничего страшного не произошло. Нормальная рабочая обстановка – братки между собой не поладили, застрелили местного авторитета. Ты просто оказалась рядом.
– Дочку жалко, – не могла успокоиться я.
– Какую дочку?
– Мою. Какую ж еще. У нее же никого, кроме меня, нет.
– Ты что, умирать собралась?! А ну прекращай! Я полчаса назад матери звонила. Твой ребенок накормлен, напоен и уже давно в постели. Такие, как ты, вообще не умирают. Такие кого хочешь переживут. А ну-ка вставай, а то раскисла, как размазня, смотреть противно! Тебе еще завтра своего курортника искать надо. Представляешь, что будет, если он тебя такой увидит?! Он свое полотенце в другое место перенесет и черной икрой с тобой не поделится.
– Да пошла ты со своим курортником! – махнула я рукой и попыталась встать. Только я встала, Катька бесцеремонно ощупала меня.
– Какого черта тебе надо? – устало спросила я.
– Проверяю, нет ли у тебя раны. По-моему, все о’кей.
– Смотри, все платье кровью залито. Даже места живого нет.
– Это кровь Мазая. Он здоровый. У него крови много.
– А ты хоть знаешь, сколько это платье стоит?
– Да хрен с ним, с платьем. Главное, что ты жива осталась. Раскрутишь своего курортника на новое платье.
– Слушай, отцепись ты со своим курортником! – в сердцах произнесла я и попыталась сделать несколько шагов.
– Он не мой, а твой. Ты ж его придумала, а не я, – пробубнила Катька и поплелась следом.
В дверях стоял администратор и провожал перепуганных посетителей, принося многочисленные извинения. Мы остановились рядом с носилками, на которых лежал громила, но подошли санитары, на тело убитого накинули покрывало и унесли в машину, которая в простонародье называлась «труповозкой». Зал заполнили оперативники, и я просто не могла не попасть в их поле зрения. Мне пришлось отвечать на их вопросы. Бурно размахивая руками, голосом, полным истерики, я доказывала свою непричастность к данному событию, говорила, что я просто случайный свидетель, направлялась в туалетную комнату, но так и не смогла до нее дойти, потому что какой-то незнакомый громила, называемый Мазаем, принялся мне выказывать недвусмысленные знаки внимания. А затем… непонятный грохот, и я вообще не понимаю, как осталась жива.
Когда меня отпустили, Катька взяла меня за руку и повела в свою гримерную.
Глава 4
В гримерной я скинула окровавленное платье, закуталась в полотенце и посмотрела на свою подругу.
– Как ты думаешь, кровь отстирается?
– Да выкинь ты его ко всем чертям, – бесцеремонно махнула рукой Катька.
– Я не такая богатая, чтобы выкидывать свои вечерние платья.
Я увидела огромные синяки на своих ногах и сморщилась.
– Ты только посмотри, у меня синяки! Даже не представляешь, сколько этот громила весит. Килограммов двести, не меньше! Ну как я завтра с такими синяками пойду на пляж! Что я скажу своему курортнику?
– Скажешь, как все было на самом деле.
– Ну и как это будет выглядеть?! Ведь это же совсем неромантично. Ты только представь, я иду по пляжу с багровыми синяками, от меня шарахаются люди. Тут я вижу его, расчищаю площадку, чтобы лечь рядом, и говорю, мол, не пугайся, милый, я просто попала в перестрелку, и на меня упала огромная подстреленная туша…
– Тогда не раздевайся сразу. Пойдешь в брюках, познакомишься, предупредишь его по поводу своих синяков, а уж потом разденешься.
– Я же должна покорять его своим купальником! А чем я его, по-твоему, должна буду покорять, брюками, что ли?!
– Знаешь, есть одно хорошее выражение, и оно как нельзя лучше тебе подходит: «Подлецу все к лицу». Ты на себя в зеркало смотрела? Тебе мужика покорить – раз плюнуть. Главное, чтобы брюки в обтяжку были. Мазай и тот на тебя запал.
– Да этот так называемый Мазай, по-моему, на кого угодно западет. Ему разницы нет. Просто мне хотелось, чтобы, когда курортник увидит меня в первый раз, я была бы в купальнике, но если я выйду с такими синяками, то полпляжа убежит. Синяки ведь долго сходят. В брюках в такую жару никто не ходит.
– Ладно, сейчас не до курортника. Ты чуть жизни не лишилась, а все равно о нем думаешь. Нет его, пойми правильно. Давай лучше возьмем путевки на Кипр и оторвемся по полной программе. Приглядим двух приличных курортников и так их заделаем, что они будут о нас вспоминать всю оставшуюся жизнь и глотать валидол.
Катька встала, сделала несколько кругов по комнате и остановилась передо мной:
– Знаешь, я так за тебя перепугалась. В зале начался переполох, сказали, что в коридоре стреляют… Когда я увидела, что тебя нет на месте, у меня сердце остановилось, ей-богу. Я вдруг подумала, что могу тебя потерять…
– И часто у вас здесь стреляют? – спросила я.
– Да постреливают иногда… Я сейчас сбегаю, возьму бутылку виски – надо немного разрядиться. Потом поедем домой и завалимся спать. Хочешь, завтра возьмем детей и покатаемся на канатной дороге?
– Я буду на ней кататься со своим курортником, – чуть слышно сказала я и посмотрела на Катерину виноватым взглядом.
– Ты все-таки собралась завтра на пляж?
– Конечно.
– С такими синяками?
– С такими синяками.
– Можно я скажу тебе одну вещь? Только обещай, что не обидишься.
– Обещаю.
– Тот громила, который лежал на тебе час назад, это самое приличное, что здесь можно найти. Тут вообще шаром покати. Как распался Союз, так сюда нормальные отдыхающие перестали приезжать. Цены здесь высокие, а комфорта никакого.
Сказав это, Катька отправилась за виски. Я удрученно разглядывала свои синяки и тяжело вздыхала. После всего произошедшего у меня жутко болела голова, стучало в висках, но я все же думала о НЕМ… Я боялась только одного, чтобы ЕМУ не наскучила Ялта и ОН не уехал раньше времени. Я представила, как ОН смотрит на проходящих мимо красивых, молодых, стройных, длинноногих девушек, и чувствовала сумасшедшие уколы ревности.
Никаких девушек! Я заделаю ЕГО так, что он забудет про все на свете, а когда наш роман закончится, будет долго глотать валидол и вспоминать Ялту. Это будет самый сумасшедший роман в ЕГО жизни… Такой бурный, такой спонтанный и такой короткий… Я с упоением думала о тех знойных ночах, которые нам придется провести вместе…
Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге гримерной возникла парочка мордоворотов «братской» национальности. Один из них остался стоять в дверях, а другой сел напротив меня и окинул оценивающим взглядом. Я съежилась и поправила полотенце, в которое была закутана. Мордоворот, увидев мои синяки, присвистнул.
– Ты, что ли, сегодня в перестрелку попала? – спросил он, доставая сигареты.
– Я, что ли, – насторожилась я.
– Кто Мазая убил, знаешь?
– Нет. А почему я должна знать? – опешила я.
– Потому что Мазай погиб из-за тебя.
– Из-за меня? – оторопело переспросила я.
– Он накрыл тебя своим телом. Ты что, не поняла?
– Нет, – с трудом выговорила я.
– Еще скажи, что ничего не знаешь. Ты с Мазаем стояла в коридоре и обнималась. Так?
– Нет. Это он меня обнимал, а мне, между прочим, это было даже неприятно.
– Ага, так я тебе и поверил! Влетел какой-то крендель с автоматом и стал стрелять, а Мазай закрыл тебя своим телом и погиб. Так вот, Мазай – наш очень хороший товарищ, братан, одним словом. Мы хотим знать, что за крендель влетел с автоматом. На нем была черная шапочка с разрезами для глаз. Может, Мазай тебе когда-нибудь рассказывал или намекал чего о своих врагах? Может, ты знаешь, откуда ветер подул?
Я вытаращила глаза и боялась пошевельнуться. От страха замирало сердце.
– Ребята, вы меня с кем-то перепутали. Я сегодня утром из Москвы прилетела. У меня даже билет сохранился. Я вашего Мазая в глаза никогда не видела. Я к Катьке прилетела, послушать, как она поет. Хотела выйти в туалет, так этот самый Мазай перегородил мне дорогу… А затем автоматная очередь, и все… Я даже не видела, кто стрелял. Он просто упал сверху, и все.