Сын Тарзана - Берроуз Эдгар Райс. Страница 35

Мериэм засмеялась. Эта затея была ей по душе.

– Что ж, едем! – сказала она. Гансон негромко выругался. Молодые люди повели коней к воротам и лишь тогда заметили лошадь Гансона.

– Это лошадь того купца! – сказал Бэйнс.

– Должно быть, он приехал поговорить с приказчиком Бваны, – сказала Мериэм.

– Немножко поздновато, не так ли? – сказал Морисон. – Признаюсь, на его месте я не решился бы в такую позднюю пору пробираться через джунгли к лагерю.

Словно подтверждая его слова, лев снова зарычал в далеких джунглях. Мистер Морисон вздрогнул и посмотрел на девушку, как подействовал на нее этот зловещий звук. Но, казалось, она даже не слышала рычанья.

Через минуту молодые люди сели на коней и быстро поехали по равнине, залитой лунным сиянием.

Мериэм вдруг повернула своего коня прямо в джунгли. Опять раздалось рычанье голодного льва.

– Не лучше ли нам поехать в другую сторону, подальше от этого зверя? – предложил смущенный Морисон. – Вы, кажется, не слышите, как он рычит?

– Слышу, – сказала, смеясь, Мериэм. – Поедемте скорее в лес и подразним его.

Морисон натянуто улыбнулся. Ему вовсе не хотелось ехать к голодному льву, но он боялся, что Мериэм сочтет его за труса, и потому согласился. Правда, у него было с собой ружье, но свет луны мешал ему взять верный прицел. Морисону было очень не по себе. И только когда лев перестал рычать, к Морисону понемногу вернулось мужество. Они ехали по ветру, прямо в джунгли. Лев залег в небольшой лощине, направо от всадников. Это был старый лев. Две ночи он ничего не ел, потому что уже не мог охотиться так успешно, как прежде: его прыжок не был таким быстрым, ловким и мощным, как в былое время, когда он нагонял ужас на обитателей джунглей. Две ночи и два дня был пуст его желудок; много ночей и дней он питался одной падалью. Впрочем, даже старый и немощный, лев остается грозой для обитателей джунглей.

Он чуял этой ночью опасный запах, но голод заставил его забыть об опасности. Пусть хоть двадцать вооруженных людей, только бы отыскать хоть какую-нибудь еду. Лев долго кружил по лесу и, наконец, залег против ветра, чтобы самому остаться необнаруженным и в то же время иметь возможность наблюдать за намеченными жертвами. Нума был истощен от голода, но он рассчитывал на свою опытность и хитрость.

Тот же ветер понес запах Нумы и запах людей далеко в джунгли. Какой-то другой зверь, сидевший в чаще леса, поднял голову, внюхался в этот запах, насторожился и прислушался.

– Скорее! – сказала Мериэм. – Ночью в лесу удивительно красиво. Лес здесь не густой, проехать можно. Льва вы не бойтесь, – добавила она, заметив нерешительность своего спутника. – Бвана говорит, что уже два года, как лев-людоед ушел из наших мест. Здесь львы сытые, им и без нас достаточно дичи.

– Я не боюсь львов, – сказал Морисон. – Я только думаю, что ужасно неудобно ездить верхом в лесной чаще. Кустарник, цепкие ветки, лианы путаются под ногами. Вы понимаете сами, какая эта езда!

– Ну, пойдемте пешком, – сказала Мериэм и приподнялась в седле, чтобы спрыгнуть.

– Нет, нет! – воскликнул Морисон, испуганный ее решительностью. – Уж лучше поедем! – и он направил свою лошадь в лес.

За ним ехала Мериэм, а впереди, за кустами, ожидая удобного случая, чтобы прыгнуть на них, притаился Нума-лев.

На поляне показался одинокий всадник. Он пробормотал проклятие, когда увидел, что молодые люди скрылись из виду. Это был Гансон. Он следовал за Мериэм и Морисоном от самого дома. Эта дорога вела в лагерь Гансона, а потому если бы они заметили его, у него нашлось бы хорошее оправдание: он едет к себе в лагерь. Но они ни разу не оглянулись: они не подозревали о его присутствии.

Гансон помчался за Морисоном и Мериэм в лес. Пусть они заметят его, все равно. Ему необходимо было наблюдать за ними и в то же время побывать сегодня же ночью в лагере.

Морисона он считал своим соперником и боялся, что этой ночью в лесу он овладеет доверчивой девушкой. Кроме того, Гансон боялся, что чернокожие Великого Бваны заведут сношения с его подчиненными, и тогда обнаружится, что он, Гансон, солгал. Ведь все это время он распускал ложные слухи, будто добрая половина его молодцов разбежалась. Если же его люди познакомятся с неграми Бваны, ложь непременно откроется. А этого он не мог допустить. Поэтому надо было торопиться побывать у себя в лагере.

Была еще причина, заставлявшая его мчаться за девушкой. Однажды, когда Гансона не было в лагере, а его люди сидели у костра, вдруг выпрыгнул из-за кустов огромный лев и схватил одного из негров. Только благодаря смелости и находчивости товарищей несчастный был спасен; воины прогнали льва горящими головнями, копьями и ружейными пулями. Об этом случае Гансон не сказал никому в доме у Великого Бваны.

Итак, Гансон знал, что в их округе появился страшный хищник, решающийся нападать на людей. Он слышал рев голодного зверя и не сомневался, что лев, которому так хочется крови, подстерегает Мериэм и Бэйнса. Он обозвал англичанина идиотом и пришпорил лошадь.

Мериэм и Бэйнс выехали на маленькую полянку. В пятидесяти шагах от них за кустами залег Нума. Его желто-зеленые глаза напряженно следили за всадниками, а кончик рыжего хвоста судорожно вздрагивал. Хищник измерял расстояние между собой и людьми. Прыгать сейчас или подождать немного? Быть может, люди еще ближе подъедут к нему? Голод толкал его вперед, а осторожность заставляла ждать. Из-за поспешного или необдуманного прыжка можно лишиться вкусного обеда. Если бы прошлой ночью он был терпеливее и подождал бы, пока черные люди заснут, ему не пришлось бы голодать еще двадцать четыре часа.

Другой зверь, почуявший запах льва и приближающихся людей, сидел на суку, в нескольких шагах от льва. Под ним колыхалось серое, громадное тело слона. Зверь заворчал и спрыгнул с дерева на широкую спину слона. Он шепнул ему что-то на ухо, и слон Тантор стал раскачивать хобот по ветру, стараясь уловить этот запах, о котором ему только что шепнули на ухо.

Ему шепнули на ухо не только об этом, а еще другое какое-то слово. Какое слово? Может быть, распоряжение, приказ? Услышав это слово, огромное животное двинулось неуклюжей, но неслышной походкой, по направлению ко льву, а на спине у него сидел Тармангани.

С каждой минутой запах льва становился сильнее. Нума терял терпение. Почему человеческое мясо так долго не подходит к нему? Сколько времени ему еще ждать? Он сердито бил себя хвостом по тощим бокам и ворчал от досады.

Не подозревая об угрожающей опасности, девушка и молодой человек ехали по лужайке и мирно беседовали.

Их лошади шли рядом. Мистер Морисон Бэйнс взял Мериэм за руку и, крепко сжимая ее, пламенно изливался в любовных признаниях.

– Поедем со мной в Лондон! – твердил он. – Сейчас, тайком, никому не говоря ни слова! Я найму сафари, они проводят нас к морю. Мы сядем на пароход и отправимся в Англию! А здесь только через день или два догадаются, что мы убежали.

– Зачем же нам бежать? – спросила девушка. – Бвана и Моя Дорогая разрешат нам повенчаться и здесь.

– В данную минуту я венчаться не могу, – объяснил мистер Бэйнс. – Мне нужно выполнить еще кое-какие формальности. О них не стоит говорить, вы все равно не поймете. Мы повенчаемся потом… в свое время. А теперь… сейчас… я не могу больше ждать! Нам надо поехать в Лондон. Там все устроится! Если вы любите меня, вы согласитесь поехать со мною. И почему вы говорите о венчании? Ведь вы жили в среде обезьян… Разве обезьяны хлопочут о каких-то бракосочетаниях, венчаниях? Они любят – это главное. Мы тоже любим друг друга, и больше ничего нам не нужно. Если бы вы и теперь жили среди обезьян, вы просто сошлись бы с самцом, как всякая обезьянья самка. Это закон природы, и никакому закону, созданному умом человеческим, не устоять против закона, созданного природой. И какое нам дело, что подумают о нас другие люди, если мы любим друг друга. Я готов отдать вам всю свою жизнь, а вы не хотите принести мне такую малую жертву!