Женщина в клетке, или Так продолжаться не может - Шилова Юлия Витальевна. Страница 62
– Береги ее.
– Не переживай. Буду беречь как зеницу ока.
– Я в этом не сомневаюсь.
– Ладно, я отойду чуть дальше. Вам, наверно, наедине поговорить надо. Проститься. Времени совсем мало.
– Наверно, надо, – процедила я сквозь зубы и посмотрела на Марата таким уничтожающим взглядом, что он тут же пошел прочь по перрону.
Когда мы остались одни, Жан взял меня за руки и заглянул мне в глаза.
– Вот и все, – глухо сказал он, и я увидела в его глазах слезы.
– Вот и все, – повторила я за ним и постаралась перевести разговор на другую тему: – Я не буду спрашивать о том, понравилась ли тебе Казань.
– Мне очень понравилась Казань.
– Не ври. Все так нехорошо получилось. А ведь могло же быть все совсем по-другому.
– Мне не может не нравиться Казань, ведь в ней живешь ты.
– Ты практически ничего не видел, кроме комнаты с решеткой на окнах и подвала деда Матвея.
– У вас очень отважные пенсионеры, – не мог не заметить Жан. – Дед Матвей тому доказательство.
– У нас вообще народ отважный.
– Я в этом убедился.
– Я столько тебе не показала. Мне хотелось погулять с тобой в Лядском саду, показать Первомайскую площадь, университет, где учился Ленин.
– Я о нем слышал. Говорят, что его отчислили то ли за неуспеваемость, то ли за прогулы.
Я улыбнулась и продолжала говорить на самые разные темы, только бы они не касались наших с Жаном личных отношений.
– А еще у нас такие красивые мосты, пусть не как в Питере, но тоже красивые… А под ними раньше плавали лебеди. Я любила встать на мосту, любоваться их лебединой верностью и крошить им хлеб.
– Что же случилось с этими лебедями?
– Их бомжи съели, – честно призналась я.
– Какие еще бомжи?
– Наши местные, казанские. Они же вечно голодные. Им есть нечего было. Вот они всех лебедей и съели.
– Да уж, – почесал затылок Жан и вздрогнул, потому что к перрону подъезжал поезд. – Тома, вот и поезд.
Я посмотрела на поезд и ощутила, как меня затрясло.
– Жан, ты меня любишь?
– Люблю.
– И я тебя тоже люблю. Жан, но почему же все так? А? Почему?
– Не знаю, – честно ответил мне Жан и отвернулся в сторону для того, чтобы я не видела его слез.
– Жан, но так же нельзя? Мы же любим друг друга! Почему мы должны жить с другими людьми?!
– Марат хороший мужик. Ты его полюбишь. Вот увидишь. Ты его полюбишь.
– А ты? Как будешь жить ты?
– Я буду о тебе помнить. Я знаю, что ты есть.
– Ты уверен, что ничего нельзя изменить?
– Тома, я не умею ничего менять. Пойми, я не умею. Вот если бы я встретил тебя раньше… И почему я не встретил тебя раньше?!
– А что было бы, если бы ты встретил меня раньше? – спрашивала я и обливалась слезами.
– Если бы я встретил тебя раньше, я бы отдал тебе всю свою жизнь.
В этот момент поезд остановился и из вагона вышла приветливая проводница.
– Стоянка поезда ограничена. Кто на посадочку, проходите, – звонко скомандовала она и посмотрела на нас с Жаном.
– Жан, иди, – словно во сне произнесла я и в какой-то пелене наблюдала за тем, как он заходит в свой вагон. А затем я увидела его в окне. Он смотрел на меня из окна и старался не показывать мне свои слезы. Когда поезд поехал, я почему-то не смогла спокойно на это смотреть и побежала за ним.
– Жан! Жан, это все??? – громко кричала я уходящему поезду и рыдала.
Жан пытался открыть окно для того, чтобы мне что-то крикнуть, но оно не поддавалось и никак не хотело открываться.
– Жан! Жан, неужели это все?!
В этот момент мне захотелось крикнуть ему, что это не все, что я согласна на роль пожизненной любовницы, что я вообще согласна на любую роль, которую он мне отведет в своей жизни, пусть эта роль будет совсем маленькая и незначительная, главное, чтобы он ее отвел. Я согласна на роль второго плана! И не только второго, но и третьего, пятого и десятого! Я стала ему это кричать, но он уже не мог меня слышать, потому что поезд стал набирать скорость и мимо меня промчался последний вагон. Мне было страшно от того, что этот проклятый поезд уносит от меня мою любовь, мои слезы и мои надежды.
– Стой!!! – прокричала я вслед поезду и как одержимая, что было сил побежала за ним по перрону. Я не заметила, как перрон кончился. Закончился перрон, а от поезда не осталось даже следа. Я не сразу ощутила то, что у меня под ногами уже ничего нет, и то, что я лечу с высокого перрона на мелкую гальку. Я почувствовала лишь сильную боль и кровь, которая фонтаном хлынула из моего носа.
А затем голоса. Рядом со мной собирались люди, и с каждой секундой их становилось все больше и больше.
– Смотрите, девушка насмерть разбилась, – донесся до меня чей-то незнакомый, перепуганный голос.
– Да вроде живая, просто у нее все лицо в крови. Она, по-моему, голову разбила, – вторил ему другой.
– Конечно, на такой скорости и с высокого перрона…
– А зачем она бежала-то? От поезда, что ли, отстала?
– Да нет. Я ее видела. Она стояла, с каким-то мужчиной разговаривала, плакала сильно. Он ее успокаивал. А затем этот мужчина в поезд сел и уехал.
– Так это что ж получается? Она за мужиком так побежала?! Сломя голову!
– Вот ведь как бабы за мужиками бегают – и не остановишь! Вот ведь она, любовь, какая бывает.
– Хорошо, что под поезд не бросилась! А ведь могла!!!
– Люди, хватит рассуждать. Кто-нибудь «Скорую помощь» вызвал?
– Уже вызвали!
А затем до меня донесся уже знакомый голос, и где-то в подсознании я понимала, что это Марат. Я хотела было сказать его имя, но не смогла. Мне мешала кровь. Слишком много крови. Почти полный рот.
– Тома, что же ты наделала?! Разве так можно, Тома?!
Мне хотелось сказать, что так нельзя, но я не могла. Я понимала, что меня везут в машине «Скорой помощи» и что где-то рядом Марат. Я по-прежнему слышала его голос. Он был где-то совсем рядом и казался мне таким близким и таким родным. Немного позже я открыла глаза и увидела сидящего рядом с собой Марата.
– Марат, ты?
Он был бледный и жутко уставший.
– Очухалась?
– А что со мной было?
– Ничего. Ты просто упала с перрона и со всей силы ударилась головой о железные рельсы. Разбила все лицо, получила тяжелейшее сотрясение мозга и несколько переломов. Вот такой вот нестандартный набор. У тебя голова кружится?
– Плывет все перед глазами.
– Неудивительно. Ты что натворила?
– Я в тот момент ничего не понимала.
– Да уж, нервы у тебя ни к черту. Слава богу, что хоть жива осталась. Когда тебя раздевали, я у тебя в сарафане мобильный нашел. Чей это телефон?
– Валентины.
– Эта та, которую убили на даче?
– Моя соседка.
– Я посмотрел ее звонки.
– И что?
– Последний звонок, который он делала перед смертью, был звонок Владу.
– Владу?!
– Ему, – утвердительно кивнул головой Марат.
– Но ведь она меня не выдала. Зачем же она ему звонила?
– Это нам предстоит узнать. Ладно, тебе сейчас этим не стоит голову забивать. Самое главное – выздороветь.
– Я буду стараться.
– Хочешь, я этого трусливого француза насильно на тебе женю?
– Нет, – замотала я головой и почувствовала резкую боль.
– Смотри, а то мои ребята могут его заставить.
– Я не хочу. Я больше ничего не хочу… Я хочу, чтобы ты женился на мне сам.
– Ты шутишь?
– Посмотри на меня внимательно. Разве похоже, что мне сейчас до шуток?
– Нет, не похоже.
– Меня долго будут держать в больнице?
– Придется полежать.
– Так разводись, пока я буду лежать.
– А я и не женат.
– Как не женат?
– Я уже давно не женат.
– Не поняла. Я же имела честь познакомиться с твоей супругой.
– На дачу приходила моя бывшая жена.
– Как бывшая?
– Мы с ней в разводе. Просто у меня руки все не доходят собрать на даче все ее вещи и ей отдать. Времени все нет. Я и не думал, что она может приехать на дачу. У нее ключей нет. Я все забрал. Так она дубликаты, оказывается, сделала. А все, что она на меня наговорила, так это неправда. Она все выдумала. Это она со злости. Злая она сама по себе, вот и болтает всякую чушь. На меня злая, что я свободен, и на себя, что меня предала. Если бы я знал, что она приехала… У меня тогда важная встреча была, и я мобильный выключил.