Золушка из глубинки, или Хозяйка большого города - Шилова Юлия Витальевна. Страница 52

– Ах да! Сама не знаю, зачем спросила. В нашу больницу не каждый день заглядывают такие родственники. Лев Борисович, я бы не могла с вами поговорить?

– Со мной?

– Да. Но мне бы хотелось поговорить без Светланы. Света, оставь нас на пару минут.

– Но…

– Никаких «но». Мне очень жаль, что твой родственник раньше не навещал тебя.

Я отошла в сторону и стала наблюдать за тем, как врач что-то объясняет недоумевающему Льву Борисовичу, лицо которого меняется на глазах, и как мужчина периодически достает носовой платок для того, чтобы вытереть выступивший на лбу пот: вскоре врач сделала мне знак и дала понять, что я могу подойти. Затем она ласково обняла меня за плечи и сказала:

– Светлана, будь молодцом. Я Льву Борисовичу объяснила, что самое главное – это ребеночка выносить. Четвертый месяц все-таки. Благо, что все обошлось после всего, что ты натворила. Я думаю, что Лев Борисович за тобой присмотрит и поможет и ребенка выносить, и родить, и воспитать его достойно. Правда, Лев Борисович?

Мужчина не ответил, а только захлопал глазами.

– Я тоже на это надеюсь. – Я кинула в сторону мужчины испуганный взгляд и, дождавшись, когда уйдет лечащий врач, жалостливо произнесла:

– Вы обещали мне ужин в ресторане.

– Ужин?! – видимо, мужчина все еще не мог прийти в себя.

– Ужин.

– Если обещал – значит, выполню.

– Только я должна вас предупредить, – я замялась и опустила глаза.

– Предупреждай. Я уже ко всему готов. Что я только сегодня не услышал…

– Меня хотят убить.

– Что? – в его голосе послышалось недоумение.

– Если люди, которые хотят меня убить. Они могут это сделать при выходе из больницы. Я уверена, что за мной следят.

Лев Борисович оглядел меня с ног до головы и с интересом спросил:

– Скажи правду, ты крупнейший в стране бизнесмен? За тобой ведут охоту твои конкуренты?

– Да что вы! Мне до вас далеко.

Мужчина улыбнулся и посмотрел на своих охранников.

– Ты думаешь, с такими орлами кто-то предпримет глупую попытку тебя убить?

– Думаю – нет.

Сев на заднее сиденье дорогого и красивого джипа, я закрыла глаза и подумала о том, что это очередной сон. Когда машина тронулась и следом за нами поехала другая машина, с охраной, я оглянулась, пытаясь понять, не едет ли кто за нами.

– Что-то не так? – Лев Борисович задал вопрос и принялся меня рассматривать.

– Я пытаюсь понять.

– Что именно?

– Сидит ли кто-нибудь у нас на хвосте.

Мужчина обратился к своему водителю и немного насмешливо спросил:

– Гарик, у нас никто на хвосте не сидит?

– Только наша машина с охраной, – улыбнулся он.

– А ты внимательно посмотри и передай ребятам по рации: пусть они тоже понаблюдают.

После непродолжительного молчания водитель посмотрел в зеркало заднего вида и достаточно серьезно сказал:

– Лев Борисович, от нас практически не отстает старая «Тойота». В ней двое, и они точно едут за нами.

– А ребятам не показалось? – мужчина сразу изменился в лице и нахмурил брови.

– Вы же сами знаете, что нашим ребятам никогда и ничего не кажется.

Лев Борисович вновь посмотрел на меня в упор, и я увидела, что в его взгляде появилось что-то новое: суровое и чересчур серьезное.

– Света, эту «Тойоту» кто интересует – ты или я?

– Я, – уверенно ответила я.

– А чем ты можешь заинтересовать едущих за нами людей?

– Долгая история. Я бы хотела поведать вам ее с глазу на глаз.

– За ужином в ресторане?

– Точно. За ужином в ресторане.

Мужчина заметно занервничал и, расстегнув ворот рубашки, как-то злобно спросил:

– Девочка, а почему ты считаешь, что меня должны интересовать твои личные проблемы? Ты думаешь, что у меня своих нет?

– Нет. Никто и не сомневается в том, что вы очень занятой человек.

– Ты не ответила на заданный тебе вопрос.

– Лев Борисович, а у меня больше никого нет, – произнесла я с неподдельной искренностью.

– Что значит – никого нет?!

– У меня вообще никого нет, кроме вас. Вы же сами мне сказали о том, чтобы я вам позвонила. Если я вам по телефону лишнего сказала, вы простите меня, пожалуйста. У меня не было другого выхода. Я не знала, как привлечь ваше внимание. А станцевать я для вас и в самом деле смогу.

– Куда тебе танцевать-то, ты же на сносях, – не раздумывая, отсек мое предложение мужчина.

– Вы не поведете меня в ресторан?

– Поведу. Мне теперь как-то неудобно отказывать беременной женщине.

– А вы и не отказывайте, – в моем голосе появилась надежда.

Как только мы подъехали к ресторану, Лев Борисович приказал мне оставаться в машине и обратился к сидящему впереди Гарику:

– Гарик, я пока выходить не буду. А ну-ка, передай ребятам, чтобы они хорошенько помяли паркующуюся неподалеку «Тойоту» и записали ее номера.

Грозные охранники направились к остановившейся «Тойоте», но та, почувствовав неладное, сорвалась с места и уехала в неизвестном направлении.

– Лев Борисович, ребята к ней даже подойти не успели. Она дала по газам и скрылась, но номера мы успели переписать. Сегодня же наведем справки.

– Обязательно наведите.

Мужчина удовлетворенно кивнул головой и посмотрел в мою сторону:

– Ты еще не передумала со мной ужинать?

– Нет. Скорее наоборот.

– Тогда добро пожаловать в ресторан.

– Спасибо за приглашение.

Как только мы сели за столик и сделали заказ, я посмотрела в окно и смахнула появившиеся на глазах слезы.

– Только этого еще не хватало: не люблю женские слезы. Ты пригласила меня на романтический ужин, а сама впутала в совершенно непонятную историю.

– Я жить хочу, – произнесла я дрожащим голосом.

– Так живи, кто тебе не дает!

– Не дают.

– Кто тебе мешает?

– Люди Черного.

– А почему не люди Красного?

– Я с вами серьезно говорю.

– И я тоже.

Не скрывая своих душевных терзаний, я бросила на мужчину усталый взгляд и умоляюще произнесла:

– Лев Борисович, я жить хочу. Если вы не поможете, то мне больше обратиться не к кому. Что вам стоит помочь одинокой беременной девушке из провинции остаться в живых?

ГЛАВА 24

Официант зажег свечи, я села как можно удобнее и принялась рассказывать мужчине о том, как в детстве я любила строить песочные замки, а соседские мальчишки рушили их прямо у меня на глазах. Я рассказала, что моя мать всегда сетовала на то, что я не такая, как все, что я ненормальная, потому что я с самого детства знала о том, что уеду в Москву. И я уехала. Несмотря на все уговоры моих родственников, я в нее уехала. Москва казалась мне городом моей мечты, городом больших перспектив и возможностей. Мне всегда говорили, что она не верит слезам, и я не плакала. Пока Москва меня не сломала. Я до последнего не плакала. Но меня никто не предупреждал, что Москва не верит словам, поступкам и помыслам. Я рассказала, что иногда мне хотелось поднять на нее руку, ударить ее по холеной щеке, накричать на нее и дать ей понять, что так нельзя обращаться с людьми: играть, будто в карты, людскими судьбами. Я рассказала, что с самого детства мечтала стать артисткой, что всегда много пела, играла на баяне и была заводилой на свадьбах. Я хотела взять в Москву свой баян, но перед самым отъездом отец обменял его на несколько пузырей самогонки. Одним словом, он его пропил. Соседка сказала, что это дурной знак. Если отец пропил самое дорогое, что у меня есть, значит, нужно ждать плохих вестей. Тогда я не обратила внимания на ее слова, мне было жаль любимый баян, я плакала, кричала на отца, но он закрылся в своей комнате и пил несколько дней.

А затем это неудачное поступление в институт и встреча с мнимым доброжелателем. Убийство. Знакомство с Димкой и любовь, о которой я много слышала, но и представить не могла, что это когда-нибудь может случиться со мной. Полюбив, я узнала, как можно потерять гордость, да и не только гордость, но и чувство собственного достоинства. Чуть позже я поняла, что такое предательство, подлость и как любимый человек может стать чужим и далеким. Я рассказала, как убирала квартиры, мыла машины и искренне надеялась на то, что настанет тот день, когда Димка выучится и возьмет часть материальных забот на себя. Тогда я еще верила, что ЛЮБОВЬ В ЭТОЙ ЖИЗНИ МОЖЕТ ВСЕ. Я верила, что она не боится быта, социального статуса, людских пересудов. Тогда я еще и представить не могла, как же сильно я ошибалась, потому что зачастую любовь бывает очень трусливой, хитрой и изворотливой. Господи, а ведь я представляла ее совсем другой! Я отдавала себя ей без остатка, и, если бы потребовалось пожертвовать моим телом или моим духом, я бы не раздумывала ни минуты. А что я получила взамен? Душевные страдания, предательство любимого человека и… беременность. И я нашла лекарство от любви. Я поняла, что есть выход – это самоубийство, что если я покончу с собой, то больше не будет слез, проблем и жуткого одиночества. А затем – больница и Дашкина смерть.