Битва за смерть - Синицын Олег Геннадьевич. Страница 16

– За что это?

– А напечатают примерно следующее: «Рядовой Смерклый в смертельном бою беспощадно расправился с ненавистными продуктами немецко-фашистских захватчиков. Стоя насмерть, когда силы были неравны, Смерклый с ненавистью, достойной подражания, подмял рыбные консервы с нацистским орлом на банке, баварские сосиски с отвратительным ароматным запахом, уничтожил за один присест бутылку гнусного шнапса и…» Что еще там у тебя есть? – Слушая это, красноармейцы вокруг костра так дружно смеялись, что от их хохота, казалось, раскачивались деревья-великаны.

– «Мужественный солдат, – не унимался Приходько, – с острой болью в животе, рвотой и поносом был доставлен в госпиталь. Героя ждет промывание желудка и глубокая-глубокая клизма».

Солдаты надрывались от хохота. Кто-то даже опрокинулся на спину, держась за живот. Фрол не знал, куда деваться от стыда.

– Блудни вы! – воскликнул он с обидой, снова начиная сильно окать. – Вам бы только поржать, как лошадям! Но я знаю, почему вы так надо мной глумитесь!

– Интересно, почему? – спросил Николай. – Дозволь нашей серости ваши благородные мысли прослушать.

– Завидно вам до смерти! – изрек Смерклый. – Зависть свою вы за смехом прячете.

– Ни в жизнь не стану жмоту завидовать! – внезапно посерьезнев, произнес Приходько. – Пусть у тебя целый грузовик немецких продуктов будет – ни за что не позавидую!

– Был бы у тебя такой грузовик – глянул бы я на тебя! – сказал Смерклый.

Николай сделался еще серьезнее. Его глаза пристально смотрели на крестьянина. Солдаты вокруг затихли.

– Был бы у меня грузовик с продуктами, – сказал Приходько, – я бы раздал его солдатам.

– Врешь ты!

– И знаешь почему? Потому что радоваться будут ребята, когда получат продукты, а от радости ихней и у меня на душе станет светлей!

– Врешь! – зло произнес Смерклый.

Строгость исчезла с лица Приходько, сменившись хитрым лисьим выражением.

– Да плевал я на твои продукты. Ешь-давись. Я по другому поводу пришел. Сказочник-то, лейтенант наш, то ли от незнания, то ли по доброте душевной всем желающим спирт раздает! Я сходил, взял. – В подтверждение своих слов Приходько потряс в воздухе флягой, в которой что-то булькнуло. – Но скорее всего он не знает, что этот спирт командирам взводов раздавать нужно. Так подходят все кому не лень. Видать, скоро закончится, спиртик-то!

Смерклый вскочил, позабыв о своем вещмешке с немецким пайком. Николай, отведя глаза и пытаясь не засмеяться, закинул голову и хлебнул воду, что была во фляжке. Оторвавшись от горлышка, он сморщился, демонстрируя, что «спирт» крепковат, и занюхал выпитое рукавом шинели.

– А где сейчас лейтенант? – словно невзначай спросил Смерклый.

– Там… – неопределенно махнул рукой Приходько. У него на глазах выступили слезы, словно вода, выдаваемая за спирт, пробрала его хорошенько.

Даже не вспомнив о своем вещмешке, Фрол припустил в темноту. Отложив флягу, Приходько немедленно встал. Поднял вещмешок Смерклого, запихнул поглубже в него жестяную коробочку и крепко-накрепко завязал лямками. Затем посмотрел на березку, под которой только что сидел Фрол, и достал из кармана бечевку. Привязав один ее конец к вещмешку, а второй к пустой гильзе от крупнокалиберного пулемета, в которой обычно держал махорку, Приходько поинтересовался:

– Кто, братцы, кидать хорошо умеет?

Брести по темному лесу, освещая дорогу тусклым светом керосинового фонаря, было жутко. Стволы деревьев неожиданно проступали из тьмы, пугая молодого лейтенанта. Ноги в сапогах проваливались в сыпучий снег.

– В первый раз было светлее, – сказал разведчик. – Хотя, кажется, пришли.

Он остановился и опустил лампу. Золотистый свет выхватил из темноты угловатую стальную конструкцию, втоптанную в перепаханный следами снег.

– «Шмайсер», – пробормотал Зайнулов.

– Точно! – откликнулся разведчик.

– Кто-то его выбросил? – спросил Калинин.

– Оружием просто так не разбрасываются. Он либо неисправен, либо оставлен с умыслом.

– Тут много такого, – сообщил разведчик. Зайнулов попросил сделать поярче свет во всех лампах и поднять их над головой. Так и поступили. Участок дороги вокруг них осветился.

– Хм-м, – хмыкнул политрук.

Глазам предстала необъяснимая, странная картина. На вытоптанной дороге в снегу чернело брошенное оружие. «Шмайсеры», такие же, как и лежащий у них под ногами, обледенели и были залеплены снегом. Казалось, что хозяева в спешке побросали автоматы, не заботясь об их дальнейшей судьбе. Кое-где из сугробов торчали длинные темные стволы. Чтобы лучше их разглядеть, Алексей подошел ближе.

– Пехотный карабин «К-98», – произнес политрук. Алексей остановился над запорошенной винтовкой и некоторое время ее разглядывал.

– И такое безобразие метров тридцать вдоль по дороге, – сказал разведчик. – Сейчас уж ничего не разглядеть. Еще десять минут назад было светло. Жаль, что так скоро стемнело.

– Зачем они бросили оружие? – спросил Калинин.

– Этому должно быть логическое объяснение, – задумчиво произнес Зайнулов.

– Они избавились от лишнего груза, – предположил разведчик. – Допустим, им нужно было скорее добраться до пункта назначения, и они бросили всё тяжелое.

– Вооружение целой роты? – с сомнением спросил Зайнулов. – Кто в здравом уме оставит оружие?

– Немцы просто свихнулись в этом дремучем лесу! – сделал поразительный вывод разведчик.

Политрук наклонился и поднял один из автоматов. Открепив магазин, для начала взвесил его на ладони, а затем по одному начал выщелкивать патроны в снег. Патроны падали в сугроб с легким хрустом и оставляли на поверхности ровные отверстия. Закончив эту операцию, Зайнулов вслед за патронами бросил в сугроб пустой магазин.

– Он не полный, – констатировал политрук, вытирая платком руки. – В обойме из двадцати патронов только восемь.

– А мы не обратили на это внимания… Странно, – задумчиво произнес разведчик. – Почему магазин полупустой?

– Почему странно? – спросил Калинин.

– В походном строю, – ответил Зайнулов, – магазин должен быть полон. Это чтобы при необходимости мгновенно развернуть подразделение и дать отпор противнику. Немцы сейчас активно наступают, и у них нет проблем с боеприпасами. Значит, магазины должны быть полностью заправлены.

– Наверно, они приняли бой где-то неподалеку, поэтому магазин не полон, – предположил разведчик.

– А после боя пополнить боекомплект разве нельзя? – спросил Калинин.

– Не знаю, – пожал плечами разведчик. – Я в вермахте не служил. Понятия не имею, какие у них там порядки.

Пока Калинин с разведчиком обменивались предположениями, политрук пробрался к деревьям и, освещая лампой широченные стволы, начал внимательно их осматривать.

– Зачем они бросили оружие, в котором остались патроны? – не унимался разведчик. – Пусть часть пуль они выпустили в бою…

– Нет, – оборвал его политрук. Калинин с разведчиком повернулись к нему. Зайнулов стоял возле ствола огромной ели и гладил шершавую, слегка шелушащуюся кору дерева. – Пули были выпущены сюда. Посмотрите!

И он поднял фонарь, освещая ствол, на котором были ясно видны сбитая кора и маленькие отверстия.

У Алексея перехватило дыхание.

Что же случилось с отрядом фашистов? И почему они расстреливали деревья? Неужели это может произойти и с ними? Ведь рота красноармейцев, перед которой поставлена задача захватить высоту Черноскальная, тоже двигается по этой дороге!

Алексей посмотрел на разведчика и увидел, что он тоже напуган.

– Они стреляли прямо здесь, в лесу? – спросил разведчик, сглотнув. – И в кого?

– Они били очередями по деревьям вокруг себя, – сказал Зайнулов. – А точнее, вокруг дороги, по которой шли… По которой мы идем. Немцы отстреливались, словно сумасшедшие.

– Я и говорю, что немцы свихнулись! – произнес разведчик, скорее успокаивая себя, чем настаивая на своем мнении.

– Может, это партизаны? – предположил Калинин. – Немцы могли наткнуться на партизан. Те напали из леса, немцы ответили огнем. Вполне логично.