Скалолазка - Синицын Олег Геннадьевич. Страница 6

Вот так без перчаток, в полной темноте, под шум прибоя я спускалась вниз. Скала все-таки оказалась не очень трудной, но не стоило расслабляться. Риск сорваться в темноте в несколько раз выше, чем днем. Периодически останавливалась, доставала фонарик и освещала стену на пару метров в разные стороны. Не знаю, сколько я прошла, но на текст не было даже намека.

Вскоре мной овладела паника. Нет хуже, когда на вертикали начинаешь паниковать, но представьте себя на моем месте! Сколько еще до основания скалы и где теперь вершина, знает только Господь, да и тот в такой темнотище вряд ли чего видит… Ни одного серьезного выступа, чтобы отдохнуть всем телом. Сначала одну руку освободишь, потом другую… Постоишь немного, давая отдых ногам… И сколько это может продолжаться? Я обычно на технику тренируюсь, а не на выносливость, потому что ползаю днем и вижу путь. А здесь?

На одной из остановок обнаружила, что ступила на длинный карниз. Узкий, он появлялся из темноты и в темноту уходил. Мой крошечный фонарик не позволял видеть куда. Обрадовала мысль, что карниз явно не был естественным скальным образованием, а являлся творением рук человеческих. Покрытый трещинами, в некоторых местах сколотый и обвалившийся, он составлял часть архитектурного рельефа, вырубленного в стене. Под ним виднелась полоса наподобие фриза в древнегреческих храмах. Выделялись едва заметные стебли и лилии. Чисто коринфский стиль!

Глядя на этот карниз, призрачно проступающий в свете фонаря, я напрочь забыла все страхи и сомнения. Любая древность, тем более выполненная искусным мастером, завораживает. Она напоминает утерянное в глубине веков волшебство.

Не представляю, сколько прошло времени. Надеюсь, что наскальный текст где-то рядом. Пальцы невыносимо ломит, а ступни готовы вспыхнуть и осыпаться пеплом. Путь есть, вот только в какую сторону двигаться?

Решила идти вправо. Почему – и сама не знаю. Решила – и все!

Карниз оказался очень ненадежным. Едва сделала несколько шагов, как он начал рушиться. Я замерла, вцепившись в трещины и повиснув на одних пальцах. Как бы стук падающих камней не привлек внимание головорезов из лагеря. К счастью, ничего не услышала даже я – все перекрывал шум прибоя.

Отфыркиваясь от песка, метра три преодолела на руках – под ногами опоры не было. Дальше карниз был покрепче: хотя его край и осыпался, но остаток составлял ширину в половину ступни и надежно прирос к скале.

Через двадцать шагов под карнизом обозначилась вереница полустертых рисунков. Они-то мне и нужны!

Я спустилась с карниза, пользуясь трещинами, которые образовались прямо в череде рельефных выступов. Чуть ниже обнаружилась площадка, достаточная по размеру, чтобы встать на нее обеими ногами. Наконец отдохну!

Осторожно проверила надежность площадки и встала на нее, затем расслаблялась несколько минут. Когда дыхание успокоилось, а пальцы на руках удалось распрямить, посветила вниз. Конца стене не видно. Кажется, площадка – это остатки лестницы, которая вела к рисункам от подножия скалы, где находится усыпальница Великого Сказителя. О ней рассказывал Гродин.

Что ж, пора осмотреть рисунки. Я посветила на стену перед собой.

Однако плодовитым был древний покойник! Эллины запечатлели на стене сразу несколько его легенд. Я насчитала восемь рельефных рисунков, которые располагались над площадкой полукругом. Каждый отражал эпизод отдельной легенды. Едва заметные строчки вписаны в свободные места рельефов – где-то в основание изображенной горы, где-то в искусно выдолбленные небеса. На одном рисунке текст приютился на борту парусника.

Вот тебе и на! Тут на месяц работы, чтобы скопировать все. А у меня времени – только до рассвета. Да и кусок кальки не так велик. Хватит лишь на одно изображение с текстом… Какая же из легенд интересует мистера Лопоухого?

В тусклом свете фонаря я попыталась прочитать некоторые строки и ничего не поняла. Мешали тени; к тому же многие буквы стерли влага, ветер и время. Читать такой текст нужно без спешки, в уютном кабинете, при хорошем освещении, кропотливо восстанавливая букву за буквой, слово за словом – по морфологии, по смыслу.

Так какая же из легенд? Господи, неужели все напрасно! Этот трудный путь, проделанный по темной скале, сбитые в кровь пальцы… Неизвестно еще, как я выберусь отсюда…

Нужно определить легенду по рисункам. Но они такие разные!

– Хочу домой! – простонала я.

Вот бы все это оказалось кошмарным сном! И скала, и бандиты там, наверху… А может, я уснула в самолете? Сейчас открою глаза, улыбнусь бортпроводнице, трясущей меня за плечо, заберу сумки, а у выхода меня встретит Чарльз…

Вот фантазерка! Я прикоснулась губами к сбитой костяшке на указательном пальце. Сладковатый привкус крови вернул к реальности. Не хватало еще забыться и свалиться вниз. Страховки-то нет.

Помечтала и хватит. Теперь нужно сконцентрироваться и сосредоточиться. Так которая из легенд? Вот рисунок великой битвы. Множество солдат, мечи вскинуты вверх, стрелы перепахивают небо… Вот рисунок какого-то путешествия. Бородатый до невозможности герой, стоящий на носу парусной галеры, устремил взор в далекий горизонт… Другие рисунки… Мой взгляд приковал самый верхний, прямо над головой. Он был самым простым из всех, но почему-то приглянулся мне.

Множество людей стоят на площади. Их головы повернуты в одну сторону. Непонятно, куда они смотрят. Смотреть они должны бы вверх.

Там, над их головами, раскинув в стороны руки, парит юноша. У него странное, вытянутое лицо. Большие, пронзительные глаза…

Почему я обратила внимание именно на этот рельеф? Сама не знаю… Великие битвы и дальние походы не тронули мое сердце, а тот простой рисунок отчего-то взволновал. Можете назвать меня мечтательницей. Любая женщина страдает такой слабостью. Вот я и решила, что этот древнегреческий Питер Пен и понадобился господину Бейкеру…

Времени на размышления не оставалось. Вся надежда на чутье. Зажав в зубах фонарик, я достала хрустящую кальку, приложила к стене и стала затушевывать поверхность обломком графитового стержня. Рельефный рисунок и остатки текста негативом переносились на нее. Эх, сделать бы еще парочку снимков, но мой «Олимпус» тоже в сумке. Достанется какому-нибудь вороватому турку, как и остальные вещи. А ведь фотоаппарат-то казенный. Он на мне записан, в случае утери платить за него придется. А это несколько месячных зарплат! Ну и втянул меня Гродин в историю! Впрочем, ему сейчас тяжелее, чем мне. Я хоть на свободе, а он… Даже думать не хочется.

Я замерла.

Ведь Лопоухий сделает все, лишь бы получить эту кальку. Значит, я могу потребовать с него и мои вещи, и фотоаппарат, и освобождение Гродина с Чарльзом! Только как бы это устроить? Спрятать кальку, потом явиться в лагерь и потребовать выполнения моих условий?

Ерунда!

Меня схватят, будут пытать, и под пыткой я расскажу, где спрятала копию… Дурной план. К тому же бандиты сами утром спустятся и снимут надпись… Но на это необходимо время, которого у мистера Лопоухого нет. А я – тут как тут. Хотите быстро – верните вещи и освободите археологов. Вот!

Грифель неожиданно разорвал кальку и провалился в какую-то полость. Ну вот, испортила копию! Ее, конечно, не в музей и не на выставку, но все-таки…

Пришлось отнять листок от скалы. В середине рельефа я с удивлением обнаружила открывшуюся полость. Словно толпа людей на нем расступилась. На самом деле изображение пары человек провалилось куда-то вглубь, открыв щель.

Интересно, это что – тайник? Когда я водила грифелем по рисунку, то случайно нажала потайную кнопку, и тайник открылся? Удивительно…

Я сунула в щель пальцы и нащупала там какой-то предмет. Поддела его и вытащила на свет.

Кольцо. Я сдула с него пыль.

Это был бронзовый перстень, покрытый узорами. Его украшал некрупный кусок стекла. Скорее всего – недрагоценный камень, потому как не искрился на свету; впрочем, я в камнях не разбираюсь. Мой бывший супруг, еще когда мы жили вместе, подарил мне на юбилей кольцо с бриллиантом. В четверть карата, что ли. Я «тот брилик» через лупу разглядывала. Интересно… Все-таки настоящий бриллиант – пусть и маленький. Так вот, он искрился, а этот – нет.