Скалолазка и Камень Судеб - Синицын Олег Геннадьевич. Страница 10
– Участвуя в финансировании научных проектов, наша компания получает налоговые льготы, – произнес Саша. – Мы хотели бы помочь доктору Эрикссону в поисках Камня, о котором говорится в первой строке рунного послания.
– Это сделать очень просто. Перечислите деньги на счет его университета.
Саша вновь переглянулся со своим молчаливым спутником:
– Нет, мы хотели бы сами найти Камень. А уже затем, попав в газеты и сделав тем самым себе рекламу, передали бы его в музей.
– Что еще за камень?
– Нам неизвестно, но мы подозреваем, что его ценность для исторической науки велика.
– Ваши слова не кажутся правдоподобными. Вы рассказываете байки.
Парень даже глазом не моргнул, переходя к атаке:
– Мы могли бы предложить вам пятнадцать тысяч долларов за то, чтобы вы отыскали Камень.
– И слышать не хочу.
– Двадцать тысяч.
– Можете не торговаться – деньги меня не интересуют! – Я взялась за стопку папок, собираясь поднять ее.
– Пятьдесят тысяч, – не моргнув, произнес Саша. Пальцы невольно разжались, когда я представила такие деньги.
Так, в ход пошли серьезные суммы, явно превосходящие рамки благотворительной научной программы. Ребята играют какую-то свою игру.
– Я не расслышала, как называется ваша компания?
– «Интеллиджент сервис груп». Боюсь, оно вам ни о чем не скажет.
– Кто является учредителем?
– Крупные российские бизнесмены, связанные с нефтяным производством.
– Зачем нефтяникам понадобился какой-то древний Камень?
– Как вы относитесь к сумме в семьдесят тысяч?
Замечательный способ не отвечать на вопрос.
– К таким суммам я никак не отношусь и относиться не собираюсь.
– Восемьдесят.
Так он и до сотни доберется!.. Только чем выше называемая сумма, тем круче риск, о котором заикался Александр. Мне хватило Крита и Швейцарии. До сих пор коленки дрожат. Больше ничего не хочу… Но, черт возьми, вот какая штука! Кажется, эти люди знают о таинственном Камне больше, чем археолог Эрикссон.
Эффектным жестом парень вытащил из внутреннего кармана пачку «Парламента», вытряхнул сигарету и вставил в рот.
– У нас не курят, – предупредила я.
Парень скривил уголок рта в усмешке и, демонстративно щелкнув зажигалкой, раскурил сигарету. Табачный дым добрался до меня, попал в легкие и заставил закашляться.
– Пожалуй, мне пора, – сказала я, постучав себя по груди и с неприязнью глядя на раздражающий желтый галстук Саши. Очень хотелось содрать эту пакость с его шеи и потоптать. – Здесь скоро стены рухнут от гигантских сумм, которые вы называете.
И тогда заговорил седой мужчина со стальным взглядом. Пришло его время.
– Вы, Алена Игоревна, интересовались судьбой своих родителей, – произнес он низким хрипловатым голосом. – Наводили справки, делали запросы…
Мне под диафрагму словно гребень стальных иголок вогнали. В горле вдруг пересохло, а на висках проступил пот.
– Извините? – с трудом произнесла я.
– Мы слышали, что вы ищете информацию о своих родителях…
Комната и шкафы с книгами поплыли перед глазами.
Когда мне было семь лет, мои родители погибли при взрыве бомбы на аэровокзале в Аммане в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году. Отец работал корреспондентом в газете «Известия», мать – переводчицей при советских делегациях. Обычно они бывали за границей порознь. Мама тусовалась на элитных европейских форумах и конференциях, отец влезал во все дыры и горячие точки, которые только появлялись на земном шаре. Но так случилось, что в Аммане они оказались вместе. Единственный раз.
Отец улетел в Африку – в пекло очередного конфликта. Самолет захватили исламисты. Они заставили пилотов приземлить машину в столице Иордании. Шли долгие переговоры. Мать следила за их ходом по телевизору, затем не выдержала и отправилась туда. Когда пассажиров самолета все-таки освободили, казалось, что все закончилось. Ольга Баль встретила мужа, измотанный, но довольный Игорь Баль обнял жену. А потом один из переодетых террористов взорвал рядом бомбу…
Так звучала история, которую рассказала моя бабушка. Но три месяца назад я неожиданно услышала имена родителей из уст человека, который работал в составе специального отдела ЦРУ «Мгла» и выполнял в нем самые грязные поручения. Человек этот, Джон Бейкер, был не в себе. К нему возвращались прошлые воспоминания, и он пересказывал их окружающим, не сознавая того. Так вот, среди прочего он упомянул о непонятном участии спецотдела в судьбе моих родителей. Говорил о каком-то море, островах, лодках, гибели корабля «Бельмонд»… После этого Бейкер умер, я не успела вытрясти из него всю информацию.
Что он имел в виду? Когда происходили события? Почему Бейкер упомянул, что мои родители находились на корабле «Бельмонд»? Я всегда полагала, что единственное место, где мать и отец встречались за границей, был тот злополучный аэровокзал в Аммане.
Два раза я уже сталкивалась со спецотделом ЦРУ «Мгла». Кое-что знаю о них, об их методах работы… Упаси бог когда-нибудь снова пересечься с ними. Поэтому и мучил меня вопрос: «Что было нужно коварному и жестокому спецотделу от Игоря и Ольги Баль?»
Ту последнюю информацию я получила в начале лета. Обрывки фраз умиравшего Бейкера не давали покоя все три месяца. Я перекопала кипы газет с сообщениями о трагедии, перелопатила архивы «Известий», добралась даже до запасников Гостелерадио СССР. Не узнала ничего нового. Искала также упоминания о корабле «Бельмонд», который, по словам Бейкера, постигла ужасная катастрофа. Но все было напрасно! Никаких следов таинственного судна…
– Что вам известно о моих родителях? – тихо спросила я.
– Ничего, – спокойно ответил седовласый Глеб Кириллович. – Но мы знаем людей, которые могут владеть информацией.
Он подцепил меня на крючок. Чего не сделали деньги, то оказалось под силу простым словам. «Мы знаем людей, которые могут владеть информацией…» Самое главное – в этой фразе нет ничего определенного, а я уже трепыхаюсь в их руках!
Парень в желтом галстуке по имени Саша, похоже, понял, что я заглотила крючок. Нахально улыбнулся и намеренно выпустил струю вонючего дыма мне в лицо. Я снова закашлялась.
– Да, мы знаем, кто слышал про твоих предков! – произнес он.
Ноги распрямились сами.
Схватила его за отвороты модельного пиджака и припечатала к двери. Выхватила сигарету, запихнула ему в рот дымящимся концом, а в довершение – заткнула пасть противным желтым галстуком, как кляпом. Парень сдавленно мычал, отдирал мои руки от лацканов и изумленно убеждался, что все бесполезно. Скалолазные объятия такие же прочные, как слесарные тиски.
– Очень не хочется снова влезать в чьи-то игры! – выдавила я сквозь зубы. – И мне не нравится грязный шантаж информацией о моих умерших родителях. Если вы меня обманете, то клянусь…
Продолжая держать «Сашу», повернула голову и столкнулась с насмешливым взглядом седовласого.
– Да, – произнес он, улыбаясь одной стороной рта. Вторая – действительно парализована. – Поначалу мы сомневались. Но теперь убедились, что вы – та самая Скалолазка, о которой ходят легенды.
Я отпустила пижона в модельном костюме. Он свалился к моим ногам. Выплюнул конец галстука и, заливаясь кашлем, изрыгнул комки табака вперемешку со слюной. Изо рта шел дым, словно парень поцеловался со Змеем Горынычем.
– Вам нужно поторопиться, – сказал Глеб Кириллович, перестав улыбаться. – Отправляйтесь завтра же. В Шереметьево-2 уже заказан авиабилет на ваше имя. Утром встретитесь… с Сашей. Он устроит все необходимые визы и передаст деньги.
– Почему я должна торопиться?
– Мы не можем сказать.
Я проскрежетала зубами. Излишняя таинственность меня нервирует.
– Куда же я лечу?
– В Лондон. В Британском музее хранится болотная мумия под названием Хромоногий Ульрих. Существует версия, что она каким-то образом связана с обнаруженным викингом.
– Когда я получу информацию о своих родителях?
– Всему свое время. Когда добьетесь первых успехов, тогда, может быть…