Запретная дверь - Синицын Олег Геннадьевич. Страница 24
4
Перельман оторвался от компьютера, на котором одним пальцем набивал перечень препаратов, требующихся для отделения, и удивленно посмотрел на ворвавшегося в кабинет Андрея.
– Ну что, есть мысли насчет священника? – спросил Миша.
– Мне надо домой, – сказал Андрей. – Миша, отпусти меня, пожалуйста.
Перельман озадаченно потер переносицу.
– Это из-за Кривокрасова, да? Хочешь поговорить об этом?
– Нет. Мне просто надо домой. Очень надо.
Перельман был не слишком доволен, но отпустил его.
Андрей не помнил, как добрался до Садовой улицы. Войдя в квартиру, не снимая ботинок, он сразу прошел в гостиную.
Пухлый том энциклопедии в красных корках стоял между справочником лекарственных средств и книгой «О вкусной и здоровой пище» в глянцевой суперобложке. Вытащив его, Андрей принялся лихорадочно листать страницы. На некоторых останавливался, разглядывая фотографии, недовольно качал головой и листал дальше. Он чувствовал, что разгадка близка. Быть может, через двадцать... через десять страниц...
Перевернутый лист открыл длинную фотографию. Андрею хватило одного взгляда на нее, чтобы гостиная закружилась перед глазами.
– Боже мой!
Сорокаметровая каменная статуя Иисуса Христа раскинула руки над солнечным городом, расположенным на берегу изумрудно-голубого залива среди скал и зеленых холмов. Она действительно напоминала огромный крест, а поза, выражение лица и длинный балахон в точности соответствовали тому, что Андрей видел во сне.
Надпись под фотографией гласила: «Рио-де-Жанейро».
– Боже мой! – пролепетал Андрей. – Это невозможно!
5
Альбина проснулась очень рано, как обычно. Немного понежилась в кровати, разглядывая журнальные вырезки в рамках на стене, затем встала, умылась, расчесала волосы, простирнула некоторые вещи, оставленные с вечера. В ванной ее настиг запах жарящихся блинчиков. Хозяйка квартиры, глухая на левое ухо бабушка, поднялась чуть свет и уже вовсю занималась стряпней.
Войдя на кухню, Альбина поздоровалась с ней, налила воду в чайник и поставила его на плиту.
– Кофе свой опять? – спросила хозяйка.
– Угу, – кивнула девушка.
– Покушай Лучше блинчиков. Вон какая худущая.
– Да нет, спасибо.
Хозяйка, велевшая называть себя тетей Таей, задалась целью сделать из Альбины девушку достойных форм, о чем сообщила в первый же день их знакомства. Приговаривая, что с такой худобой в доктора не берут, она жарила блинчики, оладьи, яичницу, пекла пирожки, плюшки и рулеты. Альбина изо всех сил уклонялась от холестериново-мучного изобилия, хотя иногда, особенно по вечерам, когда возвращалась после работы уставшая и голодная, не могла устоять перед блюдом на кухонном столе, накрытым вафельным полотенцем. По утрам же она завтракала мюсли и кофе. Если тетя Тая настаивала, брала немного печева в больницу, где угощала других ординаторов и медсестер.
Заварив чашку кофе, она вернулась в свою комнату и удобно устроилась за столом перед раскрытым томом «Клинической неврологии». Подработка курсовыми и репетиторством позволила ей оставить общежитие и снять эту комнату на окраине Питера. Комната была крошечной, два на три, но с большим окном, из которого вечерами можно наблюдать закат. На шести квадратных метрах умещались кровать, дореволюционный шкаф и небольшой стол, за которым девушка работала, читала книги по психиатрии и неврологии, иногда ужинала. Несмотря на тесноту, Альбина была счастлива. Впервые за много лет у нее был свой дом, впервые она ни от кого не зависела.
В половине седьмого девушка оторвалась от книги, допила остывший кофе, сменила домашний халат на белоснежную блузку и строгую юбку. Подхватила сумочку, в которой лежал мобильник, кошелек, косметичка, карманный словарь синонимов русского языка и травматический пистолет «оса-эгида». Перед тем как уйти, еще раз глянула на журнальные вырезки на стене. Обычно молодые девушки вешают над кроватями постеры поп-исполнителей или кинозвезд – смотря в кого влюблены. Над кроватью Альбины Багаевой висели титульные листы статей из научных журналов. На некоторых из них с фотографий улыбался молодой Андрей Ильин.
Во время утомительной поездки в автобусе, на метро и маршрутке она думала о невероятном событии, которому стала свидетелем. Девушка думала об этом и весь вчерашний день, хотя Андрей Ильин, главный виновник мыслей, активно изображал, будто событие произошло самое заурядное. Больше всего ее поразило, что он никому не рассказывал об удивительной способности, открывшейся в его снах.
В отделение Багаева пришла раньше всех. В маленьком закутке, где переодевались ординаторы, она облачилась во врачебный халат, скрепила волосы заколкой и перекинула через шею фонендоскоп. Год в ординатуре не уменьшил волнения от этой нехитрой процедуры. Преображение из обычного человека во врача было сродни настоящей магии, о которой она мечтала с детства. Ей нравилось переживать эту магию вновь и вновь.
Когда она направлялась к посту дежурной, чтобы прочесть ночные записи в журнале, из лифта вышел Андрей. Точнее сказать, выскочил. Вид у него был слегка сумасшедший, глаза красные от недосыпа, галстук съехал набок. Больные, которых курировала Альбина и состояние которых она собиралась выяснить, напрочь вылетели из ее головы.
– Что-то случилось, Андрей Андреевич?
Она прикусила язык, поняв, что сказала это громче, чем следовало. Оглянулась на пост. Инна, известная сплетница, делала вид, будто страшно занята выполнением отметок в медицинских картах, хотя на самом деле прислушивалась к каждому слову. Ей было интереснее всех, что случилось. Неподалеку, уставившись на конец швабры, терла полы санитарка.
Задранный уголок губы Андрея приподнялся словно в усмешке. Альбина подошла к нему.
– Что случилось? – шепотом повторила она.
Толчком ноги он отворил дверь на лестничную площадку, что рядом с лифтом, и вывел туда ее. При этом, когда его пальцы обхватили плечо девушки, внизу живота у нее на короткий миг пробежала сладкая дрожь.
Лестница пустовала на несколько маршей вверх и вниз. Здесь их разговор не могли подслушать.
– Вам опять снился сон? – спросила она, желая, чтобы он как можно дольше не отпускал плечо. Но Андрей разжал пальцы и вернулся к двери, чтобы плотнее ее закрыть.
– Нет. – Он повернулся к ней. – Я вообще не спал этой ночью.
Альбина ждала, что он скажет дальше. За стеной загудел лифт, кто-то нажал кнопку вызова.
– Теперь я знаю, что происходит со мной. Та девочка, которая мне снится, в которую я попадаю во сне... Эта девочка реальна!
Альбина почувствовала, что не может вдохнуть. Легкие словно окаменели, она не могла их расширить даже на пару миллиметров, чтобы принять хоть немного воздуха.
Во взгляде Андрея плясала сумасшедшинка.
– Она реальна! Она существует! Она где-то живет на белом свете! Понимаешь?
– Почему... – пролепетала девушка. – Почему вы так считаете?
Андрей достал из кармана сложенный вчетверо листок, выдранный из какой-то энциклопедии. Развернул дрожащими руками и показал ей.
На листе была фотография статуи-колосса, высящейся над солнечным городом.
– Прочти, что написано внизу, – попросил он.
– «Рио-де-Жанейро».
– Она живет там! – Его глаза азартно сверкнули. – Она живет либо в городе, либо в пригородах. Не могу сказать точно где – во сне все так условно! Но ты понимаешь, что это значит? Во сне я вижу реальность на другом конце света!
– Глазами девочки?
Он испытующе посмотрел на нее.
– Альбина, я понимаю, что выгляжу как сумасшедший.
– Нет, совсем нет! – запротестовала она, но, заметив, что он раскусил ложь, быстро добавила: – Но, может, это только сон?
– Статуя Иисуса Христа поставлена в тысяча девятьсот тридцать первом году на холме... – Он прочел название из статьи. – «Кор-ко-ва-ду». Во сне я вижу ее в мельчайших деталях. Эта статуя – ориентир, указатель на реальность, сценка моего сна и нашего мира. Там есть и другие сцепки, просто я в них пока не разобрался.