Ангел в метро - Скаландис Ант. Страница 1

Свет в шахте погас неожиданно.

Аварийное питание не включилось, и вообще вся техника разом смолкла: отбойные молотки, транспортер, вентиляционные вытяжки… Тишина, навалившаяся на Африканыча, оглушила не меньше, чем рев турбореактивного двигателя, посредством которого по большим зимним праздникам сдували наледь с центральной площади Мышуйска.

Первой мыслью было: «Ну, вот и накрылось наше метро!» Права оказалась бабка-колдунья, которая еще полгода назад вынесла дерзкому проекту градостроителей смертный приговор. Африканыч тогда посмеялся: что может понимать старуха в современной жизни? А теперь было не до смеха. Отбойники, лента, подъемник, вытяжка… Еще какого-то звука не хватало… Ну, конечно! Водонасос.

О нем знали только двое. Но даже бригадир не понимал до конца, чем грозит остановка насоса, ведь Африканыч молодому начальнику всех подробностей не докладывал. Сам же понадеялся, как обычно, на авось. Грунтовые воды к вечеру обещали отсечь от туннеля полностью, а до конца смены оставалось всего ничего. Кто ж мог подумать, что именно теперь случится авария. Пять минут без электричества, и вода пойдет в шахту. Полчаса – и всех затопит – никому не выбраться. Африканыч один понимал это в полной мере, и если б уже не был белым как лунь, наверняка поседел бы. Вот почему и случилось с ним то, что случилось: душа благополучно отделилась от тела и воспарила к потолку недостроенного туннеля...

Все говорят, мол, при демократах только в столицах жизнь лучше стала, а поедешь в глубинку, повсюду нищета, запустение и безобразия всяческие. Так ничего подобного! Глубинка глубинке рознь, и к тому же именно в новые времена у провинции маневр появился. Возьмите для примера метро. При Советах где его рыли? Только в городах-миллионерах, и с этим было строго. А теперь, если местный бюджет позволяет, делай себе хоть циклотрон, хоть космодром. И даже бюджетные средства – не главное, любой человек с деньгами может профинансировать любой проект.

Вот так и получилось в Мышуйске. Самый богатый в городе человек – банкир и нефтяной король Кузьма Собакин объединил свои усилия с сибирским золотопромышленником Федотом Зубакиным да и запустил строительство первой очереди получастного метрополитена. Почему полу? Да потому что местная власть поддержала: глава администрации Никодим Поросеночкин и денежки кое-какие пробил из федерального округа, и людей выделил, и территорию под стройплощадки организовал, даже транспортные потоки велел перенаправить на время. А надо заметить, что общественный транспорт в городе работал отвратительно, так что население и трудящиеся идею подземки приветствовали и готовы были мириться с неудобствами. В общем, когда на торжественном митинге по поводу закладки первой секции туннеля выступал уполномоченный Президента России по Мышуйску господин Худохрунов, собравшиеся не подтрунивали над ним втихаря, как обычно, а искренне приветствовали все заявления.

Мышуйцы – это ведь маленький, но гордый народец. Диковин всяких у себя насмотрелись, чем похвастаться есть – хоть перед Москвой, хоть перед заграницей. Однако на достигнутом останавливаться здесь не привыкли, и все новое традиционно воспринимают с энтузиазмом.

Куда тянуть самую первую ветку местного сабвея, решали всем миром, был даже проведен городской референдум, и только после этого начали прокладывать туннель – с двух сторон открытым способом – от района старых дач, мимо городского пруда, через центральную площадь, где церковь, и от Вернисажа в лесопарковой зоне вдоль проспекта Героев Мира. Пожалуй, и впрямь именно в этих местах максимум народу передвигалось в одну сторону утром, а в другую – вечером.

Так же, все вместе придумывали названия станциям. У старых дач для конечного пункта лучше всего годилось название «Большая Мышуйка», там ничего примечательного, кроме реки, и не было. Следующую остановку, где пруд городской, предлагали назвать «Волосатослоновской», потому что именно на пруду чаще, чем в других местах, можно было повстречать этих диковинных обитателей полутайги. То ли волосатые слоны на водопой по ночам приходили, то ли они, как лох-несское чудище, в этом пруду и жили... В самом центре выбирали из трех вариантов: «Филармония», «Храм Божий» и «Университет», к окончательному выводу не пришли. Так же долго ломали голову, что важнее для города: «Стадион Юннатов» или соседствующий с ним «ДК пивзавода». И только в двух названиях не сомневались: «Больница имени Мессинга» и «Вернисаж» – другая конечная станция.

Меж тем в районе пруда, весьма глубокого – с одной стороны, и в районе больницы – с другой, где улица Солдатский Шум довольно круто поднималась в гору, делалось очевидным, что прокладка открытым способом невозможна. Тут и потребовались, как минимум, две бригады проходчиков.

Стоит ли комментировать, что столичных «гастролеров-метростроевцев» приглашать не стали – нашли своих – заслуженных шахтеров, уж который год в забой не ходивших, но все еще помнивших секреты профессии по давним разработкам в Бобрячьих каменоломнях, да по вконец истощившемуся Жилохвостовскому угольному бассейну – Жилбассу. А уж классные путейцы и трамвайщики в городе нашлись без труда.

Короче, строительство развернулось невиданное по масштабам. Каждый житель Мышуйска и окрестностей, вплоть до солдат и офицеров спецчасти генерала Водоплюева, считал своим долгом внести достойную лепту в исторический проект. Дети собирали по речным отмелям красивые камешки, да по помойкам цветные осколки для большой мозаики на центральной станции. Охотники, а их в Мышуйске немало, жертвовали для метро разнообразные звериные шкуры – от мышиных до слоновьих – на обивку сидений. «Пускай, – говорили мужики, – наша подземка будет ни на одну другую в мире не похожа». Потом приняли решение сделать метро абсолютно безопасным, чтоб не запрещалось входить туда (или хотя бы выходить оттуда) в нетрезвом состоянии, ведь на каждой станции планировалось устроить кафе-распивочные. А женщины, как и дети, о красоте заботились: вышивали гобелены для стен в вагонах и готовили туда же уйму зеркал в изящных рамах, чтобы в дороге можно было себя в порядок привести. Не то, что в столицах: смотришь в черное стекло, да еще уляпанное рекламой, и не понимаешь, красавица ты, или полнейшая чучундра.