Тактильные ощущения - Слюсаренко Сергей Сергеевич. Страница 23
После того, как все, связанное с проектом, пошло по отлаженным рельсам, я редко видел Сая. Он полностью посвятил себя разработке PR кампании и вечно пропадал среди газет, редакций, телевидения и прочей мишуры. Его полное погружение в наше дело позволяло мне не беспокоиться о результате. Он был профи. Жалко, я его не предупредил о записке Танильги. На кошку не глаженную, тогда в машине, он что-то рыкнул такое, что я совсем не понял, но принял как знак того, что у меня самого задвиги. В общем, надо его искать. Конечно, я могу завалиться к нему домой, или позвонить… Только что-то очень внятно мне шептало – летучие треугольники с жутким оружием зависнут надо мной сразу после.
– Слышь, Вить, а у тебя нету пары раций милицейских? Я думаю, мы так моего коллегу, Сая, сможем выманить и договориться, – мне пришла в голову не очень умная идея.
– Ну откуда у меня милицейские рации? Ты совсем что ли опупел? – Виктор похоже обиделся на мой вопрос.
Он пробухтел что-то невнятное и сердито ушел из нашего дачного укрытия. Вернулся он через пять минут с полиэтиленовым пакетом. В нем лежала пара отличных раций класса talkabout – связь на средних волнах в пределах десяти километров. И маленькие – в кулаке зажать можно.
– Вот, только такие есть. А милицейских нету. Ты что задумал? В шпионов поиграть? – Виктор, несмотря на сарказм, был увлечен новой идеей.
– Сейчас найдем пацана, он за рупь коробку отнесет Саю. А дальше – дело техники.
Глава двадцать первая
– Майер, ты урод! – Проревел в трубку Сай. – Мне твоей первой кошки хватило, чтобы понять, что ты урод и дебил! Сынок маменькин в среднем возрасте!
– Не понял. Какой кошки? – я в самом деле не понял.
– Мне было восемнадцать и тебе было восемнадцать! И ты мне по телефону звонил – просил, чтобы моя боксерша Чара нашла твою кошку! Более уродской просьбы придумать нельзя.
– Ты что? С тех пор себя чувствуешь плохо? – я не ожидал такой злой памяти от Сая. – И какого черта тебе далась моя кошка столетней давности? Тебе что, не о чем больше думать?
– А о чем мне думать? Дебил! Я на работу прихожу, там уже какие-то обмылки чем-то торгуют. На месте моего рабочего стола! Я лезу в свой банк, там мне говорят – меня тут не лежало! Я звоню тебе, так меня переадресовывают сначала на сервер ФСБ, а потом в городской морг. И при этом играют Моцарта.
– Кому играют? – я это сказал с одной целью – сделать Сая ещё злее.
– Мне играют! Мне! Громко так! А потом ещё в газетах пишут, что все наши ребята… Ты урод, Майер. Я Ариану любил! Ты понимаешь это своей твердой больной балдой?
– Женя. Я не виноват. Вернее, виноват. Но не я. Да, какого…! Я не могу тебе все объяснить по этому дурацкому уоки-токи! Надо встретиться!
– Где ты? Я сейчас приду, – Сай рвался разобраться.
– Ну… так просто не выйдет. Я почти уверен, что за тобой следят. Так что ты приходи… Знаешь куда, раз ты так все хорошо помнишь? Как обычно.
– Договорились!
Пивной бар Нижнего Города «Зеленая проталина» был известен немногим. Здесь, убедившись в отсутствии хвостов, вентиляторов и прочей гадости, мы засели с Саем. Виктор гордо удалился наружу. Считая, что только он способен заметить нежелательное присутствие. Я был рад. В сложном разговоре с Саем мне только его сарказма от сохи не хватало. При всем моём.
Сай слушал внимательно. Я рассказал все, с того момента с кошкой. Не глаженной кошкой. Как сказала баба Ганечка. Про записку Танильги. А потом про Аякса в лагере с его загадками. Странная фигура. Странная именно своим положением в странном образовании, которым был этот лагерь. Внешне – супер гостиничный комплекс, охраняемый сотней профессиональных горилл и постоянно наблюдаемый десятком корреспондентов папарацевого вида. Ещё всякая обслуга – вроде поваров, консьержей и прочего. Мои заказчики не поскупились. И при всем этом, в избушке возле тылового забора – сторож. Так, просто мужик. Он сторожил ещё развалины военной базы, на основе которой создавался лагерь. Естественно, создание элиты общества нельзя было начинать с увольнения этого несчастного человека. Хотя, почему несчастного? Мы так и не смогли узнать, кем он был раньше и чем занимался. Он любил разговаривать на разные темы. Причем отличался способностью заставить говорить собеседника больше его самого. При этом темы находил разнообразнейшие и иногда ставил в тупик вопросами и замечаниями. Хотя именно его разговоры и привлекали меня, и я приходил к нему отдохнуть от всего. Даже от себя.
«А почему, при точности углеродного анализа в несколько тысяч лет, Туринскую плащаницу позиционировали с точностью в сто лет?», «Как мог Маре, играя Орфея у Кокто, не бояться руки в ртуть опускать? Ведь он же дышал этой ртутью?», «Неужели Лукьяненко и вправду читал Сейфа, сына зу Язана?» и тому подобные шокирующие вопросы. Он прекрасно разбирался в сортах табака и кофе, когда-то поцокал языком на мой пакет с кенийской смесью. И курил махорку. Впрочем, запах его махорки был божественен…
– Когда, говоришь, это было? – перебил Женя.
– Что было?
– Ну, бабка когда эту кошку дурацкую дарила?
– Конец августа.
– Ты хочешь сказать, что с августа с ними что-то произошло?
– Нет, не совсем так… Это был первый раз, когда появилась очевидная странность. Заметная другим. Вернее, могло быть гораздо больше странностей, но эта была отчасти понятна. Ну… тебе сейчас не понять.
– Тебе слова выжившего из ума психонавта тоже показались странными? Да он вообще, не при своих был!
– Психонавта? Ты это о чем?
– Ты забыл. Я же занимался вместе с Костниковым всеми кадровыми вопросами. И даже сторожа этого оставил только по особой просьбе особых организаций.
– Почему ты мне об этом не говорил?
– А зачем??? Его просто держали под надзором вдали от всех. Ну, и не хотели менять его местопребывание просто так. Сторожил базу, ну и ладно. Нас органы серьезно не воспринимали и просто не захотели теребить старые прыщи на облике своей организации, – Сай, видимо, не хотел вспоминать все эти дела.
– Ничего не понимаю. Что за психонавт? – Меня начинала раздражать всеинформированность Сая. Там, где я тоже должен быть в курсе.
– Была такая секта. Занимались поисками экстремальных возможностей человеческого разума. Не добились ничего.
– Но почему этого Аякса в сторожа под надзором засунули? Да и не похож он на крутого сектанта.
– Конечно, не похож! Хемотерапия, мокрый холод. Потом лоботомия. Но даже это не сломило его. Он был психонавт. Единственный настоящий адепт созданной им секты. Человек, который мог погружаться в ментальное поле, создаваемое всем человечеством. Ну, это он так говорил. Я не знаю, куда он погружался, но то, что он там вылавливал, очень беспокоило органы. Вот и попользовали его.
– Подожди, почему я обо всем этом не знал? Это же очень важно!
– Это тебе сейчас важно. А тогда было по фиг всем. И тебе, и мне. Сказали мне, пусть мужик сидит, где сидел. Мол, заслуги у него и многие прегрешения.
– А заслуги какие же? – удивился я.
– Ну так он оттуда, из своего «психо», приносил не только себе всякое. Органам приносил. Вот они за это и не шлепнули его… Только мозги кастрировали. Такой уговор.
– Ладно, ты это все говоришь к чему? К тому, что я психа послушал? Или к тому, что мнение Аякса, его замечание – это нечто сверхважное?
– Да.
– Что да?! Говори нормально! – заорал я.
– Да. Понимай, как хочешь. Я сам так понимаю. Ты ведь видел ребят наших вместе со мной. Тогда… Ну, когда видел в последний раз?
– Да, конечно.
– В морге – тихо повторил Сай. – Она ведь тогда без Брамина была? Не так, как обычно, помнишь? – вдруг, помолчав, спросил он.
– Нет, а зачем она должна быть с ним?
– Она с нами встречалась… И с ней не было Брамина. Странно. А его ты видел?
– Да видел, он там как всегда какой-то фигней занимался. Очень впечатляющей и бесполезной. По-моему, он занимался внедрением латинского алфавита в делопроизводство. Я так и не понимаю, почему мы его не выгнали сразу.