Тактильные ощущения - Слюсаренко Сергей Сергеевич. Страница 27

– Ага, там, уж если нас поймают эти уроды, утюжить будут, не стесняясь, – пробурчал Виктор. Но, судя по всему, был за.

– Я шага больше не сделаю, пока мы не разберемся, в конце концов, что происходит, – оказалось, что это я говорю.

– И ещё, – это опять я. – Мне кажется, что мы участвуем в глобальном телесериале. Уже тысячная серия, зрители все давно знают, а мы демонстративно переступаем через труп главного героя и килограммовый алмаз – наследство дедушки-миллиардера используем как пресс-папье при написании прошений о социальной помощи. Давайте не будем бояться и скажем в открытую самим себе – что происходит.

– Я бы сказал, но какие к хренам инопланетяне? – Сай был хмур. – Тебе надо к Аяксу. Он знает.

– Легко сказать – «к Аяксу». Куда – «к Аяксу»? – несмотря на то, что мой вопрос был вполне логичен, что-то подсказывало мне, что я знаю «куда». Вот только зачем…?

– Как куда? – Виктор, как всегда, знал ответы на все вопросы. – Он же по телефону, когда звонил, говорил – ждет тебя у Везувия.

– Ну, как так у Везувия? Это все равно, что сказать – приезжай в Москву – я тебя там ждать буду, – возмутился я.

– А что, в Москве ждать нельзя? – не понял Виктор, – город как город. А раз Аякс сказал, что будет ждать, так значит будет.

– Да ты еще вчера не знал, что такой Аякс существует, а теперь ты говоришь такое, – ну почему все вокруг знают, что делать, а я нет?

– Ты-то сам понимаешь, что надо делать именно так? – это Сай уже вмешался.

– Но это же в Латинию, а меня на границе возьмут. Паспорт же показывать надо, – стал я хвататься за соломинку. – Небось, у этих везде руки.

– Ну, у нас тоже, небось, не хвосты везде, – Виктор, по-видимому, и на этот раз знал решение. – Я завтра тебе паспорт новый сделаю. У меня в ОВИРе кума работает.

– Слушай, а есть хоть одна контора, в которой не было бы твоих знакомых и друзей? – я уже просто шумел по инерции.

– Ну, почему, есть наверное, – спокойно ответил Виктор.

Глава двадцать третья

Смотреть на латинского шофера, когда он ведет автобус по горной дороге – одно загляденье. Это какое-то колдовство. Как можно набирать номер на сотовом телефоне, жестикулируя разговаривать с приятелем и при этом так виртуозно вести машину? Через пятнадцать минут после того, как автобус, который почему-то все называли «пульман», тронулся из Геркуланума наверх, к кратеру Везувия, я понял, что смотрю на водителя с открытым ртом.

Поплутав по серпантину, автобус почему-то остановился в тупике на полпути. Все пассажиры, выслушав объяснения водителя, высыпали наружу. Небольшой домик, лавка с какими-то сувенирами, полуразрушенные конструкции непонятного назначения. Я без особого интереса стал рассматривать разложенные на прилавке примитивные фигурки из темного пористого камня. Дороговато за такую ерунду.

– Что, не нравится? – услыхал я знакомый голос. Ну конечно, Аякс. – Тут когда-то начинался фуникулер, потом его извержение разрушило. А смотритель остался. Водители ему помогают. Туристов заставляют высаживаться из автобусов. Ну, ему эти побрякушки, из настоящей лавы, помогают выжить.

– Ты не удивляешься, что я тут? Я вот – удивляюсь, – я почти возмутился.

– Давай, пора ехать, – Аякс никак не отреагировал на мои слова.

В автобусе он пристроился на сиденье рядом со мной, заняв место у окна. И послал меня закомпостировать в электрической машинке свой билет.

– Вот посмотри, Майер. Какая ирония судьбы. – Аякс смотрел на кратер давно потухшего вулкана. – Тысячи тысяч людей никогда бы не поверили, что кто-то будет смотреть на это жерло спокойно, с интересом экскурсантов. Везувий, такой мирный последние сто лет. Сколько поколений выросло? Четыре, можно считать, совершенно спокойно. И ещё – пара тысяч лет, когда извержения не были катастрофическими. Вот и приехали… Что такое две тысячи лет в истории Земли? Да ладно – не надувайся. Я шучу. Давай вниз пойдем, к морю.

Легко сказать, пойдем. Дорога к морю заняла около двух часов. Сначала пешком к остановке автобуса, потом электричкой. Аякс тащил меня к какому-то, одному ему известному, месту на берегу моря. Я не стал ничего говорить, полностью положившись на него. Шумный город, яркие люди, громкие голоса, руины, от возраста которых просто кружилась голова – все это полностью поглотило меня в дороге. После электрички опять автобус, кативший уже по совсем игрушечному, курортному городку. Только когда мы ступили с асфальта на темный прибрежный песок, Аякс продолжил разговор, начатый ещё у кратера вулкана.

– Ты знаешь Майер, все, что мы видим, ничего не значит. Подумай, ты был успешным бизнесменом, перед этим тоже не последним человеком. А потом – оказывается, что твое положение чуть ли не худшее в мире. Единственное, что от тебя хотят, чтобы ты испарился. Желательно на атомарном уровне. Вот ещё пример… Смотри – у меня в руках обычная ложка, – Аякс помахал перед моим лицом пальцами пустой руки, – я могу просто усилием воли расплавить её. Знаешь, почему?

– Ну почему? – вяло спросил я.

– Тут нет никакой ложки! Есть только то, что я хочу видеть!

– Аякс, мне кажется, что ты насмотрелся «Матрицы» перед лоботомией, вот тебя и плющит. – Меня раздражало то, что я пролетел полмира, чтобы выслушивать такой бред.

– Неплохо, неплохо. А вот пара миллиардов населения, посмотрев «Матрицу», решила, что все так и есть… Это я к тому, что людьми легко манипулировать, – хитро глянул Аякс. – А про лоботомию… Там смешно было.

– Странные поводы для смеха у тебя, – а что я мог ещё сказать?

Аякс отступил чуть в сторону от линии пляжного прибоя, увлекая и меня. Прямо на нас неслась легкая, двухколесная коляска, запряженная выпучившим глаза рысаком. В коляске, упершись ногами в перекладину сидел загорелый мужик. Он крепко держал поводья и даже не взглянул на нас. И конь и наездник были увлечены скачкой по кромке пляжа. И только казалось, коляска жаловалась своим скрипом на остальных. Вон, вы тут скачете, а у меня и ступицы изношены, и красили давно, и старая я, и устала…

– Тут, на диком пляже Ликолы постоянно выезжают лошадей, – объяснил Аякс. – Смотри, как им нравится по срезу воды скакать! Я бы тоже хотел так.

– Что, в упряжке пробежаться?

– Вот что в тебе плохого, Майер, так это то, что когда ты раздражен, ты начинаешь язвить. Я никогда не хотел скакать запряженным, в шорах. Никогда. Как и ты. Но меня моё убеждение завело в изоляцию, а вот ты…

– Что я? Какие к черту убеждения… Плыву по волнам. И в основном вяло огрызаюсь.

В лучах еще совсем высокого солнца пляжный песок, сильно запачканный всякими отбросами цивилизации, отблескивал как снег. «Наверное, много кварцевых включений» – отметил я в уме не к месту.

– Да, ты прав, – произнес Аякс, обходя выброшенный на берег рваный спасательный жилет.

– Что прав? – не понял я, демонстративно наступая на жилет. Полуразложившийся пенопласт обдал меня потоком запасенной воды.

– Прав, что много кварца в песке.

– Ты читаешь мысли? – покосился я.

– Нет – я просто стараюсь следовать твоей логике. – Аякс тоже покосился, но с иронией.

– Слушай, может, хватит? Я приперся сюда, черт знает через что прорвался. Все ради чего? Шляться по закиданному дерьмом неаполитанскому пляжу? Слушать, как ты следуешь моей логике?

– Не спеши, Майер. Нужно собраться с силами для разговора. Вот ты упомянул ту самую лоботомию. Ты знаешь, того, что я могу, хватило, чтобы убедить их в том, что они поят меня всяким дерьмом, и даже в том, что они мне лоботомию сделали…И было это не очень сложно. Ты сейчас в гораздо более неприятной ситуации. Давай посидим. На лошадей посмотрим.

Мы приняли ещё левей и присели на вершине заросшей южной растительностью бесконечно длинной дюны. Из-за песчаных складок показались головы странных личностей, загорающих здесь, от всех подальше.

– Ах, какой красавец! – показал рукой на взмыленного, загребающего копытами морскую воду, коня.