Тактильные ощущения - Слюсаренко Сергей Сергеевич. Страница 32

Глава двадцать седьмая

Я, наверное, ничего не понимаю в этой жизни. Почему умирают мои товарищи, почему страдаю я и мои близкие и вся наша борьба сводится к каким-то никому непонятным действиям. А вот другой – совсем по-другому. И выглядит он неплохо, судя по рекламе по телевидению, и богат, и всемогущ. Вот как загнул: «Марьян Заславский-Нкомо. Нет – вторжению извне! Встреча с соратниками и борцами во Дворце Съездов Компартии». Удивительно было видеть в обычной рекламе то, что так мучило нас последнее время. Надо идти. Тем более – вход свободный.

При входе две немолодые девушки без косметики раздавали буклеты. Буклетик содержал какие-то примитивные рисунки, что-то про бога и душу… Бред какой-то.

Заславский-Нкомо был эскимос. Никто другой не мог обладать таким специфическим лицом, таким, от природы поставленным, театральным басом. Он вылетел на сцену под восторженный вздох зала.

«Братья и сестры! Настало время откровения! Вы видите! Час пробил! Посмотрите вокруг себя, что вы видите?»

– Я вижу идиотов, – Виктор не постеснялся произнести это в полный голос. Правда, эта реплика мигом потонула в едином выдохе зала:

«Что мы видим?»

Создавалось впечатление, что зал был хорошо подготовлен.

«Высыхающие реки, замерзающие навсегда озера, трескающаяся от засухи пустыня – это разве наш мир?»

«Это не наш мир» – складно ответил зал.

«Плачущие африканские вдовы, молящиеся католики и взрывающиеся мусульмане, это наш мир?» – с надрывом продолжил Нкомо.

«Это не наш мир», – ответ зала тоже был надрывен.

«Кто живет в нашем мире?» – воззвал шаман, обращая взор к крыше зала… Ни неба, ни портрета президента, ни какой другой святыни, к которой стоило обращать взор, надо сказать, там не было. К кому бы это он?

«Мы живем в нашем мире!» – уже с визгливыми нотками возвестил зал.

Я с недоумением заметил, что у стоящей справа тетки из глаз катились слезы. О чем они все вообще?

«Где он, человек, который спасет мир от того, что чуждо нам? Где тот человек, который видит мир таким, как он есть? Где тот, кто видит беду? Призовем его!» – наверное, сейчас для Нкомо настал момент ударить в бубен.

Тут вдруг все хлопнулись на колени. Что за ерунда? Куда я попал?

«ТЫ! ТЫ видишь Землю в огне?»

К своему собственному омерзению я понял, что эскимос тычет пальцем в меня! Ну, конечно. Из всего многотысячного зала только я и Виктор не стояли на коленях.

– Это вы мне? – не произнося слов и тыча пальцем в свой живот, вопросил я.

– Ты, именно ты, скажешь нам сегодня, где беда! Иди ко мне, сын мой!

Тоже мне, папаша. Козел луноликий. Ну ладно. Мне интересно, чего он хочет.

– Скажи, брат! – ага уже повысили. – Что тебя мучает? Что грозит нам?

И тут меня почему-то понесло. Выхватив микрофон у шамана, я стал что-то говорить. Что-то очень важное. Не помню что.

«Вот слышите! Вот, что говорит наш брат! Он тоже мучается судьбами Земли! Братья! Помолимся со мной за спасение от чужих! От боли и смерти. Сплотимся в великом порыве вокруг нашей коммуны борьбы с чужими!»

И тому подобная чушь.

Меня отпустили со сцены. Виктор пробормотал хлопая меня по спине: «Классно сказал, мужик».

– О чем?

– Ну, эта…как там…Ой. Не помню. Но бабки, смотри, сдают. – И действительно, к сцене выстроилась очередь…

– Преподобный Нкомо хотел бы с вами поговорить, – нас остановил шкафоподобный охранник на выходе из дворца.

– О чем? – удивился я. – Я вроде всю глупость уже сказал.

– Преподобный просил вас любезно согласиться посетить его после благорастворения.

– Ну, если после растворения, так чего бы и не? – Виктор ткнул меня в спину – мол, не выпендривайся.

Заславский-Нкомо сидел в своей уборной, или гримерной, или как это ещё называется. Он сменил сценический скромный костюм на просторный халат. Халат был черный в желтую полоску. Усыпанный блестками и шитый нитками разных драгоценных металлов.

– Браво, браво! Вы, молодой человек, превосходны! Я предлагаю вам семь процентов. И премиальные.

– А мне? – Виктор вмешался рефлекторно.

– Нет, ваш секретарь – на вашем довольствии… Вассал моего вассала…

– Так, секундочку…, – я ничего не понимал, – о чем вы? Какие проценты и за что?

– Как за что? Вы сегодня раскрутили быдло на денежные взносы! Мне за два года ни разу не удавалось! Только спонсоров и рекламодателей.

– Быдло? – иронично переспросил я.

– Только не говорите, что кто-то еще, кроме маргиналов, ходит на такие действа. Кстати, мы с вами в Ленинском райкоме комсомола, бывшем, не встречались? Лет двадцать назад? Нет? А, мне показалось…

– Скажите, – я хотел задать Нкомо только один вопрос, – «вторжение извне», почему такой безумный тезис?

– А что бы вы хотели? Ватикан и Русская православная церковь получили патент на любые проявления высших сил, вот и пришлось мне перейти на алиенов. С богом теперь напряженка!

Мы ушли. Я чувствовал себя идиотом. Причем, последним… На площади перед дворцом стоял одинокий пожилой человек. Он ждал нас.

– Извините. Я ждал вас. Я понял вас, я понял, о чем вы говорите. Я знаю, Земле ДЕЙСТВИТЕЛЬНО угрожают.

– Почему такая убежденность?

– Вы знаете, может мы присядем где-нибудь? – пожилой поддернул старенький пиджак, все время съезжавший назад.

Мы выбрали одинокую скамейку, непонятно каким образом оказавшуюся среди недружелюбного окружения Дворца Съездов.

– Ну и? – я подтолкнул собеседника к началу разговора, который он, судя по всему, боялся начать.

– Я случайно оказался там… Это все ерунда, но вот ваши слова… У вас не складывалось впечатления, что все, что творится вокруг в нашей жизни, в последнее время следует некой, непостижимой для нас логике? – пожилой начал говорить и уже не мог остановиться. – Все эти передачи о добрых инопланетянах, о том, что перед человечеством стоят неразрешимые проблемы, о том, что похолодание. Потепление, обеднение и перенаселение… Вы чувствуете, что нас подталкивают к мысли, что нам нужна помощь?

– Но ведь так можно интерпретировать любую рекламную кампанию! Это не аргумент. Аргумент – если есть материальные доказательства, – я почему-то стал спорить… Хотя и сам понимал, что он прав.

– Да, конечно… Можно не обращать ни на что внимания, если не принимать во внимание одну мелочь – существует заговор. И к нему следует относиться с точки зрения теории заговора, – а старичок оказался не так прост.

– Вы имеете в виду конспирологию? – я, несмотря на некоторое пренебрежение к подобным теориям, решил расспросить собеседника подробнее.

Мужичок открыл рот, явно собираясь начать длинный разговор. Потом закрыл и стал внимательно осматриваться.

– Вы понимаете, – тихим голосом проговорил он, пододвинувшись ко мне поближе, – уж если начинать разговор о заговоре, надо быть уверенным, что заговорщиков нет рядом.

– Да, вы правы, – я решил его подбодрить, – не бойтесь, Виктор – наша надежная защита от неожиданностей.

Виктор, легко войдя в роль, плотно стиснул губы, ну прямо Лино Вентура, и кивнул собеседнику.

– Так вот, э…, разрешите представиться, меня зовут Азуар, – мужик церемонно поклонился.

– Я Майер, – ответил ему я. Виктор возмущенно ткнул в бок – мол, зачем раскрываться? Но было поздно.

– Так вот, господин Майер, вы, наверное, знаете, что среди различных течений конспирологии есть так называемое «историческое безумие». Его по-разному называли различные авторы от Грасе д’Орсе до Дугина [2], аналитики и специалисты в конспирологии.

– Ну, в общих чертах, весьма поверхностно, знаю, – честно соврал я.

– Конечно, несостоятельность анализа истории с точки зрения общепринятых теорий очевидна, – оживился, найдя достойного слушателя Азуар. Он даже покраснел и перестал потирать руки. – Ну, ведь и пингвину ясно, что никакой классовой борьбы, никакой смены экономических формаций не существует. История движется силами тайных заговоров, силами решений и действий жалкой кучки людей!