Черная жемчужина императора - Солнцева Наталья. Страница 73

Возникла тревожная, напряженная тишина. Ростовцев, сам не свой, хотел что-то сказать, но только смотрел на Лику, пожирая ее глазами.

– Откуда вы узнали о брате? – разрядил обстановку Смирнов.

– Мама рассказала мне, что у отца до нее была другая семья, – женщина и ребенок, сын, которых он оставил. Тот мальчик, подумала я, давно вырос, стал мужчиной… кто знает, какую жизнь он ведет, какие планы строит? Почему бы ему не отправиться на поиски жемчужины? Не отомстить тем, кто отобрал у него отца? Вряд ли он может питать теплые чувства к нам с мамой, а тем более к Аркадию. Что, если он ищет вора, а найдет меня? «Берегись его! – прошептала мама, будто прочитав мои мысли. – Он может быть опасен».

– Боюсь, все выглядит проще и циничнее, – усмехнулся сыщик. – Ваш братец никому не собирался мстить за отца, которого он едва помнил, никого не собирался наказывать. Небось мысли о «теневых капиталах» господина Шершина пришли ему в голову, когда у него возникла крайняя нужда в деньгах… или чуть раньше, когда он занялся бизнесом. Фирма «Кречет» сначала пошла в гору, затем неудачные вложения подорвали ее финансовую стабильность, обороты падали, партнеры один за другим «спрыгивали», и дело дошло до того, что бухгалтерия едва сводила концы с концами. Павел Андреевич набрал кредитов, заключил кучу рискованных договоров и… погорел. Тут подоспел развод. Стелла и ее адвокаты всюду совали нос, вынюхивали, высматривали, а Треусов хотел сохранить «лицо» фирмы, ее репутацию, поэтому тщательно скрывал истинное положение вещей. Стелле все же удалось раздобыть кое-какие документы, накопать компромата и, назло ненавистному супругу, продать эти сведения человеку, который умело ими воспользовался. Не так ли, Альберт Юрьевич?

– Допустим, – неохотно признал он. – И что с того? Я не нарушал правил игры! Большой капитал поглощает маленький, как акула поглощает мелких рыбешек. «Кречет» могло спасти только срочное погашение долгов, выплата штрафов и огромных процентов, а таких средств у Треусова не было.

– Почему вы решили принять предложение Стеллы и приложить руку к разорению ее мужа?

Ростовцев помолчал, нахмурился.

– Я… в некотором роде задолжал ей. Та старая история на вечеринке, когда мы… согрешили, – криво улыбнулся он. – Стелла тогда невольно оказала мне услугу, а долг, как известно, платежом красен. Мне хотелось досадить ее жениху, Засекину… вот я и переспал с его девушкой. Дело прошлое, я уже и подзабыл кое-что, но когда Стелла напомнила ту нашу ночь… я не смог ей отказать. Собственно, на сей раз ее интерес совпадал с моим: она во что бы то ни стало стремилась насолить Треусову, а я получил возможность прибрать к рукам львиную долю активов его фирмы.

– Треусов знал об этом? – спросила Ева.

– Мог догадаться, каким образом произошла утечка информации. Он прожил со Стеллой не один год и понимал, на что она способна.

– Полагаю, теперь ясно, кто и за какую провинность лишил Стеллу жизни, – заявил сыщик. – Это убийство выпадало из общего ряда и казалось не связанным с Ликой и ее семейной историей. Однако только на первый взгляд. Треусов, как загнанный зверь, стал патологически подозрителен. Стелла следила за ним, он следил и за бывшей женой, и за своей любовницей. Вероятно, он узнал, что именно вы, Альберт Юрьевич, поставили его бизнес на грань банкротства. Треусов неслучайно начал устраивать Лене Журбиной сцены «ревности», – он хотел войти в контакт с Альбиной и вами, чтобы иметь возможность отомстить. Неслучайно он принял приглашение на роковую вечеринку в клубе «Элегия», – в его голове созрел какой-то план, но внезапное появление Стеллы заставило его изменить предыдущее намерение. Скандал, который закатила его бывшая супруга, послужил ему на пользу: теперь он мог наказать Стеллу, в очередной раз испугать Лику и подставить вас, господин Ростовцев. Кто-то из присутствующих на этой странной «помолвке» был обречен, и если бы не Стелла…

– Треусов собирался убить кого-то другого? – ахнула Ева.

– Скорее всего да. Он захватил с собой клофелин с определенной целью… незаметно подсыпать препарат в бокал со спиртным. Кому? Не исключено, что Альбине, с которой любовница изменяла ему. Или самой Журбиной, дабы покарать ее за позорное поведение. Перед этим Павел Андреевич рассчитывал отрезать у потенциального покойника прядь волос, а ножнички подбросить в карман Ростовцеву либо в сумочку одной из женщин. Дескать, вот кто это сделал! Почти так он и поступил. Только вместо Журбиной или Альбины пострадала Стелла. Сомнительно, что он хотел убить самого Ростовцева, – тот мало пил, был настороже, да и мотив такого убийства во время разбирательства всплыл бы непременно: месть за банкротство, жест отчаяния. Куда проще было отправить на тот свет одну из женщин. Тем более Стеллу!

– Я всегда начеку, – улыбнулся бизнесмен. – Правда, я не знал, что Треусов будет моим гостем в тот вечер. Альбина пригласила подругу с кавалером, но не называла его фамилии. Мы оба вели себя как ни в чем не бывало. Мне и в голову не пришло, что… смерть Стеллы – дело его рук. Ведь мы не ожидали увидеть ее там!

– Треусов, наверное, тоже был удивлен, – кивнул Всеслав. – Надо отдать ему должное, он быстро сориентировался, изменил план и блестяще его осуществил. Под шумок, в темноте отхватил у Стеллы прядь волос, подсунул ножницы вам, волосы – в сумочку Лике, а порошок сыпанул в стакан с минералкой. Впрочем, необязательно. Ему помог сам Альберт Юрьевич, предложив успокоительные таблетки. Треусову ничего не стоило незаметно подменить одну из них клофелином, который в сочетании со спиртным и транквилизатором «усыпил» его бывшую жену навеки. Потом Треусов разыграл сердечный приступ, и сонную Стеллу повезла домой Альбина. В крайнем случае подозрение пало бы на нее. А вскройся шантаж, обвинение приобрело бы вес. Треусов отлично знал, какого рода связь существует между Журбиной и Эрман, и на что намекала Стелла. Да и вы тоже, господин Ростовцев. С вашей-то проницательностью не заметить в партнерше такой пикантной особенности?! Это вас не отталкивало?

– Нет! – с вызовом произнес Альберт Юрьевич. – Я никогда всерьез не собирался жениться на Альбине, и всего лишь подыгрывал ей. Порой я сам себя уговаривал, но так и не сумел найти доводы в пользу нашего брака. Альбина напрасно мечтала заполучить меня в мужья. Никакой помолвки я не устраивал… тогда в «Элегии» мы расставались, хотя она этого, кажется, не поняла. И кольцо с бриллиантом – мой прощальный подарок, а вовсе не знак обручения. То, что Альбина приняла разлуку за сватовство, это плод ее фантазии. Меня отталкивали не лесбийские наклонности госпожи Эрман, а ее неистребимый прагматизм. Она рациональна, как… токарный станок! Если хотите знать, ее «нетрадиционная ориентация» была мне даже приятна, во всяком случае это отклонение от нормы делало Альбину более живой. Иногда она слишком смахивала на ходячую схему.

Воцарилось тягостное молчание. Лика предложила выпить чаю, Ростовцев вызвался ей помогать. Они интересно смотрелись вдвоем – блестящий кавалер и мнимая скромница. Ева и Смирнов только переглядывались.

За чаем Ева нетерпеливо вздыхала и поглощала пирожное за пирожным.

– Не нервничай, дорогая, – шепнул ей на ушко сыщик.

– Лика! – обратилась она к хозяйке. – На вечеринке в «Элегии» вы узнали в Треусове своего брата?

– Нет, – покачала головой та. – Его заурядная внешность не произвела на меня впечатления. Отца своего я не помню, а матери у нас были разные, так что сходства между нами почти никакого нет, как вы успели заметить. Смерть Стеллы привела меня в ужас, и я еще больше заподозрила Альберта. Когда я обнаружила ножницы в кармане его пиджака, мне стало дурно! Все сходилось… даже прядь волос, оказавшаяся в моей сумочке, свидетельствовала против него. Ведь в ресторане он сидел слева от меня, и моя сумка висела рядом с его стулом. Я догадывалась, что цель Дракона – вызвать у меня нервный срыв, истерику, приступ безумия, быть может… – Она перевела взгляд на Ростовцева, смущенно добавила: – Очень не хотелось думать о вас, как о брате.